Настоящие враги Лукашенко

В минувший четверг в Минске почти одновременно, с разницей в несколько часов, произошли два события. Днем судья Фрунзенского района Минска Ольга Комар вынесла приговор первому “узнику Площади” Василию Парфенкову, участнику митинга на площади Независимости после президентских выборов 19 декабря: четыре года колонии строгого режима. А около восьми часов вечера из тюрьмы КГБ (в народе — “американка”) выпустили самую юную “узницу Площади”, двадцатилетнюю Насту Палажанку. Выпустили, правда, под подписку о невыезде, с запретом покидать границы Минска без санкции следователя. До суда.

Напомним, по версии белорусских властей, 19 декабря в Минске произошла “попытка государственного переворота”. Официальные СМИ не скупились на характеристики участников митинга: “бушующие молодчики”, “обезумевшие отморозки”, “сумасшедшие деятели оппозиции”. Множество раз, в том числе из уст президента Александра Лукашенко, прозвучали откровения о том, как “громили Дом правительства”.

И вот во время первого суда по делу “о попытке государственного переворота” прокурор озвучил сумму нанесенного ущерба во время “переворота” — 14 миллионов и 48 тысяч белорусских рублей “за замену дверей и стоковых труб в доме по адресу Советская, 11, и восстановление растительного мира возле него”. Это в декабре-то — газоны вытоптать!..

По курсу Нацбанка Беларуси 14 млн. и 48 тыс. — это около 4650 долларов. А теперь вспомним, что участников митинга было, по разным оценкам, 30—40 тыс. человек, задержанных на площади и в ночь после нее — около 700 человек. По уголовному делу об “организации и участии в массовых беспорядках” проходят 42 обвиняемых и 12 подозреваемых. Как-то слабо покуролесили “обезумевшие молодчики” и “бушующие отморозки”. Столько людей — а набуянили всего на 4650 баксов! Вот они, законопослушные и аккуратные белорусы!..

Но Василию Парфенкову, которому впаяли четыре года строгого режима, не до шуток. Молодой человек частично признал свою вину — и поэтому приговор его был “мягким” (его статья предусматривала от трех до восьми лет лишения свободы, прокурор Антон Загоровский требовал дать шесть). И вменялось ему лишь “участие”, не “организация” массовых беспорядков. Что же будет с “организаторами”, которые вряд ли признают свою вину?

Во время судебного процесса (а также многократно по государственному телевидению) было показано видео, во время которого Парфенков, как подсчитал прокурор, нанес 61 удар. И вот тут начинаются разные трактовки, казалось бы очевидного, — видеозаписи. По чему бил Парфенков? “По дверям Дома правительства”, — эту формулировку принял суд. Но адвокат Василия Игорь Попковский неоднократно пытался обратить внимание: когда Парфенков наносил удары, стекла уже были выбиты, а удары его приходились в деревянные панели (возможно, перевернутые шкафы), которыми изнутри был забаррикадирован вход. Так чему он нанес ущерб? Доскам? Шкафам? Парфенков признал в суде: стучал ногами по деревянным панелям. Но повторял раз за разом: стекла не бил, двери не ломал!.. Самый гуманный суд в мире, судя по всему, оказался таким же глухим, как удары Парфенкова по доскам.

Василия уводит стража. Независимые СМИ (в Беларуси это синоним “нескольких сайтов, с общим посещением около 50 тысяч человек в день”) взрываются негодованием. Государственное телевидение с наслаждением еще раз демонстрирует “демона” Парфенкова, который стучит ногами в деревянные щиты, и оглашает: четыре года колонии строгого режима.

И вот всего через несколько часов из внутренней тюрьмы КГБ выпускают под подписку о невыезде Насту Палажанку, заместителя председателя зарегистрированной в Чехии молодежной организации “Малады Фронт” (“Молодой фронт”). Пять попыток зарегистрировать организацию в Беларуси оказались безуспешными, вместо этого членов организации не однажды судили за (!) “участие в незарегистрированной организации”. Дела Насты Палажанки, несмотря на выход на свободу “под подписку”, возможно, даже хуже, чем у Василия Парфенкова. Ей инкриминируют не просто участие, а “организацию массовых беспорядков”. Эта статья предусматривает от пяти до пятнадцати лет лишения свободы. “Что же, когда я выйду, мне будет всего тридцать пять, жизнь будет только начинаться”, — находит в себе силы шутить Наста.

