Второе дело нехитрое

Самый жесткий постсоветский генпрокурор Владимир Устинов прошлым летом слетел с должности не за жесткость. Это точно. По крайней мере в этом отношении пришедший ему на смену Юрий Чайка явно желает сегодня быть “святее Папы Римского”. С места в карьер он решительно приступил к новому делу ЮКОСа. “Первая часть Марлезонского балета была недостаточно убедительной в профессиональном смысле, — говорит близкий к Чайке депутат Александр Хинштейн. — Теперь прокуратура руководствуется процессуальными материалами, а не эмоциями и указаниями из Кремля”. То есть действует по принципу “мы теперь можем сами”.

Активизированы усилия по экстрадиции политических эмигрантов, основная цель — укрывшийся в Израиле совладелец ЮКОСа Леонид Невзлин. Из почетной ссылки в Башкирию вернулся национальный чемпион по преследованию олигархов прокурор Салават Каримов. Возвращаются из-за границы и отдельные менеджеры ЮКОСа. Кто-то из них в обмен на свободу и возможность сохранить или делать семейный бизнес в России дает показания. А кто-то — из тех, что давно вернулись и сотрудничают, — наоборот, бежит с переломанными ногами из-под суда: выходит, у него сделка с прокуратурой не состоялась. Такой естественный круговорот злоумышленников в российской юридической системе.

Наконец, в читинском изоляторе ждут новых обвинений Михаил Ходорковский и Платон Лебедев. Каких именно, прокуроры особо не скрывают: хищение и легализация похищенного. Тянет на 10-15 дополнительных лет тюрьмы, но могут дать меньше. Юристы и менеджеры ЮКОСа довольно убедительно объясняют, как появились эти конкретные статьи УК. Идея, кроме продления тюремного срока Ходорковскому, в том, что установленное в судебном порядке отмывание открывает российскому правосудию новые перспективы за границей: можно будет потребовать заморозить счета Group Menatep на Западе. Отмывание — это им там понятно.

Но, вопреки планам прокуратуры организовать основательный процесс, вторая часть представления изяществом исполнения вряд ли превзойдет первую. Скорее наоборот. Тогда Ходорковскому задним числом оптимизацию налогов переоформили в уклонение и посадили. Теперь широко распространенная налоговая схема трансфертных цен — это когда зарегистрированная в офшоре компания-трейдер задешево покупает нефть у добывающей компании и дорого продает дальше, уводя прибыль от части налогов, — будет квалифицирована как хищение. Добровольно вернувшийся в Россию и сбежавший потом из-под суда испанец Антонио Вальдес-Гарсиа был как раз главой такого трейдера. По логике обвинения, с его помощью руководители ЮКОСа обворовали самих себя и себе же вернули, отмыв, эти деньги.

Тут логики, кроме обвинительной, не ищи. Ходорковский больше не представляет угрозы. Его условно-досрочное освобождение в любом случае сегодня в руках властей. Но все-таки показательное дело ЮКОСа было сопряжено с издержками. Оно изменило политическую жизнь в России и испортило Путину репутацию на Западе. Зачем поднимать осевшую пыль? Откуда это новое рвение и неожиданная спешка? Раз Устинова сняли — значит, им были недовольны, и новый генпрокурор мог, казалось бы, сменить курс. А он его, наоборот, усиливает. От Чайки ждали, что он будет мягким прокурором. Он и есть мягкий прокурор. Просто от мягкого прокурора требуется больше жесткости.

По одной из версий, после того как было принято решение продлить Ходорковскому срок заключения, прокуратура заторопилась, чтобы успеть с новым приговором до старта обеих выборных кампаний и не запивать молоком соленый огурец. По другой версии, в Кремле действительно считают, что ЮКОС приложил руку к делу Литвиненко и направил удар на Путина. И Путин, соответственно, рассердился. Так или иначе — новый процесс послужит дополнительным политическим сигналом преемнику: даже если наступит оттепель, Ходорковский должен сидеть в тюрьме. И оттепель в этом случае не наступит.

Действительно, чем бы ни руководствовались организаторы повторного дела ЮКОСа, его общественный смысл понятен: в России, которую построил Владимир Путин, не бывает перемен. То есть перемены в личной жизни у каждого, разумеется, могут быть. Но страна, как в известном кинофильме, застряла в одном и том же дне и не изменится. В этом, можно сказать, состоит концепция нашего политического развития, а никому особо не нужный процесс над Ходорковским — знамя победившей в России завораживающей утопии вечного застоя.

Михаил ФИШМАН