Двенадцатилетний сериал

Вы должны твердо помнить, что из всех искусств для нас важнейшим является кино”, — сказал, как отрезал, в марте 1922 года в беседе с Луначарским дедушка Ленин. Шли годы, смеркалось. И нашелся человек, который рассказал о кино лучше Ленина. Это был сами знаете кто. Он встречался с членами правительственной комиссии по развитию отечественной кинематографии и, как говорит его младший партнер по корпорации “Россия”, немедленно отлил в граните: “Мы все хорошо знаем о мощной, убедительной силе кино, какие возможности для передачи тех или иных эмоций в нем заложены. И, на мой взгляд, они должны нести созидательный заряд, поднимать и уровень самого зрителя”. Другой корифей всех наук после такой фразы еще многозначительно пустил бы из трубки облако “Герцеговины флор” и разочек бесшумно прошелся по кабинету, прижимая к кителю сухую руку.

После таких фраз на плечи мастеров культуры ложится большая ответственность. Трудно после сказанного нести несозидательный заряд — как бы его не приравняли к заряду в оружии.

И, как это издавна повелось на Руси, на деньги государства. Оно же займется протекционизмом — поддержкой отечественного товаропроизводителя. Вот характерная реплика нацлидера на этот счет, задающая модель отношений государства и кинематографистов на ближайшие шестилетки:

В. В. Путин: “Сейчас, вы знаете, “Дисней” еще хочет прийти на наш рынок с Седьмым каналом. Я думаю, что это потребует просто дополнительной поддержки отечественного производства...”

А. А. Авдеев (министр культуры РФ): “Да, Владимир Владимирович”.

В. В. Путин: “...в этой сфере по производству анимационных фильмов. Подумайте, подумайте над этим. Просто запретить им в силу действующего законодательства мы не можем, и, наверное, это не очень хорошо, потому что зритель хочет видеть эти фильмы, но это значит, что наши отечественные мультипликаторы должны быть конкурентоспособными, помогать им нужно. Подумайте о дополнительных мерах поддержки”.

Скоро Владимир Владимирович в целях победы в конкурентной борьбе с кинопродукцией супостата начнет сам вносить правку в идеологически правильно выдержанные мультики, как Сталин в карикатуру Бориса Ефимова, и обсуждать состав действующих лиц, как тот же Иосиф Виссарионович в случае с Эйзенштейном. Видимо, кино наше руководство чтит не меньше, чем телевидение за его масштабное воздействие на человеческое сознание и пропагандистские возможности. У истоков столь высокой оценки манипулятивных возможностей кинематографа стоял опять-таки товарищ Сталин, который в целом одобрительно отзывался об идее строительства советского Голливуда, принадлежавшей главе киноиндустрии Борису Шумяцкому. Голливуд, правда, не состоялся, а биография и жизнь Шумяцкого закончились, естественно, в 1938 году.

Поэтому на месте нынешних кинематографистов, готовых выполнить любой приказ любого правительства по производству патриотического кино, я бы с осторожностью относился к внезапно проснувшейся заботе государства о кинематографе. Надо всегда помнить о том, что драматург Николай Эрдман был препровожден в черную машину прямо со съемок “Веселых ребят” в Гаграх. И вернулся, натурально, только через пять лет с дидактическим стишком, касающимся всех мастеров искусств, которые неизменно говорят государству решительное “да” в ответ на вопрос, с кем они: “Однажды ГПУ, придя к Эзопу,// Схватило старика за ж...//Смысл этой басни ясен:// Довольно басен”.

Кстати, о баснях. Так уж совпало, что внимательный анализ ситуации на рынке производства вымышленной счастливой российской действительности, произведенный премьер-министром, осуществлялся ровно в то самое время, когда фильм немецкого режиссера Кирилла Туши “Ходорковский” был окончательно запрещен для широкого проката. Отныне он будет идти исключительно в кинотеатре “Эльдар”. Это тоже несмываемый советский опыт: всякое там отечественное шибко умное и сомнительное иностранное кино было в те баснословные времена загнано в городе Москве в заштатные окраинные кинотеатры или в резервации типа “Кинотеатра повторного фильма” и кинотеатра “Иллюзион” (попасть в который можно было, только заняв очередь в ночь, как за дефицитным товаром). Главное, что после того, как режиссеру Туши было сказано постсоветское “Туши свет!”, можно смело объявлять его картину коммерчески нерентабельной и вовсе снимать с проката.

Зато Владимиру Путину понравился фильм “Высоцкий” — для руководителя устроили персональный показ. Это принцип политтехнологий: если оказываешься в силовом поле или ауре мощной фигуры, ее харизма переносится на тебя самого. Ради этого Путин встает рядом с “Высоцким” и поднимается на ринг к чемпиону по боям без правил.

Жизнь его — кинематограф, черно-белое кино. Которое становится для власти важнейшим из всех искусств. А нас ждет многосерийный прогон мыльной оперы “Вокзал для двоих”. Как водится, с вмонтированным в него для нашего же блага двадцать пятым кадром…

Андрей КОЛЕСНИКОВ