Сергей Власенко: “Нельзя наводить порядок не совсем законными методами”

На протяжении нескольких месяцев ставшая оппозицией старая власть “переваривала” свой новый оппозиционный статус. Распадаются старые и создаются новые союзы, пересматриваются те или иные политические связи, вырабатываются позиции, с которых можно развернуть артиллерийский огонь критики правительства. Известный юрист Сергей Власенко, в 2004 г. представлявший в Верховном Суде интересы кандидата в Президенты Украины Виктора Ющенко, а в 2010-м — уже в Высшем административном суде интересы кандидата в президенты Юлии Тимошенко, — один из ключевых народных депутатов во фракции БЮТ. Мы решили поинтересоваться, как он оценивает процессы, происходящие сегодня в стране и в оппозиционном стане.

— Сергей Владимирович, вы в значительной мере причастны к созданию антикоррупционного пакета законов*. Ваш прогноз: эти законы все-таки вступят в действие или будут вновь отложены, не постигнет ли их судьба “земельного моратория”?

_____________________________________
* С 1 апреля 2011 г. вступают в силу законы 1506 “О принципах предупреждения и противодействия коррупции”, 1507 “Об ответственности юридических лиц за совершение коррупционных правонарушений”, 1508 “О внесении изменений в некоторые законодательные акты Украины относительно ответственности за коррупционные правонарушения”.

— На сегодняшний день достаточно сложно говорить о судьбе антикоррупционного пакета законов, несмотря на то, что он вроде бы должен с 1 января 2011 года вступить в законную силу. Но поскольку уже дважды переносили его вступление в силу, есть вероятность того, что это будет в очередной раз перенесено.

Мне кажется, что на самом деле проблема в том, что “чиновничье лобби” уже, наверное, начинает понимать: основным способом борьбы с коррупцией является создание условий, при которых чиновник не сможет потратить добытые коррупционным путем деньги, а также введение в систему борьбы с коррупцией новых современных терминов, форм и методов. И сопротивление “чиновничьего лобби” абсолютно сумасшедшее. Поэтому я не исключаю, что вступление в силу указанных выше законов будет в очередной раз перенесено. Наиболее ярким примером того, как мы столкнулись по сути с лобби по этому вопросу, была процедура рассмотрения во втором чтении и принятия в целом pакона “О судоустройстве и статусе судей”.

К примеру, одна из моих поправок (касающаяся более четкой регламентации декларирования доходов и финансовых обязательств судей) была сначала проголосована комитетом по вопросам правосудия и предложена в окончательный текст закона, а потом буквально через час или полтора стала единственной поправкой из 1700, которая была сначала проголосована, а потом исключена из окончательного варианта. Зал практически не поддержал ни одной поправки, которую не поддержал комитет. Поэтому, естественно, она в зале уже не была проголосована. На ситуацию с поправкой серьезно повлияли те руководители высших специализированных судов, в частности Высшего административного суда и Высшего хозяйственного суда, которые присутствовали на этом заседании комитета. Они начали очень рьяно возмущаться и делали вид, что не понимают, как они будут заполнять декларации по своим родственникам.

На мой ответ: “Нормально будете заполнять, как их заполняют во всем мире”, — они начали придумывать миллион разных формальностей, отговорок. Боюсь, что такая ситуация постигнет и закон о коррупции в целом. Несмотря на то, что определенный оптимизм у меня есть, потому что было несколько не очень лестных высказываний премьер-министра, касающихся борьбы с коррупцией. Одно из последних — о том, что нормальное декларирование расходов — это эффективный способ борьбы с коррупцией. Мне кажется, оно сможет сыграть позитивную роль в принятии законов.

Пока, к сожалению, со стороны власти мы видим только обещания, мы видим созданный комитет по борьбе с коррупцией при президенте. Комитет не занимается ничем, туда вошли все те же представители правоохранительных структур, которые, условно говоря, своей статистикой пытаются друг другу доказать, кто из них лучше борется с коррупцией посредством вламывания в кабинеты чиновников, хватания их за руки и криками: “Взятка, взятка!”. А такие действия абсолютно неэффективны, цивилизованный мир прошел этот путь уже лет тридцать назад.

— Почему такой пакет не был проголосован и введен в действие тогда, когда в парламенте существовало большинство с участием БЮТ, — сразу после парламентских выборов и в рамках неформальных “больших коалиций”?

