Венецианский “мостик”

При этом он считает, что порядок в стране — это, среди прочего, и соответствующая система судопроизводства. Однако когда в середине октября появилась информация о заключениях Венецианской комиссии относительно Законов Украины “О судоустройстве и статусе судей” и “О внесении изменений в некоторые законодательные акты относительно недопущения злоупотреблений правом на обжалование”, кое-кто решил, что судебная реформа может рассыпаться или, по крайней мере, затормозить. Заметно активизировался “хозяин” нескольких настоящих дворцов на улице Пилипа Орлика, глава Верховного Суда Украины Василий Онопенко, ранее на встрече с главой государства на словах поддержавший судебную реформу. Теперь он решил снова начать работу, направленную на ее дискредитацию, а следовательно — и свертывание, в частности, заявив, что Высший совет юстиции — политизированный орган, и стал добиваться возвращения ВСУ зданий, переданных правительством недавно созданному Высшему специализированному суду по рассмотрению гражданских и уголовных дел.

Между тем Президент Украины на днях продемонстрировал и верность курсу на завершение судебной реформы, и твердые намерения положить выводы Венецианской комиссии в основу дальнейшей работы по реформированию судебной системы государства. В письме главе Верховной Рады Украины Владимиру Литвину он, в частности, высказал пожелание провести такие изменения к закону, которые бы не допускали вмешательства парламентариев в процесс избрания судей. “Подобная практика... воспринимается европейским сообществом как случаи давления на судей”, — отмечает Президент и добавляет, что согласно новому законодательству участие главы государства и Верховной Рады в процессе назначения и избрания судей является “исключительно церемониальным”.

О дискуссии, возобновленной в среде украинских правовиков после обнародования заключений Венецианской комиссии, “День” беседовал с главой Высшего совета юстиции Владимиром КОЛЕСНИЧЕНКО.

— Я доволен, что мы, наконец, перешли от разговоров, мечтаний и пожеланий к реальному воплощению в жизнь идей, наработанных в ходе подготовки судебной реформы. Особенно ценно, что это делается с учетом как интересов и традиций нашего государства, так и рекомендаций, которые дают наши партнеры — европейцы и американцы (замечу, что, кроме экспертных институций Совета Европы и Европейского Союза, Высший совет юстиции сотрудничает со специалистами американского проекта USAID “Украина: верховенство права”).

— Опыт каких судебных систем вы изучали при подготовке и реализации судебной реформы в Украине?

— В мире есть разные системы судопроизводства. Одни действуют чрезвычайно эффективно, другие еще не избавились от некоторых недостатков. Представители ВСЮ не раз посещали разные страны, встречались с признанными специалистами. К сожалению, должен сказать, что единого европейского образца, который можно было бы полностью позаимствовать, не существует. Общаясь с членами Венецианской комиссии, я просил: покажите страну, которую можно считать эталоном. Но однозначного ответа не получил. Сначала мы сотрудничали с экспертами, представлявшими Францию. Как известно, там действует классическая судебная система. Эту страну можно считать одной из колыбелей европейского права. Мы со всем уважением относимся к французской модели судопроизводства. Да и во всем мире ее считают эдакой “священной коровой”. Однако даже французская правовая модель во многом не совпадает с теми рекомендациями, которые дает нам сейчас Венецианская комиссия. Речь идет о статусе Высшего совета магистратуры (аналог Высшего совета юстиции Украины), построении судов, сроках и порядке обжалования судебных решений. Поэтому очевидно, что в Украине следует строить такую модель, которая обеспечит результат — повышение уровня правосудия и доверия к нему общества. Эта модель должна отвечать национальным интересам, интересам общества, устраивать власть и не мешать ей быть эффективной. Она должна обеспечивать в обществе понимание того, что именно человек является главной ценностью, и суд должен защищать прежде всего его права и свободы.

— Приемлемы ли все стандарты, которые нам рекомендуют применять, с точки зрения ценностей, о которых вы говорите?

