“Такая двоякая ситуация”. Как мать-одиночка из Сибири решила перевоспитать уголовника из ЧВК “Вагнер”

Новости о пьяных дебошах и спасенных котятах перемежаются сообщениями о похоронах. „Погибших очень много стало, — отвечает Антипина на вопрос, много ли вернувшихся с войны. — Первый был наплыв, когда пришли конкретно из ЧВК „Вагнер”, кто остался в живых. Но их тут единицы, а остальные двухсотыми приходят. Сейчас уже изредка министерские возвращаются трехсотыми” (“двухсотыми” называют погибших, “трехсотые” — это раненые, под “министерскими” имеются в виду заключенные, завербованные Минобороны России — Би-би-си).

Одним из “двухсотых” был ее гражданский муж Анатолий Колочаров, тоже наемник ЧВК “Вагнер”. Познакомилась Ольга с ним по переписке. “Я пять лет одна жила, и соседка говорит: давай подадим объявление. Подали объявление, и как раз вот Толя сидел. Мы начали переписываться. Потом он освободился и со мной прожил 13 лет”, — рассказывает она. По какой статье в момент их знакомства отбывал наказание Колочаров, она уже не помнит. На сайте одного из районных судов Красноярского края есть два позднейших приговора: за организацию и содержание наркопритона и незаконный сбыт сильнодействующих веществ. В последние годы мужчина сильно пил и избивал ее и детей, добавляет она: “Уже не жили практически, а существовали. Такое началось. Мне реально было тяжело, я не хотела с ним”.

В 2015 году она осталась одна с тремя младшими детьми: Колочарова посадили в очередной раз, уже надолго. Больше она с ним не переписывалась и никаких отношений не имела.

Информация о том, что бывший гражданский муж присоединился к ЧВК “Вагнер”, стала, по словам Антипиной, неожиданностью. 5 марта 2023 года она получила конверт без обратного адреса. Внутри была ее фотография, к которой сзади скотчем были примотаны номера телефонов, и клочок бумаги, на котором экс-супруг сообщал, что он из тюрьмы ушел наемником в Украину. “Хочу реализоваться и остаться в ваших глазах как хороший, добрый” — цитирует Антипина по памяти объяснения отца ее детей, зачем он поехал на войну.

Еще 20 дней Антипина, по ее словам, “ходила и думала, правда ли это или опять это его очередная утка, чтобы как-то наладить отношения”. В конце марта ей позвонили и объяснили, что письмо она получила посмертно и еще 23 февраля мужчина погиб. “Месяц где-то на поле пролежал, получается, — говорит женщина. — Ну, или сколько там. Опять же, нам никто эти подробности уже не рассказывает. Спросили: хоронить будете? Говорю: да, буду”.

Смерть экс-супруга Антипина называет едва ли не единственным его полезным для семьи поступком. На выплату от ЧВК “Вагнер” она купила квартиру старшему сыну.

Всей этой историей она объясняет, почему ей в принципе стала близка тема вагнеровцев.

Уже через месяц после похорон гражданского мужа, в начале мая Антипина вместе с приятельницей Гульбану Чуакбаевой провела ночь, курсируя на машине между двумя красноярскими аэропортами. Женщины встречали знакомого вагнеровца, Андрея Плякина. “Куда приземлится борт с ребятами, нам никто не говорил, все это держалось в секрете, — вспоминает Антипина. — Но так как у нас уже был опыт встреч груза 200, глаз-то наметан, тебе говорят аэропорт закрыт, а военные машины стоят. Ну, мы пристраиваемся за колонной и начинаем ждать. Им все равно придет команда, и куда они, туда и мы”.

Про вернувшего в мае в Сосновоборск из ЧВК “Вагнер” Андрея Плякина выпустили репортажи сразу несколько региональных СМИ. В интервью он рассказывал, что еще когда воевал в Украине в составе ЧВК, он решил переводить зарплату Чуакбаевой, чтобы та тратила эти деньги на благотворительность — женщина открыла в городе несколько социальных квартир для бездомных.

Позже Плякин стал одним из героев фильма “Новой газеты” “Ничьи мальчики”. “Чего гнить в тюрьме? Я с радостью пошел, — говорил Плякин корреспонденту „Новой” о вербовке в ЧВК. — Я не понимал, что такое убить человека, я никогда не убивал, но почему-то я был готов”.

Летом 2023 года Антипина с Чуакбаевой и Плякиным втроем официально зарегистрировали благотворительный фонд, однако вскоре Антипина оттуда ушла — обе стороны в интервью уклончиво говорят, что просто не договорились, как именно развивать свое детище.