— Вопросы борьбы с коррупцией — это очень болезненный клубок проблем. Эти законопроекты по сути являются революционными в сфере борьбы с коррупцией, и они сумасшедшим образом ломают ментальность всех, кто, во-первых, связан с борьбой с коррупцией, во-вторых, всех, кто попадает под действие этого закона. Конечно же, нашим чиновникам сегодня очень выгодно и очень удобно жить.

Они могут получать зарплату в 4—5 тысяч гривен, при этом ездить на “Лексусах”, “Лэндроверах”, “Майбахах” и т. д., жить в 2-3-4-5-этажных особняках в Конче-Заспе, и при этом никто не имеет права по закону спросить: “А откуда, собственно, это все?” Потому что чиновник, условно говоря, всегда может достать договор аренды за 100 гривен 4-этажного особняка и сказать, что, мол, я нашел себе такой вариант, я арендую у бизнес-структуры такой-то особняк. Я утрирую, конечно, но сегодня примерно такая ситуация. Чиновник может приезжать на автомобиле “Лексус” и при этом говорить: “Это купила моя мама”, а эта мама всю жизнь проработала учительницей в сельской школе.

Антикоррупционный пакет законов сформирован таким образом, что все эти вещи станут прозрачными. Еще один пример: этими законами введено обязательное декларирование подарков свыше 302 гривен, и это вызывает вообще шок у чиновников. Многие из них говорят: “Как? Те дорогие подарки, которые нам дарят, мы должны декларировать?”. А им отвечают: “Да, дорогие господа чиновники, вы их должны декларировать так, как это происходит во всем цивилизованном мире”. И декларировать их не с точки зрения налогообложения, а с точки зрения отслеживания коррупционных связей.

То есть если некто подарил вам на день рождения “Мерседес”, то общество должно понимать, за какие такие заслуги. Если подарок от вашего старинного товарища с детского сада — это одно, а если вы неделю назад некой фирме без конкурса предоставили какие-то эксклюзивные права, то тогда возникает вопрос. И чиновники категорически будут сопротивляться этому при любых коалициях, при любых оппозициях, при любых политических конфигурациях. Вопрос введения в действие антикоррупционных законов — это вопрос огромной политической воли и консолидации голосов во время голосования.

— У БЮТ эдакий “эмоциональный” политический стиль, на мой взгляд. Может, я не прав? Это к тому, что хотелось бы понять — устраивает ли “Батьківщину” возвращение к смешанной системе выборов с учетом такого явления, как “тушки”?

— Во-первых, давайте четко разделять Блок Юлии Тимошенко как политическое объединение трех политических партий — ПРП, Всеукраинского объединения “Батьківщина”, Украинская социал-демократическая партия, и непосредственно партию “Батьківщина”, которая, хотя и является сердцевиной блока, но все же самостоятельной политической силой. В соответствии с новым законом о выборах в местные советы все три партии пойдут отдельно. Решения об этом уже приняты, задекларированы, публично озвучены и т. д.

Но, к сожалению, в украинских реалиях мажоритарная система себя не оправдала. Мы прекрасно понимаем, что такое мажоритарные выборы: это выборы, которые проходят при помощи различных видов ресурсов — финансового, административного. Наиболее ярким примером таких мажоритарных выборов являются, условно говоря, выборы мэра Киева. Все обсуждали, все говорили, все СМИ трубили, что выборы прошли за гречку, но хоть они и прошли за гречку, а избрали того, кого избрали. Причем дважды.

Вот это самый яркий пример мажоритарных выборов. То есть при введении мажоритарной системы мы получим ситуацию, при которой избранными будут либо богатые люди, которые профинансируют выборы, либо люди, максимально лояльные к власти, потому что будет применен административный ресурс. Обычные же “мажоритарные кандидаты”, образно говоря, не смогут защитить результаты выборов, потому что у них нет людей для того, чтобы включить их в избирательные комиссии, они не всегда знают, как технологично проводить выборы, и т. д.

Именно исходя из этих причин и БЮТ, и партия “Батьківщина” говорят о том, что в украинских реалиях мажоритарная система — это пройденный этап. И БЮТ, и партия “Батьківщина” отстаивали другую систему местных выборов, а именно: выборы по открытым партийным спискам. Когда есть партийная ответственность, когда понятно, что это за человек, кто за него отвечает, но при этом избиратели могут непосредственно влиять на то, кто из предложенной той или иной политической силой кандидатов будет избран в соответствующий орган местного самоуправления.

