Игорь Марков: Партию регионов ждет крах

“Новый лидер пророссийской части Украины”, — такой аванс он получил в послании из харьковской больницы железнодорожников. Сам экс-депутат тоже не скупится на сенсационные высказывания о компании, в которой провел больше года — тайное обязательство вступить в Партию регионов он подписал еще до октябрських выборов, чтобы получить “зеленый свет” от власти.

И вот на минувшей неделе Марков был лишен мандата по иску другого одессита Юрия Кармазина. Это можно было бы свести к локальным разборкам, если бы не слишком малозначительная роль Кармазина в политике — после утраты ним депутатского мандата. А также то, что именно по иску Кармазина полетели головы других депутатов, которые пошли наперекор политике Партии регионов.

Впрочем, если судьба Александра Домбровского и Павла Балоги мало интересовала регионалов, то изгнание Маркова — более чем понятный сигнал с Банковой: такое ждет каждого, кто вздумает перечить генеральной линии Партии регионов. Причем, по словам источников, причина неприятностей лидера “Родины” — это не просто высказывания о Таможенном союзе, но попытка сколотить собственную группу из регионалов, недовольных евроинтеграционными планами Банковой.

Игорь Марков назначает “Украинской правде” интервью в гостинице “Национальная” по-соседству с Верховной Радой. Бывший лучший отель столицы сегодня — жилье для тех иногородних депутатов, которые не хотят ютиться в маленьких номерах гостиницы “Киев”.

В холле десятого этажа сидит три охранника. Сам Марков занимает двухкомнатный номер. Выходит на разговор в спортивном костюме “Адидас”. Говорит, что пытается прийти в себя после пресс-конференции, где он, лишенный депутатства, бросил обвинения в лицо вчерашних начальников из Партии регионов.

- Как вы сами расцениваете то, что с вами произошло?

— Как акт политической расправы. И акт устрашения других депутатов, которые не хотят себя хоронить, голосуя за то, за что нас заставляют голосовать. И такие очаги сопротивления постоянно появляются во фракции регионов.

- Сколько, по вашему мнению, внутри фракции недовольных депутатов?

— Да недовольны все! Это без преувеличения.

- Что, даже Ефремов с Чечетовым?

— Ну, может быть, за исключением этих двоих. То есть, недовольны все — отношением, как к стаду. Все решения принимаются не во фракции. Им просто спускают директивы с указанием голосовать. То есть, парламент превращен в юридический отдел при правительстве. Или при администрации президента. Где наша задача — просто прийти, надавить кнопку и все.

- Вы сами пытались протолкнуть какие-то инициативы?

— Да, я внес законопроект о запрете усыновления за рубеж. Мне сказали во фракции, что это антиевропейский вопрос.

(Звонок. Звонит про-донецкий социолог Евгений Копатько со словами поддержки)

- …Много вам позвонило?

— Не много, но позвонили те, кто формирует общественное мнение, к которым прислушиваются.

- Итак, кто во фракции регионов определяет, принимается закон или нет? Кто доносит эту позицию?

— Ефремов.

- Насколько самостоятелен Ефремов? Он на что-то влияет или его функция просто “транзитная”?

— Транзитная. Он может, конечно, пойти на какие-то компромиссы, когда есть какие-то вопиющие моменты, когда уже фракция встает на дыбы…

- И часто фракция регионов вставала на дыбы?

— Ну, были вопросы. Допустим, законопроект по векселям — даже те, кто никогда не возмущались, начали возмущаться. Первоначальный вариант там был — караул! Те законы, которые мы принимаем, от которых вся страна в ужасе — на самом деле, это уже доработанные варианты. Если бы шли первоначальные варианты, я думаю, что страна бы уже вздрогнула.

- Какова роль Арбузова в ваших неприятностях?

— Мне сложно судить, я не знаю.

- Приходилось слышал версию, что вами занялись после того, как вы подговорили часть депутатов-одесситов не голосовать за вексельный закон Арбузова?

— Вполне может быть. Когда голосовали за вексельный закон, меня не было, по-моему.

- Та вы собирали вокруг себя какую-то группу из депутатов?

— Что значит “собирал группу”? Вот мы — депутаты, мы постоянно обмениваемся мнениями. И очень часто они у нас совпадают. Поймите правильно. А мы в парламенте для чего? Как раз для того, чтобы вырабатывать какие-то решения, собираться по убеждениям, по группам. А вы видите — это удивляет кого-то.

- Более того, гуляла информация, что вы не просто начали формировать группу, но даже пообещали 30 тысяч каждому члену за то, чтобы эти люди вели себя солидарно с вами, а не с позицией фракции.

