Восставший из газа

“Газпром” вдруг обнаружил, что Украина не заплатила за поставленный еще в августе газ, а советник президента России, главный адвокат Таможенного союза Сергей Глазьев пригрозил Киеву прекратить участие России в переговорах о создании газотранспортного консорциума (ГТК). Россия снова встает на тропу войны с Украиной, и вероятно, новых газовых отключений не избежать: после намеченного на конец ноября подписания соглашений об ассоциации Украины с ЕС (саммит “Восточного партнерства” пройдет в Вильнюсе) украинцы утратят статус “братского народа”. И тут вновь на боевую арену выйдет “Газпром” — национальное достояние России, которое в последние годы почему-то проигрывает одну битву за другой. Звездный час “Газпрома” наступил!

А “Газпрому” действительно в последние годы не очень везло. На энергетическом рынке активно наступает “Роснефть”, которая пытается лишить “Газпром” монополии на экспорт сжиженного газа, оспаривает передачу “Газпром нефти” лицензий на разработку шельфовых месторождений, требует вместе с другим другом Путина, Геннадием Тимченко (“Новатэк”) либерализации доступа независимых производителей газа к трубе. Не везет “Газпрому” и в отношениях с правительством, которое активно ищет пути наращивания налоговой нагрузки на монополию. Наконец, в мае за тщательную проверку “Газпрома” взялась и Счетная палата: впервые за пять лет.

За последние 4—5 лет политическое положение “Газпрома” медленно ослабевало. До 2009 года, когда газовая монополия была в авангарде российских энергетических войн, а ее официальный представитель Сергей Куприянов даже получал награды из рук главы государства, “Газпром” был актуализированным ресурсом Кремля, прежде всего во внешней политике. Внутри страны, особенно в период 2004—2007 годов, наблюдатели много говорили о “газпромовской группе влияния”, главой которой считался Дмитрий Медведев (как глава совета директоров). Например, именно Медведев помешал в 2005 году Игорю Сечину создать единую компанию “Госнефть” посредством слияния “Роснефти”, активов ЮКОСа и “Газпрома”, даже несмотря на то, что это было анонсировано на высшем уровне. При этом и сам “Газпром” тогда был близок к тому, чтобы реализовать крупную сделку, вобрав в себя и активы ЮКОСа, и саму “Роснефть”. Битва двух крупнейших энергетических компаний за управление газом и нефтью страны закончилась ничьей. Тем не менее тогда это было свидетельством мощнейших амбиций “газпромовской группы”.

В основе этого было два ключевых фактора. Во-первых, “Газпром” играл огромную роль как инструмент давления на “проблемные страны”, прежде всего Украину, где “цветная революция” стала цивилизационным шоком для российской элиты. “Газпром” был на передовой боевых действий, и все хорошо помнят, как мы встречали новые года, наблюдая за замерзающей Украиной и затем — странами Европы. Во-вторых, у “Газпрома” был большой лоббистский ресурс — тесная связь с Дмитрием Медведевым. Это сейчас Медведева называют нанопремьером. А в 2005 году он начал продвигаться как главный кандидат на пост президента, преемник. Значительная часть его кадрового резерва вышла из “Газпрома”, где он расставлял своих людей, будучи главой совета директоров. Ну и в-третьих, на фоне заметного роста мировых цен на энергоресурсы “Газпром” при активной политической поддержке политических властей презентовался как энергетический спаситель Европы. Концепция развития России как “энергетической сверхдержавы”, выстраивающей отношения со своими потребителями на основе взаимозависимости и обмена активами, тогда была в авангарде политической моды.

Однако на этом звездный час “Газпрома” кончился. Избрание Медведева президентом вовсе не привело к возрастанию политической роли “Газпрома”, а, напротив, отдалило главного политического куратора от газовой отрасли. На роль “смотрящего” (главы совета директоров) был поставлен близкий к Путину Виктор Зубков. Значимость газового монополиста во внешней политике снизилась из-за стабилизации энергетических отношений со странами СНГ. Кроме того, стала быстро разрушаться концепция энергетической сверхдержавы: страны ЕС крайне неохотно шли на навязываемую Кремлем схему обмена активами и страховались принятием третьего энергетического пакета, значительно ослабляющего рыночные позиции “Газпрома” в Европе. Спрос на российский газ в Европе заметно снизился, а добыча падает вместе с ценами. Потребители же успешно оспаривают контрактные цены в суде.

Ну и, наконец, главная головная боль газовой монополии — разрастающиеся амбиции “Роснефти”, которая давно лоббирует право экспорта СПГ, проникает на азиатские энергетические рынки, скупает массу активов, включая и независимых производителей газа (“Итера”). Более того, Игорь Сечин стал де-факто неформальным куратором ТЭКа, с одной стороны — участвующим в регулировании отрасли через соответствующую президентскую комиссию, с другой стороны, активно выстраивающим свою собственную энергетическую империю, где значительная доля амбиций приходится на разработку шельфа и производство сжиженного природного газа. Растет и критичность заявлений Владимира Путина о “Газпроме”. На форуме “Россия зовет” он намекал на коррупцию в компании.

Так почему же одна крупная госкомпания во главе с другом Путина Игорем Сечиным добивается головокружительного успеха, поглощая все, что плохо лежит, а другая госкомпания, чья роль в экономике значительно выше, а ее глава Алексей Миллер не меньший друг президента, — оказывается в числе постоянно проигрывающих? Вероятно, ответ тут один — ключевое значение имеет личность руководителя. Сечин собственноручно строил свою империю, кирпичик за кирпичиком, продавливая нужные решения и кадровые вопросы через все уровни государственной власти, выстраивая личные отношения с руководителями нужных ему стран. Миллер же в последние годы мало появлялся на публике, и подобные амбиции ему не свойственны. Сечин ведет себя как предприниматель и активный субъект политической жизни, Миллер — как наемный менеджер, который делает то, что необходимо начальству.

И тем не менее даже для Миллера наступает шанс отыграться. Украина готовится подписать документы о создании зоны свободной торговли с ЕС, об ассоциированном членстве, что российской властью воспринимается как не меньшая катастрофа, чем “оранжевая революция”. Можно не сомневаться, что сейчас “Газпром” будет нацелен на братский народ и пальба пойдет из всех орудий. Зима приближается. И европейцев, возможно, тоже не пожалеют. И в такой ситуации, безусловно, газовая монополия воспрянет духом. Попробуй теперь отобрать монополию на экспорт СПГ или повысить НДПИ! Для Сечина это тоже может оказаться испытанием на патриотизм: интересно, в какой степени он готов ослабить свою хватку на шее газовой монополии, пока та спасает национальные интересы страны?

Татьяна СТАНОВАЯ