Сводя и разводя мосты

Сентябрь показал повышенное внимание ЕС к Центральной Азии в плоскости транспортного и газового сообщения. 

19 сентября Федерика Могерини представила видение сообщения Европы и Азии. Примечательной стала активизация вокруг строительства Транскаспийского газопровода. В то же время в самой Центральной Азии состоялась первая встреча руководителей железнодорожных администраций государств — членов Шанхайской организации сотрудничества (ШОС). Параллельно с ней — международная конференция на тему “Центральная Азия в системе международных транспортных коридоров: стратегические перспективы и стратегические возможности”. 

Эти события отражают значимость для международной повестки дня процессов, происходящих в Центральной Азии: речь идет о Казахстане, Киргизстане, Таджикистане, Туркменистане и Узбекистане. Абсолютно разные ключевые мировые а́кторы, в частности ЕС, Китай и РФ, рассматривают регион как мост между Европой и Азией. А значит, стремление получить первенство в наведении такого моста и контролировать его или же, наоборот, не допустить его построения, является причиной столкновения разных интересов. Сами государства региона не против служить связующим звеном — они поддерживают всякие инициативы и активно используют образ моста, продвигая свои амбиции.

Транспортное сообщение

10 июня с.г. на заседании совета руководителей государств — членов ШОС (входят все государства ЦА, кроме Туркменистана) в расширенном составе президент Узбекистана в который раз с энтузиазмом высказался в пользу поддержки масштабной китайской инициативы “Один пояс, один путь”. Именно он и выдвинул инициативу усилить сотрудничество в железнодорожной сфере, которая выводит государство на внешние рынки. Все центральноазиатские государства лишены выхода к морю, а, следовательно, и к мировым рынкам, и поэтому пользуются транзитом через соседние государства. Узбекистану еще меньше повезло — чтобы добраться до ближайшего порта, он должен пересечь территорию, по меньшей мере, двух государств. Этот фактор превращает участие в развитии внутренней инфраструктуры других государств в залог диверсификации собственных торговых маршрутов и доступа к другим рынкам.

В Афганистане Узбекистан заинтересован в расширении железнодорожной ветки Мазари-Шариф—Герат до Гайратана. Через сообщение с Афганистаном Узбекистан может получить выход к Пакистану, Индии, Ирану, а через них — к морским торговым путям. Кроме экономической составляющей части, здесь есть и значительная политическая. Для прокладки железной дороги на участке, контролируемом террористической группировкой “Талибан”, Узбекистан заручился ее поддержкой. Более того, Узбекистан активно участвует в переговорах относительно “Талибана”, поддерживает с ним контакты и последовательно предлагает посадить его представителей за общий стол переговоров. Узбекистан остается уязвимым перед возможным распространением радикального ислама. Другое направление — сообщение с Китаем железной дорогой Узбекистан—Киргизстан—Китай. До последнего времени Киргизстан имел лишь две железнодорожные ветки международного сообщения, проложенные еще в советский период, — в Казахстан и Узбекистан. Таким образом, Киргизстану приходилось пользоваться территорией Казахстана и платить за это соответствующие сборы, чтобы добраться до своего непосредственного соседа Китая. Китай, безусловно, заинтересован в прямом и скоростном соединении с Киргизстаном и другими государствами: среди прочего, это один из факторов распространения и упрочения его влияния. Ярким выражением этого является значительная доля Китая в структуре внешних долговых обязательств государств региона перед кредиторами — китайскими. Она увеличивается в связи с “Новым шелковым путем” и, хотя сама по себе и не может вызвать серьезных проблем, ставит Киргизстан и Таджикистан в уязвимое положение относительно Китая.

Прикаспийские Казахстан и Туркменистан развивают инфраструктуру портов Каспийского моря, которые дают выход к Южному Кавказу и дальше в Европу. Время от времени озвучиваются идеи судоходного сообщения Каспийского и Черного морей, основным вдохновителем которых является президент Казахстана. Он предлагает реализовать проект через РФ с дальнейшим выходом в Азовское море и дальше — через Керченский пролив. Проект имеет длинную историю в виде идеи и ею, очевидно, и останется. А Румыния выразила стремление сделать сообщение между туркменским портом Туркменбаши и своей Констанцой через железнодорожное сообщение и порты Грузии и Азербайджана. Свое предложение Румыния планирует продвигать в учреждениях ЕС, а тем временем улучшает железнодорожную инфраструктуру — тоже за деньги ЕС. Туркменский порт Туркменбаши лежит в пределах торгового соединения Европа—Кавказ—Азия (TRACECA) и имеет стратегическое значение. Таким образом, реализация предлагаемого Румынией сообщения может иметь поддержку. Украина также является участницей TRACECA, а Констанца — главный конкурент Одессы. Если Украина не будет выказывать своих инициатив, не будет совершенствовать инфраструктуру Одессы и железнодорожное сообщение, не будет поддерживать контакты с Румынией, она окажется и вне этого транспортного маршрута. Туркменистан безусловно важен в прокладывании мировых маршрутов Север—Юг и Запад—Восток. Через Каспий он обеспечивает сообщение Азии с Европой, а через железные дороги — с Персидским заливом (территориями Ирана и Омана). Однако основная интрига в том, кого может соединить туркменский газ и энергоносители государств региона в целом.