Следующего вагнеровца, Валерия Молокова, как раз подобранного на берегу реки Есауловки, Ольга Антипина опекала уже самостоятельно. В разговоре женщина упоминает, что до вербовки в ЧВК он отбывал наказание по статье 105 УК РФ — убийство, но о подробностях говорить отказывается.

“Ребята очень все хорошие, понимающие, глубоко пережившие свои травмы, — рассуждает о вагнеровцах Антипина. — И знаете, от тюрьмы и от сумы не зарекайся. Если каждого послушать внимательно, то, действительно, где-то по неосторожности убийство, где-то действительно [плохая] компания, недоработанная социальная сфера”.

“Сгладила ситуацию, чтобы не портить праздник”

Валерий Молоков был осужден в июле 2022 года на 11 лет за убийство собственной сестры. Суд шел в открытом режиме, копия приговора есть в редакции.

Новогоднюю ночь с 2021-го на 2022 год Молоков встречал с двумя своими сестрами. Пили водку “Хортица” и пиво “Абаканское”.

Молокову тогда было 52 года, он жил как раз у своей старшей сестры дома. В суде родственницы рассказывали, что женщина по сути вырастила его, была ему “как вторая мама” и любила “как своего родного ребенка” — он родился в один год с ее дочерью. Когда был трезвый, Молоков вел себя нормально, адекватно, также говорили в суде родственницы. Когда выпивал, становился агрессивным, скандалил и избивал своих жен. (Всего мужчина, как следует из текста приговора, был женат трижды.)

До тюрьмы Молоков работал на вахтах — охранял золото на приисках в городе Бодайбо в Иркутской области. Один из российских тревел-блогеров, добравшийся до тех мест, упоминал “остервенение жителей, не понимающих, как разруха сочетается с золотом, по которому они ходят”. Год-полтора на вахте, приезжал на месяц-два — и обратно, описывает в разговоре свой образ жизни Молоков. Была лицензия на оружие.

Где-то после девяти вечера той новогодней ночи, давал показания в суде Молоков, у него со старшей сестрой возник “конфликт на почве воспитания детей”. Молоков ударил старшую сестру по лицу. Быстро появился синяк, но женщина “сгладила ситуацию, чтобы не портить праздник”. После полуночи конфликт возобновился: на глазах у младшей сестры Молоков ударил старшую кулаком по голове и потом еще несколько раз, когда та уже упала.

Скорую помощь вызвали только в половине восьмого утра 1 января — младшая сестра говорила в суде, что Молоков мешал ей это сделать, предлагал вместо этого выпить водки и в конце концов выхватил у нее ее мобильный телефон и куда-то его зашвырнул. Через неделю избитая женщина скончалась в больнице от закрытой черепно-мозговой травмы.

Сам Молоков в суде настаивал, что намерения убить у него не было, и просил квалифицировать поступок по более легкой статье — умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, повлекшее по неосторожности смерть потерпевшего. Суд с этим не согласился.

Из назначенных 11 лет мужчина отсидел всего несколько месяцев, после чего завербовался в ЧВК “Вагнер”. “Мы шли не за деньгами на эту войну из зоны, мы шли за свободой”, — заявил он в разговоре с корреспондентом Би-би-си.

“Из кого героев лепят?”

Массовая вербовка заключенных на войну в Украине началась летом 2022 года. Сначала ей занимался глава ЧВК “Вагнер” Евгений Пригожин, позже, с февраля 2023 года к делу подключилось Минобороны России.

Помилование президента, шесть месяцев на передовой штурмовиком, после этого возвращение домой — на таких условиях Пригожин заманивал зэков на войну. Как заявлял сам основатель “Вагнера”, на фронт по этой схеме отправились почти 50 тысяч россиян. Схожие цифры называли правозащитники и журналисты, исследовавшие данные ФСИН.

Зэков кидали на самые горячие участки фронта; и сами бойцы, и военные аналитики нередко употребляли выражение “пушечное мясо”. Тысячи завербованных в ЧВК “Вагнер” погибли, но многие выжили и действительно вернулись домой. Сам Пригожин в марте 2023 года заявлял о пяти тысячах помилованных заключенных. Среди вернувшихся в том числе — десятки осужденных за тяжкие насильственные преступления. Сейчас десятки семей в России пытаются добиться ответа от государства, почему убийцы их близких остались безнаказанными.

