Узник кремлевского шале

То, что к “Правому делу”, точнее, к перспективам его административной поддержки со стороны специально обученных служб Кремля и Центральной избирательной комиссии стоит относиться серьезно, стало очевидно после понедельничной встречи президента с Михаилом Прохоровым. А еще более внятным индикатором стало прямое, как генеральная линия, положительное высказывание о “Правом деле” спикера парламента и лица “Единой России” Бориса Грызлова. Этот господин с физиономией исполнительного, но не слишком инициативного офицера белой гвардии, всегда с последней прямотой рассуждает о том, о чем дозволено и даже рекомендовано публично высказываться.

Косвенным индикатором административного продвижения “Правого дела” стал отказ в регистрации несистемных либералов из Партии Народной Свободы (ПАРНАС) — не в интересах власти размывать потенциальный правый электорат. (Хотя пока о его существовании, качественных и количественных характеристиках не могут внятно судить даже социологи — проще оценивать “партию эмиграции из России”, назовем ее условно — “Пэры”.)

В пользу высочайшей поддержки обновленного проекта говорит и то обстоятельство, что его “очистили” от чубайсовско-гайдаровского флёра и кадрового состава. Если не считать Борис Надеждина, но он московский областной орговик, без него сломается ряд организационных несущих конструкций. Отныне можно говорить об окончательной и бесповоротной кончине партии СПС, которая существовала, точнее, пыталась подавать признаки жизни под вывеской “Правого дела”.

Прохоровский проект — совсем другой. Новый лидер партии не лукавил, когда говорил о том, что “Правое дело” — не оппозиционная партия. Разрешенная партия, тем более претендующая на место в Думе, а значит, на административный ресурс, не может быть оппозиционной, как не является оппозицией в собственном смысле слова КПРФ Геннадия Зюганова. Никакой праволиберальной идеологии в партии не будет, скорее ей грозит “социальная ориентированность” и лоббирование интересов бизнеса. Симптоматично, что флагом ребрендированного проекта станет имперский черно-желто-белый триколор, в последние годы ассоциирующийся с национал-патриотическим движением. Значит, патриотическую тематику партия тоже возьмет на себя. Что, безусловно, в тренде — у сегодняшних городских метросексуалов в моде этакий брезгливый либеральный национализм.

В сущности, Прохоров, решив остепениться, сменил куршевельское шале на кремлевское. Цели своей он тоже простодушно не скрывает — хочет стать премьер-министром. А что? И такое возможно. Это было бы даже неплохо и более органично для него, чем лидерство в партии, которую условно назначили на позицию “правой”.

Встреча с президентом показала, что или Михаил Прохоров всерьез не хочет размахивать своими гигантскими руками, или они у него до известной степени связаны все тем же официозным статусом партии. Предложения о децентрализации управления страной и межбюджетными процессами вовсе не являются революционными и прорывными. С одной стороны, без этого просто нельзя управлять столь географически масштабной страной: нормальное самоуправление, инстинкты и процедуры которого выжигались в путинские годы каленым железом — просто способ выживания. С другой стороны, федеральной власти, не справляющейся с управлением, проще и безопаснее для себя сбросить полномочия и даже частично финансы на региональный и муниципальный уровни. Отдать деньги и функции — значит разделить ответственность. А тогда и спрос с Москвы будет невелик, и гнев народный можно перенаправить. Канализировать, как сейчас модно выражаться.

Прохоров чувствует спасительную для заржавевшей системы силу выборов. Поэтому предложил вернуть институт одномандатников. Заикнулся о возможности выборов мэров Москвы и Санкт-Петербурга. Больше того, в беседе с президентом он заявил: “Мне кажется, для оздоровления всей системы власти было бы полезно нижний уровень судебной системы — прокуроров, глав полиции и даже, может быть, сборщиков местных налогов — тоже выбирать. Таким образом, помимо различных коллегий появятся люди, которых выбирает сам народ. Это оздоровит систему. Это будет важным социальным лифтом для продолжения дальнейшей карьеры”.

Странно, конечно, что к судебной системе Прохоров отнес прокуроров, полицейских и мытарей. Будем считать, что это оговорка по Фрейду или там Путину, потому что судебная система нынче и в самом деле срослась в едином бизнесе с органами, которые метафорически продолжают называть “правоохранительными”. Но как себе олигарх представляет широкие трудящиеся массы из кварталов пятиэтажек, которые идут голосовать за прокурора? Они на обычные-то выборы не ходят, потому что навык пропал и способность делать сознательный выбор утрачена, а тут нужно избирать главу местной прокуратуры. И потом, из кого выбирать прокурора — из кухарок, что ли?

Все эти танцы иначе как суррогатными не назовешь. Все эти подвижки внутри политической системы либо утопичны, либо ничего не меняют в сути системы. Политическую реформу можно было считать начавшейся и состоявшейся, если бы наверху перестали бояться, ненавидеть, использовать админресурс, давать дорогу разрешенным пробирочным проектам и просто для эксперимента зарегистрировали бы, например, тот же ПАРНАС. Вот когда появляется возможность выбора не из суррогатных партий, а родившихся снизу — тогда и наступает демократия. Всё гораздо проще…

“Правое дело” — очень важный проект в жизни и карьере Михаила Прохорова, человека талантливого и амбициозного. Это его личный трамплин в политику, отчасти — развлечение уставшего от большого бизнеса и его атрибутов олигарха. Но реальные выборы и реальные судьбы страны здесь ни при чем.

Андрей КОЛЕСНИКОВ