Мы выступали за эту норму. “Мажоритарка” — это, еще раз подчеркну, во-первых, очень подверженная влияниям форма выборов, во-вторых, это по сути выборы без ответственности. Ведь избирается конкретное лицо, и политическая сила не несет ответственности за него, партия не сможет влиять на такого кандидата после его избрания.

— А вы уже вступили в “Батьківщину”? И как продвигается процесс интеграции “Реформы и порядка”, а также УСДП в единую партию?

— Никто не говорит о том, что существует программа интеграции УСДП и партии “Реформы и порядок” в “Батьківщину”. Это три самостоятельных политических партии, которые, еще раз подчеркну, будут координировать свою избирательную стратегию с партией “Батьківщина”. Я не являюсь членом партии “Батьківщина”. Около двух месяцев назад я подал заявление о выходе из УСДП, и у меня пока нет планов вступать в “Батьківщину”.

— Правила местных выборов по сути задала Партия регионов. Как идет подготовка “Батьківщини” ко взятию этого барьера? Простите, но не могу не спросить о сумбурной деятельности Ивана Деньковича (львовский лидер БЮТ) — как-то все запутались в его перемещениях и заявлениях.

— Мне кажется, что за последние несколько недель позиция г-на Деньковича наконец-то выкристаллизовалась: он подал заявление и вступил в коалицию, он обратился в суд с иском о том, что якобы его неправильно сняли с должности главы Львовской областной организации партии “Батьківщина”. То есть он абсолютно, как мне кажется, интегрирован в политическую орбиту Партии регионов, и все его действия связаны с интересами этой политической силы. В свое время господин Денькович “бегал” — то подал заявление о вхождении в коалицию, то его отозвал, потом заявил, что выходит из “Батьківщини”, потом отозвал это заявление, после этого вошел в коалицию, затем обратился в суд, чтоб его восстановили руководителем львовской областной парторганизации.

Наверное, все это связано с какими-то индивидуальными и личностными мотивами г-на Деньковича. На примере Деньковича власть сейчас, как мне кажется, отрабатывает схему по недопуску определенных областных партийных организаций “Батьківщини” к выборам.

В частности, Денькович и (у нас уже есть второй пример — бывший руководитель киевской областной организации) Майбоженко обратились в Печерский районный суд с иском о том, что якобы их незаконно лишили полномочий глав соответствующий областных организаций “Батьківщини”. В течение, если меня не подводит память, последних трех или четырех лет суды уже не принимали к рассмотрению такие заявления, потому что есть конституционная норма, запрещающая государству, кроме способов, оговоренных в законе, вмешиваться в работу общественных организаций, объединений граждан и политических партий. Статья 33 закона “Об объединениях граждан” также дублирует это требование Конституции, ограничивая влияние государства на функционирование общественных организаций и политических партий. Кроме того, есть решение Конституционного Суда, есть судебная практика Верховного Суда.

Но, к сожалению, оба эти иска были поданы в Печерский районный суд, они попали в руки одного судьи — г-на Волка, который тут же вынес определение о мерах обеспечения по делу, запретив вообще всем партийным органам во Львовской области осуществлять какие-либо действия по переизбранию г-на Деньковича. Это совершенно абсурдная ситуация. Своим определением судья Волк по сути парализовал работу объединения граждан, которые, оказывается, сегодня лишены права высказывать мнение в отношении бывшего руководителя. То есть Иван Денькович стал эдаким царем львовской областной организации партии “Батьківщина”. И такая же схема применяется по Киевской области, когда г-н Майбоженко обратился с аналогичным иском, и тот же судья Волк принял дело к производству и тоже вынес меры обеспечения. И это уже похоже на определенную схему.

— Из кого сегодня состоит Комитет спасения Украины и какой правовой статус он имеет? Вы принимаете участие в его деятельности?

— Он называется Комитет защиты Украины, “Комітет захисту України”, если быть точным. Комитеты формируются по всей Украине. Они состоят из тех людей, которые приняли решение объединиться для того, чтобы противостоять действующей власти. В состав комитета преимущественно входят люди, которые пользуются авторитетом, представители интеллигенции, культуры, сферы образования и т. д.

Честно говоря, я считаю такую форму борьбы против власти, как создание комитетов защиты Украины, не совсем эффективной. Эта мера оправдала себя в 2001—2004 годах, но, мне кажется, что на сегодняшний день это неэффективная работа, и я бы, например, лично не тратил организационный и временной ресурс на поддержку или на создание таких комитетов.