Сколько таких вернувшихся на сегодняшний день, установить невозможно — никакой статистики российские власти пока не называли и, вероятнее всего, ее и не ведут. Никакой рефлексии на уровне государства о том, что в общество возвращаются люди с опытом одновременно преступлений и боевых действий, также не существует. В случае ЧВК “Вагнер” к этому добавляется практика внесудебных казней и полное пренебрежение законами войны — наемники ЧВК “Вагнер”, предположительно, ответственны за множество военных преступлений в ходе российского вторжения в Украину.

К чему приводит такое сочетание, хорошо видно по постоянно появляющимся новостям о “рецидивах” — свежих преступлениях помилованных Путиным заключенных. Издание “Верстка” (внесено властями России в реестр “иноагентов”) в декабре 2023 года насчитало около 200 подобных судебных дел. Сообщения о все новых и новых “рецидивах” появляются в СМИ каждую неделю.

По новостям также хорошо заметно, как люди в России не могут определиться со своим отношением к новому контингенту. Где-то жители боятся отпускать детей одних, лишний раз не выходят из дома и вооружаются перцовым баллончиком. В других местах — приглашают выступать помилованных вагнеровцев перед детьми в школы.

Полярное отношение в России не только к живым, но и к уже мертвым вагнеровцам. Где-то в их честь вешают мемориальные доски на школы (например, в Саратове) и открывают уголки в музеях (в Коми в честь экс-заключенного, а ныне “героя СВО”, забившего собутыльника табуреткой и занимавшегося сексом с подростком младше 16 лет).

Где-то, как в Екатеринбургской области или в таежном поселке в Забайкалье, жители организованно выступали против торжественных похорон вагнеровцев. “Из кого героев лепят? Из убийц?” — возмущалась в разговоре с журналистами жительница одного из поселков.

Люди в России, по сути, вынуждены справляться с последствиями этого социального эксперимента самостоятельно. “Допустим, мы создадим фонды, которые будут работать, будут работать психологи, мы будем платить деньги, — рассуждает в интервью Ольга Антипина. — И много ли к психологу обращаются людей, которые приходят с войны? Дойдут до психологов? Естественно, нет. Я знаю по статистике, я с соцработниками сотрудничаю, с соцзащитой. Никто не идет, хотя они зовут, они знают, что я контактирую со всеми с СВО. Ну, зови, зови, а что звать, они не пойдут к вам”.

“Ни туда, ни сюда”

Молоков воевал под Бахмутом — наемники ЧВК “Вагнер” участвовали в захвате этого украинского города и, в результате, полном его уничтожении. “Действительно в аду побывал, у меня до сих пор перед глазами это все стоит”, — скупо описывает сам мужчина этот опыт.

В Сосновоборск он вернулся 1 августа, после осколочного ранения и госпиталя в Анапе. За ранение легкой тяжести в ЧВК заплатили 51 тысячу рублей. Денег хватило купить сотовый телефон и доехать в поезде до Красноярска.

Никакой собственности у мужчины не было, “все осталось, как говорится, в прошлой жизни”, рассказывает Молоков. Он написал младшей сестре — той самой, которая в новогоднюю ночь была свидетельницей убийства и которая вызывала под утро скорую помощь. Она его не приняла.

“В течение недели, наверное, я выпивал, ну так, нормально, крепенько. А потом от меня это уже отошло, мне это не надо было. Начал я шататься. Ни туда, ни сюда”, — рассказывает мужчина.

Главная эмоция после возвращения, про которую Молоков много раз говорит разными словами, — полная дезориентация. “Сами понимаете, я с этим миром и не сильно-то, можно сказать, дружу, я не понимал людей, которые находились здесь. У меня понимание о жизни одно, а начинаю с людьми общаться, у них все по-другому”, — говорит он.

Гражданской одежды у Молокова не было. Люди на остановке, видя на камуфляже знак ЧВК “Вагнер”, от него шарахались. “Я старался не спорить ни с кем, но на самом деле мне жутко не нравилось, что говорили, например, о ЧВК. Кто-то вообще нас не считал за людей. „Вы такие-сякие, плохие, лучше бы вы там и остались”.

Моральную поддержку Молоков неожиданно нашел у асоциальных элементов: „Я извиняюсь, люди, которые, как мы считаем, выпивают, бичевский образ жизни ведут, они увидели, кто идет, они меня приняли: ты воин. Я им объяснял, что я ЧВК „Вагнер”, они все были в восторге, они меня поддерживали”.