Два месяца без одного дня она провела в тюрьме КГБ, не имея совершенно никакой информации о событиях на свободе. Немногочисленные встречи с адвокатом происходили исключительно под контролем следователей. Насту бросили в тюрьму в ночь после выборов. Девушка пришла домой с площади и уже легла спать, когда в дверь настойчиво постучали. Спустя несколько часов она уже находилась в маленькой, меньше кухни в “хрущевке”, холодной камере, рассчитанной на троих человек, но в ту ночь вместившую семь.

“Участие” в митинге переквалифицировали в случае с Настой в “организацию”. Мол, готовила переворот, даже палатки искала, чтобы жить в них на площади во время переворота. Реально же на площади она позволила себе со ступенек костела (он находится справа от Дома правительства) обратиться к присутствующим (правда, услышали это только близко стоящие люди). Следуя цитатам СМИ, Наста ни к чему не призывала, а лишь обратилась к присутствующим со словами, что “молодежь — за демократическую Беларусь, где исполняются законы и где не будет места диктатуре”.

Строго говоря, об “организации” беспорядков 19 декабря в Минске в принципе смешно говорить! Тридцатитысячная колонна демонстрантов прошла полтора километра от Октябрьской площади до площади Независимости без единой побитой витрины, перевернутой машины и расквашенного носа! Что же это за “организация”, если колонку с микрофоном на постамент памятника Ленину (да-да, он до сих пор стоит в Минске на (sic!) площади Независимости) притащили спустя полчаса после того, как колонна дошла до Площади? Стоит говорить, скорее, о “неорганизованности”, за которую не власть, а демонстранты должны судить и бичевать лидеров оппозиции на кухне и в курилке.

Эти два дела — Василия Парфенкова и Насты Палажанки — весьма показательные и важные. Они не затрагивают лидеров оппозиции — тех людей, которые были формальными соперниками Лукашенко, поругивая его с высоких европейских трибун да на встречах с избирателями.

Если вам кто-то скажет, что Лукашенко боится оппозиции, переспросите, кого следует понимать под “оппозицией”? Руководителей политических партий и движений? Увольте! Некоторые из них открыто называют друг друга “грантососами” и ссорятся, кому Европа и Америка выделила больше денег на “борьбу за демократию”. Свежий пример. После выборов, в период “разоблачений” государственное телевидение бросает электорату раздражающий факт: начальник предвыборного штаба кандидата Владимира Некляева Андрей Дмитриев за время избирательной кампании купил себе квартиру в элитном доме за 200 тысяч долларов, две машины и участок земли в пригороде, а также, негодник, позволил себе летать во время кампании исключительно бизнес-классом. После этого независимые СМИ берут у Дмитриева комментарий. И бывший начштаба заявляет: “Я нормальный человек, мне 30 лет, почему я не могу иметь автомобиль и квартиру?” Уточнил, правда, что вторая машина, показанная в сюжете, — не его, а его родственника. И вот уже на форумах сайтов независимых газет люди с недоумением пишут: “Даа... Если он в оппозиции столько нахапал за полгода, сколько же такие нахапают, когда к власти дорвутся...” Стоит сказать, что Дмитриев вместе с остальными был заключен с тюрьму КГБ. Но через две недели, 3 января, его отпустили — он признался на камеру, что считает “сотрудников милиции невиноватыми”.

Так вот, настоящая оппозиция — это не люди, готовые бороться за демократию “с восьми до пяти с перерывом на обед”. Реальная оппозиция Лукашенко — это Василий Парфенков, которого режим озлобил настолько, что, дорвавшись до Дома правительства, он забыл про все и бил, бил в эти чертовы деревяшки в дверях Дома правительства.

...Говорят, перед президентскими выборами-2006 спецназ тренировали, вешая на боксерские груши портреты кандидатов от оппозиции — Козулина и Милинкевича. Точно так же деревяшки в дверях Дома правительства стали для Парфенкова материальным воплощением власти и “гаранта Конституции”, который будет править страной теперь как минимум 21 год (до окончания этого срока).

