Стахановцы в глухой степи

70 лет назад, 13 апреля 1947 года, были установлены дипломатические отношения между СССР и Индией. Москва пошла на дипломатическое признание государства, которое еще оставалось колонией. В укреплении суверенитета Индии большую роль сыграло экономическое сотрудничество с нашей страной.

При ее участии в Индии к началу ХХI века было построено примерно 70 промышленных предприятий в базовых отраслях. Они давали около 40% стали и чугуна, почти 80% металлургического оборудования, более 40% горно-шахтного и свыше 55% тяжелого энергетического оборудования, более 10% электроэнергии, значительную часть нефтепродуктов, каменного угля.

А начиналось все в глухомани, посреди степи в 1956 году в Бхилаи, где с нуля возводился металлургический завод. О том, как это было, рассказал экс- министр строительства предприятий тяжелой индустрии Николай Голдин. В 1958 году он был руководителем строительства и главным инженером завода. Соглашение между двумя правительствами предусматривало, что советская сторона выполняет все проектные работы, изготовляет полностью все оборудование, металлоконструкции, огнеупоры, трубы. Все это поставлялось в Индию, монтировалось, а потом передавалось под ключ. Проектов подобного масштаба раньше за границей советские специалисты не выполняли.

Это был объект действительно общегосударственного значения. В выполнении заказа принимало участие 400 заводов. Для отправки оборудования потребовалось 188 пароходов, 22 тыс. железнодорожных вагонов.

“Ясно, что для советской экономики это было нелегкое бремя. На каком уровне принималось решение о строительстве?” — спросил Голдина.

“На уровне высшего партийного руководства. Выполнение заказов для Бхилаи считалось задачей приоритетной. В этом убедился министр стали Индии Сваран Сингх. Он приехал на “Уралмаш” и с удивлением обнаружил там плакаты: “Бхилаи. Высокое качество и досрочно!” — ответил он.

Предприятие было сдано через три с половиной года. А ведь работали в условиях страшной жары летом, инфраструктуры не было. Кадры для индийцев обучались на курсах в Индии и Советском Союзе. Такие курсы были совершенно необходимы. Ведь  среди индийских сотрудников и рабочих очень немногие знали металлургию.

Первым руководителем строительства был Николай Протенко. Он раньше работал управляющим трестом на “Днепрострое”. Очень опытный строитель. Высокий, красивый. Усы — как у Тараса Бульбы. Во время муссонов пошел охотиться на уток. Переходя водную преграду, запутался в траве и захлебнулся. После него стройку возглавил Вениамин Дымшиц, он потом работал первым заместителем председателя Совета Министров СССР.

Стройка была на виду у высших лиц обеих стран. Они ее посещали. Это не могло не отражаться на работе. 10 февраля 1960 года на завод должен был приехать Никита Хрущев. А за несколько дней до этого рабочие начали забастовку. Она продолжалась три дня. Организаторы забастовки знали болевые точки предприятия. Хотели сначала остановить ТЭЦ.

“Это была бы катастрофа. Остановилось бы доменное производство. Доменную печь пришлось бы разбирать и завод заново строить, — вспоминал Голдин. — Вся ответственность лежала на мне. Я сообщил о происшедшем нашему послу. Но он ничего не мог сделать. Ко мне пришел индийский чиновник и сказал: прошу советских специалистов не ходить на завод, так как не могу гарантировать их безопасность”.

Главный инженер ответил, что советские специалисты будут работать. Они сели на машины и попали на завод. Советский персонал занял узловые участки. Забастовка прекратилась после того, как индийские власти пошли на суровые меры. Было объявлено — если не перестанут бастовать и не разойдутся, то будет применена сила.

Посещение Хрущева прошло без проблем. На индийцев произвело сильное впечатление, что он разбирался в технологии. Спрашивал: какой процент зольности в угле? Каково качество руды?

Стачка, закончившаяся благополучно, тем не менее высветила коренное отличие во взгляде на мир и в политической выучке, которую прошли наши рабочие и индийские. Индийцы, выросшие в условиях профсоюзных свобод, готовы были отстаивать свои интересы, невзирая даже на то, что протест мог закончиться катастрофой для завода, а значит, и для них самих. А советские специалисты, напротив, показали себя сверхдисциплинированными.