— Подавляющее большинство вполне приемлемы. Но есть и принципиальные вещи, с которыми не могу согласиться. Ведь основа, на которую мы хотим положить эти правовые нормы, в корне отличается от европейской. Достаточно сказать, что количество дел в судах в странах устойчивой демократии значительно меньше, чем в Украине. Характер обращений в суд также существенно отличается. Нигде не может быть, скажем, такой ситуации, что гражданин, беря кредит в банке, заранее знает, что не будет его возвращать. Поэтому мы должны исходить из того, что наша страна пребывает в состоянии перехода от тоталитарного режима к демократическому, принципы которого еще не стали у нас традициями, как это происходит в старой Европе.

— А наши европейские советчики это тоже понимают?

— Я неоднократно был на заседаниях Венецианской комиссии. И могу засвидетельствовать, что на последнем заседании 15 — 16 октября был совсем другой тон разговора с украинской делегацией, чем еще 5 июня. Мы уже слышали друг друга и говорили на одном языке, а, следовательно, и понимали друг друга. Это нас радует. В июне нас упрекали в неуважении в связи с тем, что в парламент был внесен законопроект, предварительно не предоставленный для изучения комиссии. Тогда я объяснял это тем, что мы уже получили три заключения комиссии за 2002, 2007 и 2010 годы. Предыдущее руководство страны создавало различные группы, проявляло определенные инициативы, разрабатывало законопроекты, но дальше этого дело не шло. А Президент Янукович и его команда с самого начала продемонстрировали политическую волю, потому что ситуация в судебной системе уже в некоторой степени стала угрозой для национальной безопасности страны. Нередко мы слышали о том, что судьи берут взятки даже за совершенно законные решения. Не говорю уже о разной практике судопроизводства при одних и тех же правовых основаниях и многих других проблемах системы, что в сухом остатке привело к утрате людьми веры в возможность защитить в суде нарушенное право.

— Именно такая ситуация дала толчок для вывода, что начинать движение к судебной реформе нужно немедленно?

— На первом же заседании Рабочей группы по вопросам судебной реформы при Президенте Украины в конце марта глава государства определил конкретные сроки подготовки и внесения законопроекта в парламент, отметив необходимость учесть рекомендации европейских экспертов и наш позитивный опыт. Несмотря на то, что многие необходимые шаги по реформированию системы требовали внесения изменений в Конституцию, Президент сказал, что дальше медлить мы не можем. И рабочая группа начала работать. При этом большинство предыдущих рекомендаций Венецианской комиссии законодатель учел. К тому же на стадии обсуждения соответствующих законопроектов было очень много поправок — больше тысячи. Их вносили все политические силы. Но в ходе этого законотворческого процесса случилось так, что некоторые вопросы, которые были в первоначальном проекте закона, исчезли, потому что среди законодателей победило другое мнение.

— И все же, что, на ваш взгляд, показала практика — новый закон уже обеспечивает какие-то позитивные изменения в судебной власти?

— Закон уже действует, и — не секрет — им значительно усилена роль Высшего совета юстиции. Мы чувствуем, что оказываем позитивное влияние на состояние судопроизводства в стране. Особенно ярко это видно по характеру жалоб на действия судей, поступающих к нам. Теперь почти нет новых жалоб на участие судей в процессах незаконного захвата предприятий (рейдерстве). Именно поэтому мы уже можем констатировать: ситуация начала меняться к лучшему.

— Однако Венецианская комиссия, похоже, с этим не полностью согласна?