Но если они где-то создаются, то пускай создаются. Если люди считают нужным объединиться — пускай объединяются, это их право. Но активно этому содействовать я бы не стал. Соответственно — я не являюсь ни членом комитета, ни учредителем. При этом я поддерживаю их в критике власти, но считаю, что эта форма работы сегодня неэффективна.

— Как известно, правоохранительные органы произвели ряд арестов бывших чиновников, работавших при правительстве Юлии Тимошенко. Как вы расцениваете эти факты, оказываете ли вы как главный юрист БЮТ помощь этим людям?

— Во-первых, наверное, нужно бороться с правонарушениями в высших эшелонах власти. Но почему-то всегда украинская традиция была такой, что власть, как правило, начинает расследовать дела, во-первых, в отношении бывших чиновников, а во-вторых — в отношении чиновников из противоположного политического лагеря. Это касается не только нынешней власти, это касается всей истории Украины.

Исходя из этого, я могу сделать общий вывод о том, что, к сожалению, такие действия у нас зачастую становятся элементом воздействия. Из уголовно-правового действия они превращаются в элемент политического воздействия на оппонентов власти. Кстати, об этом очень ярко сказал один из руководителей фракции Партии регионов в Верховной Раде г-н Чечетов, комментируя ситуацию в Киевской горадминистрации: “Да, мы при помощи правоохранительных органов практически изменили власть в городе и без выборов” (цитата не дословная, но смысл примерно такой). Вот яркий пример того, как правоохранительная система используется властью в Украине.

Чтобы дать более точную оценку каждому делу, нужно ознакомиться с материалами дела. В принципе я знаком с частью материалов по ряду дел. По крайней мере они находятся в сфере публичного интереса. Материалы по этим делам публикуются. Я имею в виду, конечно же, дела Макаренко и Диденко. Здесь я могу абсолютно четко сказать как специалист: не только не было оснований применять меру пресечения в виде содержания под стражей, но не было никаких оснований возбуждать уголовные дела против Макаренко и Диденко.

По тому, что обе статьи, и часть 5 статьи 191 УК Украины (растрата — это то, что инкриминируется Диденко), и часть 2 статьи 367 УК (служебная халатность — это то, что инкриминируется Макаренко) предполагают наличие того, что юристы называют прямым реальным ущербом. То есть уже должен быть ущерб от их действия. А пока никакого ущерба нет. Пока есть решение Стокгольмского арбитража, предполагающее гипотетически ущерб. Но реально от принятия решения Стокгольмским арбитражем до ущерба от этого решения, поверьте, путь достаточно длинный.

У государства есть масса возможностей предотвратить этот ущерб. Здесь вопрос возникает другой: хочет ли государство предотвратить этот ущерб? И вот тут у меня есть серьезные сомнения. Поэтому, я считаю, дело Макаренко и Диденко не имеет ничего общего с юриспруденцией. Это дело можно называть каким-угодно: политическим, экономическим, даже некоторые эксперты говорят, что оно личностное. Но при этом, поверьте, оно явно не юридическое.

Что касается главного юриста. Я бы сказал, что этот вопрос немного смешон. Насколько мне известно, никто из юристов БЮТ не выполняет функции так называемого главного юриста. То есть к каждому из специалистов, кто имеет юридическое образование и определенную практику, периодически руководство блока обращается за консультациями по тем или иным вопросам. И ко мне обращаются, и я, конечно же, как командный игрок высказываюсь как специалист по тем вопросам, по которым меня просят высказаться.

Возможно, будут какие-то изменения в структуре юридического обеспечения в связи с выборами. Но надо дождаться начала избирательной кампании, и тогда уже можно будет более предметно поговорить на эту тему. Но говорить, что кто-то сегодня является главным юристом БЮТ, наверное, неправильно. Могу даже больше сказать: скорее всего, никогда в БЮТ не было “главных юристов”. Поскольку в команде БЮТ было достаточное количество людей, имеющих определенный опыт в юриспруденции, то руководство блока периодически обращалось к разным людям. К кому-то чаще, к кому-то реже, но главного юриста БЮТ не было никогда.

— Представители оппозиции постоянно присутствуют в тематических телевизионных ток-шоу. Можно ли в таком случае говорить об ущемлении свободы слова?