Остальным он “пытался объяснить, что мы такие же люди, как и вы”. “Ну, всякое в жизни бывает, я такой же нормальный, обыкновенный человек был, в жизни так получилось, и пошло, и поехало, как бы так. Никто от этого не застрахован, я имел в виду это”, — оправдывается мужчина.

Какое-то время Молоков ночевал на берегу Есауловки под открытым небом, потом родственницы пожалели его и пустили пожить в комнате в деревенском доме. Вскоре ему дали номер Антипиной — Молоков уже не помнит, кто именно: то ли “куратор” из ЧВК, то ли кто-то в администрации Сосновоборска. Буквально на следующий день он загрузился с вещами в ее машину.

“Вы понимаете, они социально не адаптированы”

“Я его забрала, ему жить негде было. Он был без средств к существованию”, — рассказывает в интервью Антипина. Она поселила Молокова в жилье при пятидесятнической церкви в поселке Тартат рядом с Сосновоборском.

Там он прожил два с половиной месяца. “Я посещала каждый день его, мы продуктами, вещами обеспечивали его, всем самым необходимым, — рассказывает Антипина. — Также он у нас отлежал в госпитале, мы определили его на реабилитацию”.

Когда в какой-то момент Молокову позвонили из ЧВК “Вагнер” и сказали, что он может приезжать в Новосибирск за выплатой. Антипина настояла, чтобы поехать вместе с ним, так как у нее уже был опыт получения выплаты от ЧВК после смерти бывшего гражданского мужа: “У нас с ним был договор, что он едет в Новосибирск только со мной, потому что сегодня участились случаи кидалова и ребят начали разводить на деньги”.

О 54-летнем уголовнике и экс-наемнике Антипина говорит “мы”, как женщины часто говорят о своих маленьких детях. Она за свой счет купила им обоим билеты на поезд. “Мы сели в поезд, мы начали планировать с ним, — вспоминает она дорогу в Новосибирск. — Я говорю: надо свои цели искать. Он начал, конечно, как маленький ребенок, я хочу и то, и то. Я говорю: нет, смотри, первое, что мы делаем, у тебя нету жилья, мы покупаем квартиру. Какая квартира, это уже потом мы рассматривали. Потом мы покупаем, хорошо, хоть что хочешь — машину? Машину. Так, мы обозначили сумму, мы распланировали. Я тут же нахожу квартиру, которую по деньгам мы планировали. Говорю: из Новосибирска приедем, сразу же с деньгами едем на сделку”.

Там же в Новосибирске Антипина сразу помогла купить Молокову машину — семиместный Honda Stepwgn — и лично пригнала ее, так как мужчина боялся садиться за руль сразу на большое расстояние после долгого перерыва.

Она же помогала ему “пробивать” государственные награды и подать заявление на статус ветерана боевых действий (ответа Молоков пока ждет). “Вы понимаете, они социально не адаптированы, они не умеют ни двигаться, ни нормально поставить речь, они чувствуют себя, как сказать, обделенными и маленько потерянные от всех этих ситуаций, которые в их жизненном кредо случились”, — рассуждает женщина.

Антипина настаивает, что делала все это абсолютно бескорыстно и даже не знает точной суммы, которую получил Молоков. “Он не ожидал такого отношения к себе в этой жизни. Он был уже расстроенный. Я говорю: послушай, ты же сходил на войну, ты уже свои грехи все там отмыл, ты прошел там круги своего ада”, — пересказывает она их разговоры.

— Вас не смущает, что у этих людей есть опыт убийств?

— Нет, абсолютно нет. Я под защитой Божьей, это серьезно.

— Я спрашиваю даже не про личный страх, а про этическую точку зрения?

— Я не хочу, чтобы мне что-то мешало. Я движимая любовью. Мне без разницы, что скажут обо мне соседи. Мои дела несут доброе. И те, кто меня уже коснулся, они же обращаются, они же требуют меня. Я востребована. Как мне их оставить? — говорит Антипина.

Единственный конфликт, рассказывает Антипина, случился, когда Молоков запил. “Ну, естественно, мы проработали эту ситуацию: куда ты пойдешь? Ты понимаешь, что мы дальше тебя не будем [поддерживать]? У меня есть своя семья, я могу лежать дома на печи, и ты мне вообще как обуза, — пересказывает она их беседу. — То есть я уже стала с ним пожестче. На что он попросил прощения. У нас с ним договоренность, что он четко инструкции мои соблюдает, он меня ставил в известность, какое у него настроение, что у него происходит”.