— Комиссия не мониторит состояние применения права. Она отслеживает, чтобы изменения в законодательстве отвечали европейским стандартам. Нужно понимать, что принятые изменения были, прежде всего, реакцией на ту конкретную ситуацию, которая имела место в отечественной системе правосудия. Октябрьские выводы экспертов содержат некоторые замечания к принятым законам. Будем над ними работать и вносить в действующие законы соответствующие изменения. Это касается, в частности, необходимости предусмотреть возможность общего порядка обжалования решений Высшей квалификационной комиссии и Высшего совета юстиции. Это нужно для того, чтобы обеспечить конституционные гарантии на реализацию апелляционного обжалования решений суда. Хотя я считаю, что законом должны быть четко определены суды, которые будут рассматривать такие споры, в частности, и по первой инстанции. Поскольку это специфическая категория дел, то крайне важно, чтобы их рассматривали более квалифицированные и опытные судьи.

На прошлой неделе я принимал участие во встрече, организованной проектом USAID “Украина: верховенство права”. Речь шла о судебной реформе в Украине и мировых стандартах независимости судебной власти. В ней, в частности, принимали участие посол Соединенных Штатов Америки в Украине Джон Теффт и представитель Генерального секретаря Совета Европы Акке Петерсон. Из их слов я понял, что они довольны сотрудничеством Украины и с Венецианской комиссией, и из USAID. Мы с ними много говорили о том, что нас объединяет. Мы готовы к компромиссам, готовы учитывать пожелания и замечания. Но вместе тем, я считаю, нельзя забывать о национальных традициях, менталитете украинцев и реалиях сегодняшнего дня, нашей сложной истории — войнах, Голодоморах, отсутствии государственности, тоталитарных режимах, как писала Оксана Забужко, “обо всех этих экспериментах над славянской душой”.

Помню свое удивление, когда во время судебного заседания в швейцарском суде я услышал, что стороны процесса ссылались на закон, принятый в 1711 году. Кстати, чтобы внести изменения в закон, там нужно проводить референдум... Наше коренное отличие от европейцев в том, что они сотни лет жили в условиях уважения к человеку, устоявшихся, проверенных временем законов. Примечательно, что европейские эксперты не понимают, почему нам приходится регулировать законом даже этические нормы поведения судей.

— Как скоро в Украине можно учесть и реализовать замечания Венецианской комиссии?

— Переходный период не должен быть длительным, потому что мир постоянно и быстро меняется, а мы являемся его частью, существуем в глобальном информационном, экономическом и правовом пространстве и должны делать все для того, чтобы как можно быстрее сократить дистанцию между Украиной и остальным миром и стать равными среди равных. Лично я, взвешивая определенные шаги, требующие большой ответственности, стараюсь представить их последствия для своих трех сыновей. Будут ли эти шаги служить тому, чтобы мои дети жили в цивилизованной стране, чтобы они, обращаясь в суд, были уверены, что их права будут защищены независимо от того, кто сегодня у власти. Это должно стать реальностью для всех раз и навсегда. И обо всем этом мы должны постоянно и везде беспокоиться, быть патриотами своей страны, заботясь таким образом и о своих семьях.

— Вы этим на что-то намекаете?

— Да. У нашей страны в европейских институциях есть свои представители. Именно их я имею в виду. Это они должны быть, в первую очередь, патриотами своей страны. Считаю, совершенно не подобает им брать на себя там функции прокураторов, поносить Украину, ее ценности, свершения и намерения. И совсем плохо, когда такие люди всячески демонстрируют, что для них все неприемлемо в родной стране. Так нельзя. Нужно стремиться к тому, чтобы нас за рубежом слышали и понимали даже тогда, когда какие-то расхождения существуют внутри страны. В этой ситуации нельзя избегать конструктивного диалога, пресмыкаться и со всем соглашаться, а тем более подбрасывать еще и своего масла в огонь... Речь идет о тех горе-“специалистах”, которые сегодня раздают комментарии по поводу выводов Венецианской комиссии. Мне кажется, они по большей части руководствуются не чем иным, как своими личными интересами.

— Вы, наверное, имеете в виду члена Венецианской комиссии от Украины Марину Ставнийчук?

— Не хотел бы переходить на личности, но, к сожалению, так сложилось, что именно она сегодня выглядит настоящим специалистом по судоустройству, хотя ни одного дня не работала судьей. Но ведь красноречием и обаянием нельзя компенсировать отсутствие опыта и специальных знаний.