— Можно, конечно же, можно, даже нужно говорить об ущемлении свободы слова. Во-первых, основная манипуляция со свободой слова, на мой взгляд, происходит не в каких-то там ток-шоу, а на уровне подачи новостей. Именно в новостях производят манипуляции, не показывают сюжеты, которые в нормальном обществе должны были показать. Например, когда четыре руководителя парламентских комитетов, которые представляют оппозицию, встречались практически со всеми послами крупнейших европейских стран.

Это не показал фактически ни один телеканал. Лидер оппозиции, бывший премьер-министр Украины, встречается с представителями европейского сообщества — этого никто не показывает, об этом вообще никакой информации нет. Это самый простой способ ограничения свободы слова. Но это даже не вершина айсберга. К сожалению, в новостях ежедневно манипулируют информацией. Эти манипуляции можно проследить, либо проанализировав новости на нескольких каналах, либо зная, как происходили события, сравнить их с телесюжетом. И это очень страшно, потому что люди зомбируются этим, не получают доступа к информации.

А та информация, которая дается, дается дозированно и зачастую с выгодными для собственников телеканалов акцентами. А поскольку у нас 95% телевизионных СМИ по сути находятся в орбите власти, то, конечно, можно говорить, что манипуляция осуществляется в пользу власти, но не в пользу оппозиции. Поэтому мы можем и должны говорить об ущемлении свободы слова в Украине.

К сожалению, сейчас отрабатывается и используется еще один механизм ущемления свободы слова. Он связан с тем, что у двух телеканалов, которые однозначно не попадают в орбиту влияния власти (имею в виду “5-й канал” и “ТиВиАй”), пытаются отобрать те лицензии, которые они выиграли на конкурсе. И это очевидно является наступлением на свободу слова, об этом говорят многие международные эксперты. В этом деле явный конфликт интересов главы СБУ, который публично позиционирует себя как собственника телеканала “Интер” и, что самое главное, как лицо, принимающее стратегические решения в управлении этим каналом. В нормальном европейском государстве это просто недопустимо.

Когда руководитель СБУ является собственником телеканала и при этом говорит: “Да, я на него влияю, я принимаю стратегические решения”, — это недопустимо. При этом он и как руководитель СБУ, и как член Высшего совета юстиции, и как собственник телеканала “Интер”, конечно, самим своим статусом уже влияет на ситуацию, при которой два упомянутых телеканала будут лишены лицензии. То есть, к сожалению, ситуация очень сильно технологизируется во всех сферах человеческой жизнедеятельности. Если в 2003 году действующая власть просто запрещала что-то показывать по телевизору, то сейчас это показывают, но уже манипулируют.

И вроде бы формально говорят: “Мы же показали”. То, что показали не так, то, что там акценты не те расставили, уже никого не интересует. То же самое касается выборов. Выборы проходят. Нарушения есть, но нарушения совсем иные, не такие, как были в 2004 году, когда, условно, приезжали крепкие парни и тупо вбрасывали за одного кандидата пачку бюллетеней, и никто ничего не мог сказать. Сейчас это все не так. Сейчас все технологизировано. И борьба со свободой слова технологизирована.

И сознание общества за этим не успевает. Вот я от многих людей слышал абсолютно искренние вопросы: “Неужели выборы 2010 года прошли незаконно? Они с 2004 годом не идут ни в какое сравнение!” Но когда ты начинаешь объяснять, что они прошли лучше 2004 года, но нельзя же равняться на худшие образцы. Например, нарушения были такие, такие, такие, то человек с тобой соглашается. Просто не всегда общественное сознание успевает за той технологизацией, которая происходит во всех сферах — в выборах, в борьбе со свободой слова и т. д.

— Сегодня много говорят о судебной реформе: одни яростно критикуют, другие считают, что это определенное наведение порядка — чтобы райсудом нельзя было Конституцию отменить. А вы как профессионал как можете эту реформу прокомментировать?

— Проблема в том, что нельзя наведение порядка организовывать таким образом, чтобы оно зависело от субъективной воли. Потому что тогда это будет порядок в понимании того, кто этот порядок наводит. То есть на сегодняшний день, условно говоря, наведение порядка в судах очень сильно зависит от воли и позиции членов Высшего совета юстиции, который имеет все полномочия, касающиеся контроля за судебной системой, судьями лично.

Я считаю, что ряд этих полномочий носят антиконституционный характер. Например, ВСЮ имеет полномочия истребовать копии материалов любых дел, даже тех, которые находятся в производстве суда. То есть, грубо говоря, судья еще не рассмотрел дело, а материалы уже могут быть основанием для проверки. К сожалению, в нарушение Конституции ВСЮ получил полномочия назначать судей на административные должности. При этом говорят, что председатель суда уже ни на что не влияет. Мол, это просто организатор.