— Я не такой богатый человек, чтобы платить такие деньги. Я никому денег не платил. У нас совпадало мнение по определенным вопросам с некоторыми депутатами, и не более того. Возможно, кто-то себе нарисовал какие-то ужасные картинки…

- Так что произошло, когда вы заявили об отказе поддерживать евроинтеграцию, отстаивая позицию Таможенного союза?

— Мне объясняли, что позиция фракции сегодня — это путь евроинтеграции. Выступало руководство фракции, выступали так называемые наши спикеры. И официально было доведено, что фракция должна проголосовать по вопросам евроинтеграции.

- И что было, когда вы не проголосовали?

— Появилось решение суда. На последней встрече с президентом были четко расставлены все акценты. Я все равно остался при своем мнении. Я никого не хочу обвинять, но результат таков.

- Что ждет Партию регионов?

— Я считаю, что с такой политикой — крах. Я не знаю, на что они рассчитывают на самом деле. Они-то пришли в основном на электоральной базе юго-востока Украины, где чаянья и ожидания людей были абсолютно другими.

Нас пытаются все время показать противниками Европы. Я никогда не говорил, что нам надо ставить железный занавес. Просто мы сначала должны вступить в Таможенный союз, а потом выстроить нормальные прагматичные отношения с Европой.

Потому что у нас с Россией, Казахстаном и Белоруссией одна инфраструктура, у нас один народ, практически одна ментальность. У нас не построено новой экономики за 20 лет, у нас все старое — все заводы. И они все поумирают, потому что Украина не в состоянии производить полный цикл. Новые европейские заводы нам не построить.

- Подождите, но зачем тогда вы вступали в Партию регионов? Ее программные установки — это как раз евроинтеграция. И Янукович на заседании фракции тем, кто не согласен, напомнил об этом.

— Эти программные установки, насколько я знаю, были сданы в ЦИК. Но я их не видел на билл-бордах Партии регионов и в других материалах, которые они раздавали людям. Думаю, что если бы они написали на билл-бордах, что наш путь — евроинтеграция, результат был бы абсолютно другой.

- Во время выборов 2012 года вам предлагали какую-то сделку со стороны власти? Предлагали ли вам вступить во фракцию Партии регионов еще до выборов?

— Я знаю, что тогда со многими фаворитами гонок на округах велась предварительная работа о том, чтобы после прохождения в парламент мы вступили во фракцию Партии регионов. Со многими проводились беседы на тему “ребята, после победы, будьте добры, заходите в общий оркестр”. То есть, скажу честно, вступление во фракцию Партии регионов — это не была моя личная инициатива. И я планировал никуда не вступать, а думал, что из мажоритарщиков нам удастся сформировать какую-то фракцию, группу.

- Когда у вас начались проблемы, вас приглашали на разговор в администрацию или в Кабмин, или к Клюеву в СНБО?

— У меня был разговор. Мы нормально поговорили. Я высказал свои аргументы, мне высказали: “Ну, есть такая-то политическая целесообразность”. Понимаете, единственное, что я понял и после встречи с президентом, и после этого разговора — почему-то все взаимоотношения с Россией свелись к цене на газ. “Мы не договорились по газу, поэтому назло им идем в Европу”. Вот и все. У нас что, отношения только строятся на газе? В конце концов, два лидера, сядьте между собой, возьмите бутылку водки и договоритесь уже по этому газу.

- Пытались, но не вышло.

— Украинская сторона обвиняет Россию. Но мне кажется, что правда где-то посередине.

- Похоже, что вы общались с Клюевым по этому поводу. Насколько он вообще влияет на все?

— Вот эта позиция, что сегодня за парламент отвечает один человек, завтра за парламент отвечает другой… Объясните, мы что — волость какая-то, которую передают из вотчины в вотчину? Меня сразу возмутил цинизм этих отношений.

- Как раз наоборот! Вы тихо молчали, пока вас никто не обижал.

— Я просто человек такой, не привык выносить сор из избы, пытался все эти вопросы урегулировать внутри. Я много раз говорил с Ефремовым: “Ну нельзя так. Почему не учитывается наше мнение? Что значит — сегодня этот отвечает за парламент, завтра другой? Мы что, извините, мальчики по вызову? Сегодня ты общался и о чем-то договаривался, и у тебя сложилось с одним человеком, завтра тебя передали — “теперь вот он отвечает”.

- Теперь Арбузов отвечает за парламент?

— Не важно, кто там отвечает.

- Просто есть ощущение, что с приходом Арбузова поменялся стиль работы. Если раньше Клюев пытался мотивировать деньгами, то сейчас ломают через колено.