По словам Антипиной, Молоков так обалдел от заботы, что в какой-то момент собрался на ней жениться. “Я говорю: послушайте, я вам не жена, товарищи ребята, вы многие хотите это сделать. Я, говорю, никому не принадлежу, честное слово. У меня в планах нет вас с войны подбирать. У меня своя жизнь”, — смеется женщина.

“Вижу в этом участие Бога”

Во время интервью Антипина много говорит о Боге и цитирует Библию. Она прихожанка церкви пятидесятников — ближайшая церковь, вмещающая в себя еще кризисный центр для женщин с детьми и воскресную школу, стоит в поселке Тартат. Председатель этого протестантского течения в России, пятидесятнического Российского объединенного Союза христиан веры евангельской москвич Сергей Ряховский попал в санкционные списки Украины в январе 2023 года. В своем заявлении президент Украины Владимир Зеленский объяснил это тем, что Ряховский, равно как и другие российские религиозные деятели, попавшие в список, “прикрываясь духовностью, поддерживают террор и геноцидную политику”.

К Богу Антипина пришла вскоре после смерти первого мужа — он был солдатом срочной службы в Первую чеченскую войну. По словам Антипиной, ее муж с сослуживцами летал забирать “груз 200” и попал под обстрел. Умер он при этом не сразу, а уже после армии, из которой он вернулся с наркозависимостью, возникшей от последствий ранения. Ей был тогда 21 год. После небольшой паузы Антипина добавляет, что несмотря на то, что прошло столько лет, вспоминать это ей до сих пор больно: “Молодой остаться с ребенком на руках, потерять человека, которого ты любила, которого ты ждала с армии, а он пришел не тот, кто уходил”.

После того как ее второго, уже гражданского мужа Анатолия Колочарова в 2015 году посадили, Антипина с детьми осталась без средств к существованию. “Он нас просто разорил полностью. Нам тяжело было выживать. Я работала на износ, мне нужно было вылезти как-то из этой ситуации”. Она рассказывает, что работала на полях, на комбайне, копала картошку и перебирала ее в сыром овощехранилище. В итоге заболела туберкулезом, на туберкулез позже наложилась пневмония, и поверх всего этого инсульт — у нее временно отнялись ноги. “Я реально была при смерти, на мне вообще поставили крест, мне сказали, что я не выживу. Полтора года я пролежала в больнице”, — говорит Антипина. Трое младших детей эти полтора года провели в социальных учреждениях, доверить их было некому.

Свое выздоровление Антипина объясняет Божьей помощью. Именно после этого она начала активно заниматься стихийной бытовой благотворительностью. “Я сама выжившая, можно сказать. Случайностью это не бывает, с Божьей помощью. Сегодня моя миссия здесь, на земле — это протягивать руку помощи в безвыходной ситуации. Бомжи, наркоманы, кто бы ни встречался, — говорит Антипина. — Вижу в этом участие Бога, который помазал меня именно на работу с такими людьми”.

Из ее новых проектов — бесплатная помощь с бытовым ремонтом для малоимущих сосновоборцев. “Женщине-инвалиду мы наладили канализацию. Она просто не могла сходить в туалет. Ходила в пакетик и выбрасывала в мусоропровод, потому что, ну, канализация не работала. Она меня завалила кучей спасибо, вы не представляете, насколько она счастлива, — приводит пример Антипина. — Или вот раковину с краном на кухне мы ставили семье, где шесть детей. У них год не было крана на кухне, они в трехкомнатной квартире бегали в ванную, посуду там мыли. Я звоню человеку, который сейчас в моей команде, он говорит: „У меня как раз сегодня привезли раковины”. Я говорю: „Бог ответил сразу, незамедлительно”. На следующий день уже установили. Дети заплакали. Вы не представляете. Один к окошку подошел и стоит, слезы вытирает”.

“Здесь в России тоже у нас ситуация”

Про войну в Украине Антипина рассуждает в терминах Апокалипсиса. “В Библии написано, что наступят последние времена и пойдет брат на брата — то, что сейчас и происходит. Какой великий враг замешал все наши умы? И кто в этом виноват? Обвинять какое-то одно лицо? Да нет, изначально было прописано в книге, в священной книге, — говорит женщина. — Мы молимся за мир во всем мире. Не хотим того, что происходит”.

