“Катынь-2” забрала у Украины энергетическую Польшу

“Холодный мир”, который год назад установился между Польшей и РФ в результате авиакатастрофы под Смоленском, всего за год сумел отобрать у Польши статус защитника экономических интересов Украины в ЕС. Циничная авиакатастрофа, и еще более циничное ее расследование российскими властями , похоже, притормозили развитие отношений в восточно-европейской политике Польши. На какое-то время Варшава начала рассматривать Киев как состоявшийся новый аванпост российского влияния, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Они состоят в том, что до “Катыни-2” политики Украины и Польши имели общее видение перспектив исправления диспропорций развития между двумя странами, а после катастрофы это видение начало стремительно исчезать.

Диспропорции выражались, прежде всего, в несопоставимых общих оборотах внешней торговли. По итогам 2010 года Украина смогла наторговать на внешних рынках всего на $54 млрд. Тогда как внешнеторговый оборот Польши превысил $230 млрд. С точки зрения многих восточноевропейских партнеров Киева, помочь Украине быстро и эффективно покинуть “пояс нищих и довольных” государств-полуколоний, окружающих РФ, могли только новые капиталоемкие проекты в сфере энергетики. В случае с внешнеторговым сотрудничеством Украины и Польши, которое и в лучшие годы едва дотягивало до $2,5-$2,7млрд, к такого рода проектам долгое время официально причислялись новые направления транспорта нефти и добычи газа. После 2010 года все эти проекты оказались полностью свернутыми, и обе страны оказались под влиянием “посткатынского” энергетического синдрома.

Первым по резкости признаком этого синдрома стало состоявшееся в 2010 году окончательное прекращение разработки польской государственной компанией PGNIG одного из сухопутных месторождений природного газа на Восточной Украине — Сахалинского. Считаясь одним из крупнейших в Украине по запасам, это месторождение могло давать PGNIG ресурс газа для продажи в украинских промышленных регионах, взамен чего польская госкомпания рассчитывала получать из Западной Украины газ для снабжения Юго-Востока Польши. Вложив на протяжении многих лет в разработку месторождения около $200 млн., PGNIG ввязалась в имущественный конфликт с компанией одного высокопоставленного украинского частного инвестора. В итоге, с польской стороны проект завершился заявлением о продаже долей в разработке месторождения. А с украинской — полуофициальными “отмазками” в стиле “он в тюрьму не сядет, потому что памятник”.

Вторым по значению проявлением выражением “посткатынского” синдрома стало произведенное Киевом в 2011 году перепрофилирование некогда совместного украино-польского проекта-развития транспортировки нефти по трубопроводному маршруту Одесса-Броды-Плоцк-Гданськ. Несколько месяцев назад, каспийская нефть по нему пошла вместо Польши и Чехии по альтернативному маршруту Одесса-Броды-Мозырь, что позволило нефтяным компаниям Белоруссии нанести заметный удар по конкурентным позициям нефтекомпаний Польши.

Результат этого удара сегодня уже имеет более чем конкретные последствия. Правительство Польши решилось на приватизацию 53% акций нефтекомпании Lotos, которой принадлежат Гданский НПЗ и Гданский нефтяной терминал. Эти предприятия до произошедшей в 2010 году “Катыни-2”, рассматривались тогдашней польской политической элитой в качестве ключевых элементов украино-польского проекта “ти предпряития рассматривалсиь в решени . чноевропейскими станаами Одесса-Броды-Гданск”. Но спустя всего лишь год все кардинально поменялось — главным претендентом на Lotos и нефтяную промышленность Гданьска начали считаться российские ТНК-ВР и “Газпромнефть”. Последняя даже начала настойчиво добиваться статуса стратегического партнера PKN Orlen, скупая активы нефтепереработки Чехии, в которой доселе данная компания доминировала.

Лидер польской оппозиции Ярослав Качинский, брат погибшего в 2010 году на территории РФ президента Польши, не единожды резко критически отзывался на упомянутые перемены в нефтяном бизнесе Восточной Европы. В начале весны этого года Качинский даже демонстративно отказался от участия в официальной церемонии почтения памяти жертв авиакатастрофы, выражая этим протест тем действиям российской стороны, которые были осуществлены до и после авиакатастрофы. Наряду с этим парламентская оппозиция Польши, возглавляемая Качинским, попыталась законодательно оспорить предстоящую продажу Lotos.

Ключевая роль Украины в происходящих нефтяных перипетиях пока что находится в тени. И, вероятно, еще какое-то время, например, перепрофилирование Киевом проекта “Одесса-Броды” и дальше будет находиться за рамками официальных комментариев. Но так не может длиться вечно.

Молчание продлиться максимум до момента, когда состоится продажа Lotos российским инвесторам. А потом, когда Кремль через своих “ручных” нефтяных магнатов все же добьется права распоряжаться нефтяной промышленностью Гданська, у Варшавы могут возникнуть серьезные претензии к Киеву. Тем более, уже сегодня перспектива подобного рода претензий вылилась в изменения точки зрения наших западных соседей на перспективу увеличения экспорта украинской электроэнергии в Белоруссию и страны Балтии. До 2010 года, поляки признавали украинскую долю на этом рынке, а ныне (по странному стечению обстоятельств), начали поддерживать альтернативные Украине проекты поставок электроэнергии.

Андрей СТАРОСТИН