Реальная оппозиция Лукашенко — это Наста Палажанка, которую сложно обвинить в получении грантов или покупке джипов и квартир. Насте 20 лет. И ей просто хочется жить в цивилизованной европейской стране. Поэтому она борется, как может — выходит на улицы с плакатами, устраивает флэшмобы... Параллельно организовывая акции помощи детским домам и библиотекам. Самый страшный компромат, который отыскало за все время травли белорусское телевидение (в Беларуси его называют сокращенно “БТ”, а за глаза — “Геббельс-ТВ”) — что от Насты когда-то утром был замечен выходящим ее друг и соратник по движению “Малады Фронт” Змицер Дашкевич. Представляете, какое страшное преступление для 20-летней девушки — оставить друга ночевать у себя?.. Особенно, когда в соседней комнате спят отец и брат. Друзья Насты в один голос скажут, что она — примерная христианка с непоколебимыми принципами (они задекларированы в Уставе “Маладога Фронта”), а члены организации, случается, ночуют вместе — такое нынче время неспокойное для активистов оппозиции...

Поэтому два события конца прошлой недели — необъяснимо строгий приговор Парфенкову и выпуск под подписку Насты Палажанки — имеют огромное значение. Василий и Наста — истинные враги Лукашенко, которые ненавидят его искренне, а не потому, что “работа такая”, как у многих “профессиональных оппозиционеров”. Похоже, сам Лукашенко это прекрасно понимает. Иначе приговор Парфенкову за удары по глухим деревяшкам был бы совсем иной, его наверняка освободили бы из-под стражи в зале суда, ограничившись штрафом. Иначе Насту отпустили бы, сняв обвинения, а не с нависшей угрозой “от пяти до пятнадцати”.

Следите за судьбой Насты Палажанки. И скрещивайте пальцы за эту симпатичную 20-летнюю девушку, которая имеет смелость по-своему видеть будущее Беларуси.

P.S. Позавчера, посещая вторую инженерную бригаду вооруженных сил Беларуси, Александр Лукашенко пригрозил соседям “Чечней на Западе” и заявил, что мог бы использовать армию для наведения порядка в стране. “Сейчас нас давят, пугают экономическими санкциями. Если кто-то из нашего окружения хочет иметь в Беларуси Чечню на Западе, то это не проблема. Это будет посложнее, чем Чечня. Думаю, это никому не надо. Если кто-то хочет иметь здесь похлеще, чем Косово, я думаю, это тоже не проблема”, — заявил президент Беларуси, выступая перед военными.

Мнение экспертов

Как следует на Западе реагировать на заявления президента Лукашенко о том, что он устроит “Чечню на Западе”, а также жесткие действия белорусских властей по отношению к оппозиционерам, которые участвовали в акции протеста 19 декабря?

Лаурас БЕЛИНИС, политолог, Вильнюс:

— Это просто глупая речь. Он просто сказал так, чтобы вызвать к себе внимание, или это уже вопрос, наверное, для психологов. Если руководитель государства бросается такими словами, всегда возникает подозрение насчет его психического здоровья. Иначе как можно это понимать? Финансовые и военные ресурсы Лукашенко не такие большие, чтобы он смог устроить Чечню. И что это значит? Он может устроить Чечню в Беларуси — для своих людей и для себя. Он ее и устраивает периодически, но это не несет ему ни чести, ни долгого управления государством. Эта речь человека, который почувствовал себя загнанным в угол, поэтому он так резко себя ведет.

Я уверен, что та власть, которая решает политические проблемы через кровь, недостойна называться властью от народа.

Что касается белорусской оппозиции, то она очень раздроблена. Думаю, что население постепенно осознает, в какую ситуацию ведет их Лукашенко, и поэтому в ближайшее время оппозиция пополнится сторонниками, которые до сих пор были нейтральными. Многое могут дать и поездки за рубеж — граждане Беларуси могут сравнивать и видеть разницу своей жизни и жизни в других странах.

Петр СТАСИНСКИ, заместитель главного редактора Gazeta Wyborcza, Варшава:

— Я думаю, что Лукашенко нужна клиническая терапия, потому что такие заявления для него — обычное явление. Такое заявления можно осуждать как то, которое несет угрозу террористического насилия — потому что он, возможно, понимает, что все это значит. Что он может предпринять? Взрывы смертников?

Роман ТУМАШИК