— Ну, вы думаете, эта практика долго продлится? Одно могу сказать, что это пагубная практика. Ну что, в конце концов, 200 человек останется в парламенте? Так даже сессию открыть будет нельзя, не хватит кворума.

- Вы сожалеете о каких-то своих поступков в парламенте?

— Да ни о чем я не жалею, я поступал так, как считал нужным. Так, как меня уполномочили мои избиратели.

- На самом деле, до вас добрался бумеранг, который запустили сами регионалы. История с Власенко была первым звонком, что теперь лишать депутатства можно задним числом. Все проглотили. Вы тоже не выступили в его поддержку...

— Да, может быть. Но, честно говоря, я тогда не сразу сориентировался. Я первый раз в парламенте, эта ситуация произошла практически мгновенно.

- Ваш случай перевернул все с ног на голову. В поддержку выступают оппозиционные фракции…

— За что я им благодарен, кстати.

- ...А ваши бывшие соратники из Партии регионов ехидничают в спину. Недавно был комментарий Чечетова.

— Ну, у Чечетова работа такая — что сказали… Давайте оставим это на их совести.

- Вам не кажется абсурдным ваше поведение? Вы — сторонник Таможенного союза, а обжаловать идете в Европейский суд по правам человека. Пытаясь воспользоваться привилегиями, которые дает европейское общество.

— Это — Конвенция о правах человека, ее и Россия ратифицировала, и многие другие страны. Она не имеет никакого отношения к европейской интеграции.. Вы считаете, что если я выступаю сторонником Таможенного союза, я не люблю бывать в Европе? Очень люблю.

- Есть ли какие-то обстоятельства, при которых вы уедете жить в Россию?

— Наверное, если будет угроза моим детям, моей жене… За себя-то я не переживаю, но у меня трое детей, и четвертый родится через 3 месяца. Если я буду понимать, что им угрожает опасность — тогда я их вывезу. А почему я должен уезжать?

- Ну, пример Мельника у всех на слуху. Как только возникли неприятности, он сбежал.

— Во-первых, я не занимаюсь бизнесом уже давно. Я не совершаю никаких преступлений.

- Но вас как раз связывают с мусоропереработочным бизнесом в Одессе.

— Так это что — преступление?

- Найдут доказательства, что вы преступали закон.

— Я создал компанию, давно передал акции, как положено по закону. Там работают менеджеры, я не руковожу этим процессом.

- В Одессе, кроме официальной власти, сильна неофициальная власть определенных уголовных авторитетов. Какая реакция в тех кругах на происходящее?

— Я не знаю, какая реакция в тех кругах. Я знаю, что меня поддерживает весь город. Есть, конечно, какая-то часть, которая априори меня ненавидит. Я долгое время боролся с Гурвицем, у него есть какие-то свои фанатичные сторонники. Понятно, что чем мне хуже, тем им лучше.

- Ваш конкурент на выборах Алексей Гончаренко тоже не поддержал…

— Вначале он признал мою победу, не оспаривал в суде. Он прекрасно понимал, что выборы прошли честно. А через год нашелся Кармазин. Это вообще уникальный случай. Просто человек, который подает иски против всех депутатов.

Он что, в день голосования присутствовал на всех избирательных участках страны? Уже хотя бы истцов меняли, чтобы это было не так очевидно, или судей.

- А что, в вашем деле и судьи те же самые?...

— Да, как в деле по лишению депутатства Балоги и Домбровского.

- А вы будете баллотироваться, если будут объявлены довыборы по этому Одесскому округу?

— Безусловно. И уверяю вас, если будут объявлены новые выборы, я выиграю с еще большим результатом.

- Если вас не заставят уехать из страны путем…

— Путем возбуждения уголовного дела? К сожалению, очень жаль, что сегодня кто-то вынужден покидать страну. Вначале покинули оппозиционеры, потом — бизнес, который начали кошмарить, отбирать. В Одессе очень много людей уехали. Все крупные компании подверглись смене акционеров.

- А кто забирает? Иван Аврамов и Юрий Иванющенко играют в этом какую-то роль или они уже отошли от этого?

— Я не знаю, чем они занимаются. Но на второй план они точно не отошли.

В данном случае не принципиально, кто этим занимается. Важно, что эти процессы происходят. Люди десятилетиями выстраивали бизнес, но вынуждены сегодня под давлением отдавать часть — разве это может называться нормальным?

- С другой стороны, возможно, в этом есть и позитивный опыт, потому что, когда было ущемление оппозиции, все говорили: “Нас это не коснется”. А когда коснулось уже и тех, кто во властной фракции, возможно, это заставит двигать страну в более демократическое русло?

— Будем надеяться, что это произойдет…

- Не жалеете, что вы не голосовали за декриминализацию статей Тимошенко, например?