— Какие решения сейчас готовятся в Украине, чтобы имплементировать выводы Венецианской комиссии?

— Начнем с Высшего совета юстиции. Своим распоряжениям я создал Рабочую группу по усовершенствованию Регламента ВСЮ в соответствии с рекомендациями комиссии и в рамках действующего национального законодательства. Кроме того, я знаю, что проводится соответствующая законотворческая работа в Администрации Президента и в парламентском комитете по вопросам правосудия. Надеюсь, что на этой неделе в Верховную Раду будут внесены соответствующие законопроекты, которые учтут все замечания, кроме тех, ради которых нужно пересматривать Конституцию. В Украине согласны с тем, что эти изменения также следует вносить. Я надеюсь, до декабря, когда должно состояться очередное заседание Венецианской комиссии, большинство предложенных изменений может быть внесено.

— И все будут довольны?

— Такого, а тем более у нас, никогда, наверное, не бывает. С момента принятия Конституции Украины 1996 года мы слышали одобрительные отзывы о составе ВСЮ. Но впоследствии эта оценка изменилась по требованию того, что во ВСЮ обязательно должно входить не менее 50% +1 судей, избранных судьями. Но мы имеем горький опыт 2007 — 2008 лет, когда именно судьи бойкотировали работу ВСЮ, мешая конституционному органу выполнять свои полномочия. Тогда судебная система была втянута в политические разборки, и политические силы сами подталкивали суды к откровенно неправосудным решениям. А ВСЮ не мог принимать решения из-за блокирования. Очевидно, наш совет должен быть политически независимым. И я утверждаю, что именно такой состав у ВСЮ сегодня. Европейцы, в частности члены Венецианской комиссии, с этим согласны. Но они опасаются, что к руководству советом может прийти человек, который будет использовать свои полномочия во вред демократии и правосудию. Действительно, такую ситуацию нельзя исключить. Но Высший совет юстиции не может состоять исключительно из судей. Ведь в компетенции ВСЮ не только назначение и увольнение судей и привлечение их к ответственности, но и рассмотрение жалоб на привлечение к ответственности прокуроров, рассмотрение вопросов о несовместимости прокуроров с должностью. Здесь достаточно заметить, что в западных моделях судоустройства прокуроров относят именно к судебной ветви власти. О чем же здесь тогда спорить? Тем более что в Украине планируется подобным образом реформировать прокуратуру. Следовательно, не стоит спешить с выведением из состава ВСЮ прокуроров. С другой стороны, я, судья в отставке с 20-летним стажем (причем в суде первой инстанции, а это в нашей профессии приравнивается к пребыванию на передовой), избран во ВСЮ не съездом судей, а Верховной Радой Украины. Влияет ли этот факт на мою деятельность во ВСЮ? Да и кто лучше судьи знает специфику судопроизводства? Думаю, ответы очевидны.

— Можно ли сегодня назвать судебную систему независимой?

— Сложный вопрос. Независимость судебной системы — это независимость каждого отдельного судьи, который самостоятелен в принятии решений при совершении правосудия. Такой статус гарантирован государством и определяется особым порядком назначения, избрания, привлечения к ответственности, неприкосновенностью и иммунитетом, соответствующим материальным и социальным обеспечением судьи и так далее. Очевидно и то, что независимость каждого судьи определяется его личной степенью свободы. Вы так не считаете? С другой стороны, когда человек чувствует себя незащищенным в реализации своих прав и свобод, то тогда в своих действиях он должен оглядываться на внешние факторы. Полагаю, что целью дальнейшего реформирования законодательства в сфере судоустройства и судопроизводства должно стать устранение этих возможных факторов влияния на судью, и об этом как раз и идет речь в рекомендациях Венецианской комиссии. Надеюсь, что не за горами то время, когда судья в нашей стране будет зависеть только от закона.

Виталий КНЯЖАНСКИЙ