Одинокая сверхдержава

Во второй половине XIX Британская империя придерживалась политики “блестящей изоляции”, которая сводилась к отказу от вступления в любые долгосрочные союзы при одновременной работе против возникновения таких альянсов между другими великими державами, которые вместе могли бы бросить вызов гегемонии Альбиона.

Обладая контролем над ключевыми узлами мировой торговли, связанными в гигантскую колониальную империю, сильнейшим флотом и фунтом стерлингов в роли глобальной валюты, Британия билась за своё особое место на планете любыми методами. Поддерживала сохранение отжившей своё Османской империи, противилась российской экспансии на Балканах и в Средней Азии, сдерживала проникновение Франции и Германии в Африку, подавляла  освободительное движение в Индии, ограничивала доступ капитала из США в Южную Америку, и тд.

Лондон отказывался от союзных обязательств перед кем-либо, предпочитая свободу рук в любой точке мира. Постепенно британцы все явственнее ощущали имперское перенапряжение (imperial overstretch). Им все тяжелее было конкурировать с растущей промышленной мощью Германии и США, и в 1904 году Англия создала Антанту с Францией — своим давним колониальным соперником. “Блестящая изоляция” завершилась.

Примерив на себя роль нового мирового гегемона, Соединённые Штаты пытались избегать ошибок британцев и создавали по всему миру сеть военно-политических альянсов. Получая геополитические выгоды, США вынужденно сами становились зависимыми от своих союзников и крайне ограниченными в силовом давлении на них в вопросах торговой и технологической конкуренции.

Остальные страны давно не только оправились от катастрофы Второй мировой и последующих социальных экспериментов, но и стали обгонять США во многих сферах, провоцируя деиндустриализацию, упадок инфраструктуры, утечку мозгов и технологий и социальную деградацию весомой части среднего класса.

Избрание Дональда Трампа под лозунгом “Сделать Америку снова великой” стало ответом консервативных избирателей на эти вызовы. Вместо предпринимавшихся Бараком Обамой попыток адаптировать страну к новым реалиям, где ей суждено быть лишь первой среди равных, произошёл поворот в сторону борьбы за возврат в “золотой век” безусловного доминирования.

Сравнение, конечно, достаточно грубое, но в СССР в начале 1980-х перестройка и “новое мышление” в мировой политике тоже не были единственной опцией. Вот и в Америке верх взял условный “Андропов” со всеми вытекающими.

Круговая оборона

Дональда Трампа напрасно записывали в последователи изоляционистов начала XX века, выступавших за ограничение американского вовлечения в международные дела. Привлечение им в команду на ключевую позицию одного из столпов неоконсерватизма Джона Болтона показала, что речь скорее стоит вести о новом прочтении вышеописанной “блестящей изоляции”.

Вашингтону более, чем когда-либо есть дело до окружающего мира и своего места в нем. Просто теперь США не хотят, чтобы их что-то искусственно сдерживало при применении сохраняющихся конкурентных преимуществ с целью ограничения роста потенциальных соперников.

В команде Трампа не верят ни в благо Chimerica (модели тесного и гармоничного взаимодействия Китая и США), ни в выгоды для себя от укрепления интеграционных процессов в Европе и в азиатско-тихоокеанском регионе, ни в мягкое переустройство Ближнего Востока.

Время для США уходит. Их роль в мировой экономике, политике, технологическом прогрессе все ещё колоссальна, но уже не бесспорна. Звезда Pax Americana закатывается также неуклонно, как в своё время величие Pax Britannica. В команде Трампа решили, что могут этот процесс хотя бы затормозить. А для этого нужно меньше инвестировать в прежние обременительные союзы и активнее сдерживать развитие конкурентов. Причём никакой особой идеологии за этим нет: немецкий автопром такая же легитимная цель, как российский ВПК или китайские компании, занимающиеся исследованиями в области искусственного интеллекта.

Соединённые Штаты будут действовать против всего, что сегодня или завтра даст другим державам возможность бросить вызов их влиянию. Повод для таких действий может быть любой: приписываемый канадским сталилитейщикам демпинг или России — отравление Скрипалей.

И напрасно администрацию Трампа обвиняют в бессистемности. Некоторая хаотичность и нервозность в ее действиях обусловлена лишь колоссальным масштабом вызова. Над хозяином Белого дома смеются за его регулярные претензии к бездействию предшественников.

Восклицая “Почему никто ничего не предпринимал ранее?!” Трамп абсолютно искренен. Он отражает настроения многих в консервативных кругах. Как можно было допустить, чтоб российские атомные подлодки вновь уверенно дежурили вблизи западного побережья США?! Ответ: восстановление Второго флота в Атлантике.

Как вышло, что КНР из большой швейной фабрики путём кражи и покупки американских технологи, переманивания учёных и эксплуатации западных технических вузов начал обгонять Америку в разных сегментах IT и уже превзошёл в производстве электромобилей?! Ответ: заградительные тарифы на китайский импорт и жёсткое противодействие в киберпространстве (ежедневно совершается несколько сотен взаимных кибератак).

Почему Ирану позволили стать ведущим игроком на Ближнем Востоке с сетью лояльных вооруженных группировок от Йемена до Афганистана? Ответ: возобновление жёстких санкций вплоть за нефтяного эмбарго и поддержка саудовской операции против йеменских хуситов.

Трамп искренне не понимает, зачем много тратить на союзников по НАТО, которые покупают у России кто газ, кто комплексы ПВО. Ради общих ценностей? Так ценности у правого консерватора Трампа и левых либералов по своей сути Трюдо или Меркель довольно разные.