Энергетические узлы

Раньше Туркменистан поставлял свой газ в северные провинции Ирана, однако рассорился с ним из-за якобы задолженности иранской власти. Спор перешел на рассмотрение в арбитражном порядке. В связи с долговыми обвинениями прекратилась торговля газом и с РФ. Так что Китай остается единственным масштабным потребителем туркменского газа. В приоритетах Туркменистана — выход на рынки Индии и Европы. Индии Туркменистан хочет поставлять сжиженный газ по маршруту ТАPI (Туркменистан—Афганистан—Пакистан—Индия). Выход к Европе станет возможным благодаря реализации многострадального проекта газопровода по дну Каспийского моря в Азербайджан (TCP). Подводным камнем было отсутствие согласия прикаспийских государств относительно правового статуса моря. Стороны спорили: необходимо согласие всех прикаспийских государств для реализации проекта или только сопредельных. Принятие в августе с.г. Конвенции о правовом статусе Каспийского моря пролило немного света на этот вопрос. Конвенция закрепила только имеющиеся уже договоренности, определила общие принципы, а все споры вынесла все же на уровень двусторонних переговоров между государствами. Правда, теперь уже можно сказать наверняка: для прокладки TCP нужно согласие только Туркменистана и Азербайджана. Остальные государства смогут заявить о своем несогласии лишь при несоответствии проекта нормам окружающей среды. Этот предохранитель либо же другие методы давления, не правовые, могут применяться, если проект будут считать угрожающим для себя Иран и РФ. Иран хочет транспортировать свой газ в Европу. Санкционная политика делает невозможной реализацию этих стремлений. Впрочем, санкции — это краткосрочный интерес. Да и государства знают, как их обходить, а реализация инфраструктурного проекта имеет стратегическое значение. ЕС может преодолеть сопротивление Ирана, предложив ему использовать TCP для поставки своего газа. Недавние заявления Могерини относительно продолжения торговли с Ираном, несмотря на возможные санкции США, дают основания рассматривать возможность привлечь Иран и реализовать TCP как стратегический ориентир. Впрочем, ключевым является вопрос, захотят ли компании, которые обслуживают европейский рынок, но расположены в США, работать с TCP и Ираном. Кроме того, проблемно создание рынка для продажи этого газа, в перспективе более дорогого, чем российский. Активизация ЕС относительно построения TCP имеет многообещающую политическую составляющую часть и превентивный характер. Она может быть направлена не столько на реализацию проекта, сколько на предотвращение полного захвата Россией в свою орбиту Туркменистана.

РФ не заинтересована в развитии проектов вне своего патроната, вне ее территории и без ее газа. TCP может стать исключением, но только если не оправдает своих мощностей. РФ имеет основания считать, что Туркменистану просто не хватит газа, чтобы наполнять трубопроводы и в китайском направлении, и европейском. РФ уже выказала готовность возобновить закупку туркменского газа, что потенциально уменьшило бы значимость для последнего китайского и европейского рынков. Впрочем, РФ не имеет экономически оправданной необходимости в туркменском газе. Очевидно, она лишь использует обнадеживающую риторику, чтобы не допустить изменения статус-кво. Текущий экономический кризис в Туркменистане делает государство особенно уязвимым. Все это в контексте санкционной политики США в отношении Китая, ключевого патрона туркменских проектов — от финансирования восстановления месторождений до развития транспортной инфраструктуры. Такое положение вещей было бы удобно в случае необходимости использовать РФ, чтобы втянуть Туркменистан в свою орбиту. Конкуренция с Китаем за влияние в Центральной Азии и с Туркменистаном за продажу газа Китаю — это то, что может перевести политические обещания РФ относительно газа в экономическую плоскость. Вопрос туркменского газа для РФ можно считать одной из последних опций. Больший смысл для РФ может иметь усиление сотрудничества безопасности, что она и делает. Туркменистан — нейтральное государство. Впрочем, это не означает, что у него нет армии или оружия, которое он закупает, в частности и в РФ. Готовность к возможному внутреннему недовольству в связи с кризисом внутри страны — еще одно, чего авторитарные лидеры, тем более соседи, учатся друг у друга. У Туркменистана также есть образец — РФ.