Я предложил в своих поправках к закону “О судоустройстве”: если председатель суда ни на что не влияет, то давайте его назначать на 1 год без права переназначения. Он же ни на что не влияет — какая разница? Против этого категорически выступили председатели судов, которые присутствовали на заседании: “Как же так? Мы же должны какую-то политику в суде проводить! И при этом людей на должности назначает ВСЮ — вопреки Конституции и вопреки решению Конституционного Суда. От субъективной воли членов совета все зависит. При этом те материалы, которые они подали в Верховную Раду по увольнению ряда судей за нарушение присяги, являются очень сомнительными с юридической точки зрения.

К сожалению, ВСЮ начал себе позволять давать оценки судебным решениям, которые либо были проверены вышестоящими судами и оставлены в силе, либо не были проверены и вступили в законную силу. На каком основании ВСЮ называет их заведомо неправосудными? Ряд судей были, например, уволены за такое понятие, как “рейдерство”. Я понимаю, это модный термин. Но я бы хотел всем сказать, что определения этого термина в действующем законодательстве нет, и никто не знает, что такое “рейдерство”. И каждый вкладывает в это понятие то, что считает нужным. Так как можно увольнять людей за нарушение присяги за то, что не описано в законе?

Увы, ВСЮ пока действует таким образом. И его персональный состав, который будет действовать до 2015 года, не дает мне оснований предполагать, что совет будет работать по-другому. Он будет работать так же, к сожалению. Поэтому нельзя наводить порядок не совсем законными методами.

Во-вторых, механизмы наведения порядка должны быть оторваны от индивидуальной и неиндивидуальной воли. Например, возвращаемся к одному из первых наших вопросов: почему не ввели контроль за доходами и расходами судей? Этот же механизм не зависит ни от кого.

То есть, пожалуйста, есть процедура. Составь декларацию и подай ее. Она абсолютно формальная, она не зависит от воли чиновника, от воли судьи. И не может в этом случае Высший совет юстиции, например, если у тебя есть декларация, в которой доходы больше расходов, тебе что-то сказать. У тебя есть декларация — проверяйте декларацию. Если она проверена и подтверждена, какие проблемы! Но кому-то выгодно поставить систему себе под контроль и для этого нужно субъективизировать все процессы.

Субъективизировать, чтоб чиновник или член ВСЮ, который по сути своей чиновник, решал: можно этого судью уволить или нет? И, к сожалению, присяга судьи на сегодняшний день выписана таким образом, что любого судью в Украине можно уволить (за эти слова я отвечаю) за нарушение присяги в течение очень короткого времени. Поэтому говорить, что мы провели какую-то реформу этим новым законом о судоустройстве и статусе судей, нельзя. Реформа как таковая не произошла, хотя следует заметить, что в этом законе достаточно позитивных моментов.

Например, более прозрачная процедура подбора судей на должность, анонимная процедура проведения экзаменов на должность судьи, из ряда процедур попытались убрать субъективный фактор, но, к сожалению, эти позитивы перечеркиваются двумя глобальными негативами. Негатив первый — это наделение ВСЮ некими конституционными полномочиями, которые позволили этому органу просто тотально контролировать судебную систему. Для справки напомню, что большинство членов ВСЮ составляют члены Партии регионов либо ее открытые сторонники.

И вторая глобальная неправильная позиция в этом законе — это то, что Верховный Суд по сути лишен конституционной функции по формированию единой судебной практики. Исходя из этого, считаю, что не достигается основная цель, установленная этим законом, а именно: облегчение доступа граждан к правосудию. Он не будет облегчен.

— И такой праздный, но сезонный вопрос — где вы этим летом отдыхали?

— Отдыхать в этом году не приходится и политикам из других лагерей. На 30 августа назначено открытие внеочередной сессии парламента, депутаты спешно возвращаются из отпусков. Им предстоит внести изменения в закон о выборах в местные органы власти и в закон о государственных гарантиях восстановления вкладов граждан. Кроме того, депутаты рассмотрят вопрос о выполнении мер по обеспечению социальной защиты населения в связи с изменением тарифов на жилищно-коммунальные услуги. Вряд ли в этом последнем, особенно болезненном вопросе позиции коалиции и оппозиции серьезно разойдутся.

Максим МИХАЙЛЕНКО