— Сейчас — жалею. Честно, жалею. Надо было проголосовать. Я помню свое состояние, я еще колебался. Но я тогда только начал работать депутатом, “партийная дисциплина” … Тогда я думал, что так и должно быть. Пока не разобрался, что так быть не должно.

- Вы еще и дрались со свободовцами…

— Да, и они дрались, и мы дрались. Первый раз оказались в этом зале. Все зашли в зал на эмоциях. Была тяжелейшая кампания. Если честно, то был не тот день, которым я горжусь. Опять же, сейчас бы я наверняка поступил по-другому.

- Если не секрет, сколько вам стоила избирательная кампания на округе?

— Несколько миллионов долларов.

- Что заставляет людей эти деньги тратить? На чем в парламенте можно вернуть инвестированное?

— Я скажу честно, во что я инвестировал. Я инвестировал в свою свободу, в право открыто высказывать свою точку зрения. Я шел, потому что я находился до этого и в розыске, против меня фабриковали дело. Какое-то время мне приходилось быть в бегах.

Я принял решение: я выработал для себя свою политическую позицию, и я умышленно потратил эти деньги за право называть вещи своими именами. Мне в голову не могло прийти, что моя правда может оказаться настолько опасна для режима, что они пойдут на такой беспредельный шаг как лишение меня мандата.

- Еще одна версия произошедшего с вами — это якобы “ответка” за вскрывшиеся факты переписки ваших политтехнологов — Уралова, Петрова, где они отпускали намеки в сторону Януковича, что “мы с Медведчуком его загоним в Межигорье к кенгуру…”

— Я в эту версию вообще не верю и не хочу комментировать… Какую я могу нести ответственность за слова или поступки других людей? У меня еще и водитель есть, и я его не спрашивал, как он относится к нынешней власти. Если завтра он выскажется нелицеприятно о нынешнем режиме, так что, меня тоже надо будет лишать мандата?

- А с Медведчуком вы как-то координировали свои действия?

— Нет. Это я могу сказать абсолютно точно. Я с ним виделся и разговаривал в жизни один раз, когда он был в Одессе, и меня пригласили на круглый стол.

- Он формирует какую-то политическую силу сейчас?

— Я думаю, что любая кампания ведется для того, чтобы трансформироваться в какую-то политическую силу. Никто же не будет просто так это все делать.

- Вы планируете с ним связывать свое политическое будущее?

— Я пока не задумывался над этим вопросом.

- Скажите, а ощущали ли вы за это время какое-то особое внимание спецслужб?

— Да и так все знают, что всех депутатов слушают, никто этого даже не скрывает. Нам даже в открытую говорят: “Вы что там вчера наляпали?”.

- Кто говорит?

— “Старшие” товарищи. Для меня это было первым звонком. Есть статус народного депутата, есть какие-то вещи, которые нельзя совершать. Да ладно бы слушало СБУ, а там три-четыре спецслужбы слушают!

На самом деле, отношение к нам — полное пренебрежение к закону. И нас, депутатов из Партии регионов, слушают еще больше, чем оппозицию. За нас переживают еще больше. Скажу честно, останусь я в парламенте или нет, я всегда буду поддерживать оппозицию в ее демократических устремлениях, установлении демократии в стране.

- У вас есть какой-то пример, которым вы могли бы проиллюстрировать явление прослушки?

— Хорошо, озвучу еще одну версию, почему сняли с меня мандат. Якобы кто-то взял какие-то распечатки, записи переговоров, кому-то показал, где я что-то высказывал, какую-то свою позицию… И это повлияло на то, что было принято такое решение.

Было сказано: “Ах, он еще и позволяет себе определенные высказывания, тогда получи!”. Вот в эту версию я верю больше.

- Какой вы можете сделать прогноз на 2015 год?

— Вся эта ситуация, которая произошла со мной — это приведение парламента в состояние полного контроля. Наталкивает на мысль, что сегодня хотят уйти от прямых президентских выборов и перенести их в парламент. Вот интуитивно я чую.

Я себе часто задавал этот вопрос: почему так происходит, почему вот так жестко происходит давление на парламент, почему власти не думают о завтрашнем дне? И вариант ответа я нахожу только один — нас еще ждут огромные потрясения, потому что будет попытка перевести выборы президента в парламент.

В Верховной Раде, понятно, они никогда не соберут 300 голосов для изменения Конституции. Поэтому — референдум.

Вот запишите мой прогноз. Я, может быть, недавно в парламенте, но я вас уверяю, что все это связано с будущей попыткой переноса президентских выборов в Верховную Раду.

Сергей ЛЕЩЕНКО