Всегда лояльный к РФ Казахстан едва ли не наиболее успешно маневрировал во внешнеполитических ориентирах. Казахстану важно, чтобы разные точки мира объединяла его нефть. На это можно рассчитывать и в дальнейшем. Однако серьезным фактором недовольства является система сокращения добычи нефти в рамках ОПЕК+. Казахстан едва ли не хуже всего из всех участников выполняет свои обязательства. Более того, он делает все возможное, чтобы открыть новые месторождения и усовершенствовать технологии добычи на старых. Сейчас Казахстану важно убедить в необходимости изменить систему квотирования в рамках ОПЕК+. За каждым государством закреплена определенная квота на добычу нефти, впрочем, не все государства могут ее заполнить, а некоторые, наоборот, готовы перевыполнять. Поэтому интерес Казахстана заключается в переходе незаполненной квоты первых государств к последним. Казахстан делает много вливаний в развитие нефтеотрасли. Впрочем, в отличие от соседей по региону, он действительно хочет диверсифицировать экономику. Пока что его успехи умеренны.

За последние несколько лет РФ, несмотря на неизменное экономическое присутствие Китая, в основном удалось втянуть в свою орбиту Киргизстан. В частности, он стал членом Таможенного союза и обновил договор о военном сотрудничестве с РФ. Россия пытается усилить свое влияние и на Таджикистан, однако здесь более выраженное влияние сохраняет Китай. Самые бедные государства региона Таджикистан и Киргизстан, по крайней мере, имеют водные ресурсы и развивают сеть гидроэлектростанций. Проект CASA-100 предусматривает строительство инфраструктуры для обеспечения электроэнергией Афганистана и Пакистана. Однако и тут не все просто: опять идет столкновение интересов, но уже региональных. Центральная Азия связана горячим климатом, неудобной водной структурой и неадекватным управлением водными ресурсами. Казахстан и Узбекистан недовольны реализацией Таджикистаном и Киргизстаном своих проектов в верховьях общих рек. Расположенные ниже по течению Узбекистан и Казахстан жалуются на нехватку воды для их нужд, в частности для орошения. Таким образом, вокруг строительства ГЭС также ведутся постоянные споры. Они хоть и возникают из-за реальной проблемы, все же используются для разжигания политических конфликтов, а их между государствами региона хватает.

Стратегическое видение в переменчивых условиях

Легче говорить о том, кого регион может разъединять, чем насколько он сплочен внутри. Некоторым образом это было заложено и советской, и нынешней российской политикой — Кремлю удобнее работать с государствами на двусторонней основе. Пока Кремль не научился работать с регионом как с целостным субъектом, поддержка интеграции последнего имела бы положительное значение для политической самостоятельности. Онако центральноазиатские лидеры сейчас больше заняты удержанием своей власти. Наличие запасов природных ископаемых и внешние инвестиции в ряд проектов не обеспечили экономического процветания. Это и не удивительно: ограниченный доступ к управлению ресурсами вместе с коррупцией предопределяет и их неравномерное распределение. При отсутствии должных политических институтов государства проигрывают и во внутреннем развитии, и на внешней арене. Опыт Центральной Азии, среди прочего, показывает, что именно в условиях непостоянного внешнего мира довольно важным является стратегическое видение и видение развития, подкрепленное мощной внутренней политикой. Наличие стратегических ориентиров и развитие собственной инфраструктуры служат залогом возможности их использования при благоприятных условиях. Без этого государствам приходится постоянно маневрировать между интересами более сильных акторов. 

Украина тоже должна понимать, что происходит в регионе Центральной Азии, и иметь свою четкую внешнеполитическую позицию. Внимание к региону будет усиливаться, поэтому Украине важно не остаться в стороне от мировых процессов.

Метафора моста не нова. Рост веса логистических маршрутов и осложнение мозаики международных отношений государства хотят использовать в своих интересах. В военном деле мостовая переправа является стратегически важным объектом. Следует помнить, что иногда ее сооружают для краткосрочных целей, после достижения которых сжигают. Вряд ли это может быть целью государства, если только его видение не искажено близорукостью.

Виктория ХАЛАНЧУК, аналитик Центра международных исследований Дипломатической академии Украины им. Г.Удовенко