“Конечно, мое отношение к нему изменилось, — отвечает при этом Антипина на вопрос, как она относится к тому, что ее бывший гражданский муж уехал воевать в Украину в составе ЧВК „Вагнер”. — В каком плане? Он сделал большой шаг для детей, потому что он похоронен как герой, на „Аллее славы”. Опять же, надо отдать должное, они брали этот Бахмут, и там реальная была мясорубка, они там все шли как мясо”.

— Вы говорите про Бахмут, а что вообще им делать в этом Бахмуте? Вы про это не думали?

— Для меня политика — это закрытая тема. У меня нет никакого даже мнения. Быть пешкой в чьей-то игре и иметь про это мнение? Ну, не хотелось бы мне. Я, наверное, выше смотрю на эти ситуации, мы все под Божьим покровом, он спросит с каждого.

У самой Антипиной, рассказывает она, при этом живут родственники в Украине. Тетя смогла выехать в Италию, троюродный брат сначала прятался от обстрелов в Харьковской области, позже был мобилизован, воевал в составе ВСУ, был ранен и до сих пор восстанавливается. “Тоже непонятная ситуация. Все озлобленные, непонятные”, — жалуется она на родственников.

“Мы с тетей переписываемся, понимаете, такая двоякая ситуация. Она, естественно, [переживает] из-за сына своего. И тут у меня муж погиб [со стороны России], получается. Она говорит: Ольга, что делать, что делать? И мы друг другу нужны, мы решили для себя, что мы будем покрывать любовью любую ситуацию, с божьей любовью, с человеческим пониманием относиться”.

— Мы не виноваты в том, что происходит. Это не мы, — добавляет Антипина.

— А кто?

— Если бы мой брат не пошел на войну, он бы оказался расстрелянным или сидел. Я не знаю, какие [в Украине] санкции применяются, — начинает отвечать она сначала про Украину (статья 336 УКУ тогда предусматривала от трех до пяти лет за уклонение от мобилизации — Би-би-си). — Здесь в России тоже у нас ситуация.

Одному из сыновей Антипиной весной 2024 года исполнится 18 лет. Ни в колледж, ни в университет он пока не поступил и, по ее словам, “поговаривает”, не поехать ли ему на войну.

— А вы что думаете об этом?

— Я не думаю об этом. Я не люблю думать об этом. У меня другое мышление. Когда ты живешь с Богом, ты даешь место Богу думать в таких ситуациях. Как человек я же не встану и не прегражу ему путь. Нет. Есть власть, есть закон. Он обязан будет пойти в армию. А вот если армия его не возьмет, это уже будет другой вопрос. А если он в армии вдруг передумает? Мы же все знаем, что пути Господни неисповедимы.

“Желанием большим не горю. Хотя тянет очень сильно”

Молоков рассказывает, что он теперь тоже посещает каждое воскресенье пятидесятническую церковь и дополнительно ходит на домашние собрания. Перед этим на купленной на выплату от ЧВК машине заезжает за женщинами, которые далеко живут. “Собираемся человек десять, садимся за стол, чай наливаем, разговариваем, каждый выкладывает свои проблемы, у кого что произошло за это время, свидетельства, в чем ему помог Господь, ну и молимся. Это все реально помогает, на эту волну становимся”.

Продуктами и деньгами ему в итоге согласилась помогать племянница, дочь убитой им сестры. “Просто стараемся не вспоминать этот случай, мы все люди”, — сказала она Би-би-си. Администрация Сосновоборска выделила бесплатно четыре тонны угля. Полтора месяца Молоков подрабатывал в охранной фирме, но “в силу обстоятельств” не смог продолжать. С незнакомыми людьми свое участие в ЧВК он больше не обсуждает: “Я сейчас по гражданке [одетым] хожу и больше помалкиваю”, — говорит он.

Антипину Молоков называет исключительно по имени-отчеству, Ольга Александровна: “Мне нужно было общение, мне нужна была поддержка. Поддержку и общение мне Ольга Александровна и преподнесла”.

— А что было бы, если бы она вам не помогала?

— Скорее всего, у меня терпения бы не хватило дождаться ту же самую зарплату от ЧВК, если бы у меня поддержки здесь никакой не было, и я бы просто-напросто в СВО бы ушел опять.

— Были мысли туда вернуться?

— Если честно сказать, желанием большим не горю. Хотя тянет очень сильно.

— Что это значит?

— Я не смогу, наверное, на словах объяснить. Там было проще, там я знал, кто где у меня враг. А здесь я не знаю.

Иллюстрации: отдел дизайна Русской службы Би-би-си

Нина НАЗАРОВА