Наверное, только наши люди, готовые вкалывать по-стахановски, не ожидая ни наград, ни денежных премий, могли так же самоотверженно взяться за выполнение другого чрезвычайного задания, которое вскоре после визита Хрущева поставило начальство. Однажды приехал на стройку министр Сваран Сингх и сообщил, что в октябре неподалеку от Бхилаи, в городе Райпур, состоится заседание руководства правящей партии “Национальный конгресс”. Министру хотелось показать премьер-министру Джавахарлалу Неру, что завод скоро заработает.

Наши специалисты посовещались и решили, что могут запустить рельсоблочный стан, который дает рельсы для железных дорог. Это означало — сдать объект на полгода раньше срока. Выслушав предложение, Сингх заявил, что осуществить его невозможно. Голдин ответил: ответственность беру на себя. Но нужно навести порядок и оповестить всех рабочих и специалистов. Тогда министр переменил свое мнение и дал согласие.

Работа была организована в три смены. Наши люди работали без выходных — сверхурочно. Единственная компенсация, которую руководство могло им обещать, — это поездки с семьями в Бомбей, Калькутту и другие города, когда цех будет сдан. Однако не всем этот трудовой порыв пришелся по душе. За три дня до пуска стана была совершена диверсия. Был разрезан кабель, который подает электроэнергию. В один из станов в подшипники кто-то подсыпал песок.

“Мы вовремя обнаружили, что натворили обозленные люди. Если бы им удалось, что замыслили, это была бы дискредитация Советского Союза в глазах индийцев и всего мира: ведь накануне визита Неру на завод приехали иностранные репортеры. Но из этих замыслов ничего не вышло”, — рассказал Голдин.

И все же кто совершил диверсию? Может быть, забастовщики? Индийские должностные лица информацией делиться не стали. Скорее всего те, кто устроил диверсию, хотели таким образом выразить недовольство властями. На заводе работали 67 тыс. индийцев, 650 советских специалистов. Строительство шло к завершению. Предстояло резкое сокращение. Рабочие не скрывали, почему работают нехотя: хорошо будем работать, быстрее уволят.

Наши специалисты  30% зарплаты получали в рублях в СССР. Оклады в Индии устанавливались в зависимости от занимаемых должностей. Главный инженер получал 650 рупий. Сколько это составляло в долларах, не ведал — тогда об этом не думали. Чтобы что-то накопить, рабочие везли на родину габардин, тюль, обувь. Их можно было реализовать через комиссионки. Однако наша таможня додумалась резко ограничить для загранработников ввоз в страну обуви, пошивочного материала. А рабочим было больше нечего покупать в Индии. Голдин пошел в ЦК. В результате таможенники получили указание: тех, кто из Бхилаи, пропускать без досмотра.

Быт для наших людей постепенно наладили. Была построена гостиница, туда переехал руководящий состав. Рабочие жили в поселках в отдельных домиках, каждая семья — в отдельной квартире. 

Построили собственную столовую. Поварами стали жены наших работников, они работали по сменам и соревновались друг с другом, чей обед лучше.

А как индийские эксперты оценивают воздействие нашей экономической помощи на Индию? Экономист В.Б. Сингх назвал самым важным то, что она была направлена на создание средств производства. Естественно поразмыслить и над таким вопросом: а не приносила ли Москва в жертву интересы своего народа на алтарь дружбы? Иными словами, не помогала ли ей себе в ущерб?

Нет, сотрудничество было выгодно и для нашей страны, говорил доктор экономических наук Глерий Широков, который многие годы посвятил изучению российско-индийских отношений. Он напомнил, что до того, как мы начали поставлять машинно-техническое оборудование в Индию, оно шло только в две страны — Монголию и Турцию (в 1930-х годах). И в мире утвердилось мнение, что советские товары гораздо хуже их зарубежных аналогов. Оказалось, что это не совсем так. В таких отраслях, как черная металлургия, сооружение электростанций, производство станков для тяжелой промышленности, СССР порой опережал заграницу. Это выяснилось только после того, как он вышел со своей промышленной продукцией в Индию.

Работа над индийскими проектами создавала дополнительные рабочие места. Еще более существенным было то, что наша страна получила возможность за рупии приобретать такие товары, как чай, кофе, пряности. Не будь этих поставок, пришлось бы тратить твердую валюту.  

Владимир СКОСЫРЕВ