Во взглядах на будущее западного общества, роль христианства, семьи, традиционных устоев базовому избирателю лидера США ближе Ярослав Качинский, Себастьян Курц или даже Владимир Путин, чем Эммануэль Макрон. Те, кто критикует Трампа за “пренебрежение традиционными союзниками”, вряд ли сможет объяснить пользу от этих союзников в борьбе за сохранение американского лидерства в разных областях.

Ни немцы, ни канадцы, ни даже британцы никогда не подписывались помогать США сохранять, например, эксклюзивный статус МВФ и Всемирного банка. Напротив, европейцы включительно с англичанами вопреки настоятельным просьбам Обамы совершили фактическое предательство и поддержали создание Азиатского банка инфраструктурных инвестиций — подконтрольного Пекину инструмента распространения своего финансового влияния. И дело не в том, что европейцы такие плохие. У них просто иное видение будущего.

В ЕС не переживают по поводу того, что КНР уже контролирует порядка 80% мирового производства солнечных батарей, или что китайцы ускоренно развивают космическую программу. Европейцы давно сошли с дистанции в “большой игре” и не мыслят в категориях глобального доминирования. А американцы мыслят и действуют.

Мы весь, мы старый мир разрушим...

В современном мире суверенитет стал самым редким ресурсом. В полной мере (с поправкой на глобализацию) им обладают только США, Китай, Россия, Израиль, Саудовская Аравия, Иран и Турция. Даже Индия и Бразилия слишком сильно оглядываются на Вашингтон, чтоб бесспорно войти в этот список.

По турецкому стремлению в этом списке быть Вашингтон сейчас наносит показательно сильный удар. У американо-турецкой конфронтации много причин.

Сыграла свою роль и ссора Тайипа Эрдогана с Израилем, который подобно хвосту, что виляет собакой, оказывает на политику нынешней администрации не меньшее влияние, чем Конгресс. И нежелание Вашингтона выдать личного врага турецкого лидера, проповедника Фетхуллаха Гюлена. И расхождения в оценках роли курдского фактора в Сирии. Но последней каплей стала закупка Турцией российских комплексов ПВО С-400.

Невзирая на западные санкции их производитель — концерн “Алмаз-Антей” — и так вошёл в десятку крупнейших компаний-экспортёров на рынке вооружений. А тут ещё и формальный союзник по НАТО помогает ключевому конкуренту в важнейшем сегменте передовых комплексов ПВО оставаться на плаву и даже сохранять технологическое лидерство. В ответ американские санкции против турецких металлургов обрушили курс лиры.

Эрдоган призвал сограждан избавляться от долларов ради демонстрации патриотизма. Первым его в трудный момент звонком поддержал Путин. Действия Вашингтона только укрепляют фактический союз Анкары с Москвой, позволивший Кремлю получить ключи от Сирии. И дают надежду Ирану избежать изоляции в регионе.

Заявленный Эрдоганом курс на отказ от доллара в экспортно-импортных операциях не так просто реализовать, но он является оптимальным и для России, и для Ирана, и для Китая, и даже для ЕС, которые прямо или косвенно страдают от финансовых санкций США. Пока же российский центробанк избавляется от американских ценных бумаг, опасаясь их ареста в случае продолжения санкционной войны.

Все это не мешает команде Трампа посылать в Москву путаные сигналы, чередуя экономические удары с примирительными заявлениями. Такой подоход озадачивает российскую элиту, которая при недавних признаках потепления излишне быстро показала свою жажду примирения.

В рамках обозначенной стратегии это логично: Вашингтону необходимо именно что принудить Россию к “изменению поведения”. Создавать единый фронт против РФ и добиваться свержения Путина американская власть не собирается. Это не только вряд ли осуществимо, но и не связано с ключевыми американскими интересами. В идеале необходимо включить Россию в усилия по сдерживанию Китая — по-настоящему опасного конкурента. В ближайшей перспективе как минимум добиться согласия Москвы на выдавливание Ирана из Сирии. Опять же с серьёзной натяжкой можно сказать, что аналогичным образом Англия примирилась с Россией, осознав долгосрочную опасность роста германского промышленного могущества.

Украина при таком подходе лишь инструмент дополнительного давления на Москву. С точки зрения чистого глобального доминирования украинский фактор вторичен для США. Достаточно, что российский и украинский ВПК разделены и Москва не может использовать прежнюю кооперацию для развития флота (из-за потери доступа к газовым турбинам), армейской авиации и стратегических ракетных сил.

Само по себе политическое влияние в Украине не принесёт Москве особых козырей в глобальной конкуренции с Соединенными Штатами, но даёт Вашингтону повод пытаться обменять право на него на уступки по более важным вопросам. Потому относительно нашей страны за океаном вполне склонны дождаться исхода президентских выборов. Пока нет признаков готовности как-то ощутимо вмешиваться в сам избирательный процесс. Если это и будут делать отдельные американские фонды (часто враждебные Трампу), то без согласования с Белым домом.

В целом администрация США настроена рушить сложившийся мировой порядок именно потому, что она считает его невыгодным для своей страны, превращающей ее в глобального донора технологий, денег, безопасности. Трамп и Ко убеждены, что растворение Америки в глобализированном “человечестве” (пусть даже и живущему в узких рамках западных либерально-демократических ценностей) плохой сценарий.

В отличие от Обамы, который только после волны критики справа заявил, что верит в “американскую исключительность”, нынешний президент в ней не сомневается. Как, впрочем, и в своей.

 Олег ВОЛОШИН