Рубен Аганбегян: “Громкость процесса меня не особо волнует”

Рубен Аганбегян стал первым руководителем крупнейшей российской биржи, пришедшим не из Центробанка, а из брокерского сообщества — раньше он был инвестбанкиром. Его знакомые говорят, что сейчас с Аганбегяном встретиться еще сложнее, чем в то время, когда он был президентом “Ренессанс-капитала”. Но для интервью “Ведомостям” он время все-таки нашел и рассказал, зачем нужно объединять российские биржи и как на создание международного финансового центра в Москве влияет качество местных ресторанов и ночной жизни.

— Что вас удивило в работе биржи? О каких проблемах вы не знали?

— Любая организация изнутри выглядит иначе по сравнению с взглядом снаружи и даже по сравнению с взглядом с позиции члена совета директоров. На ММВБ есть несколько важных составляющих. Первая — это то, что биржа в часы своей работы является непрерывным механизмом, у которого должна быть военная операционная дисциплина и абсолютная четкость, потому что биржа не может остановиться, не может прервать процесс, клиенты строят свою работу исходя из того, что биржа все время будет доступна. ММВБ как Google, который ни на секунду не может прервать работу, ведь от него зависят миллионы людей в мире. Для такой работы нужна мощнейшая технологическая дисциплина. При этом существует потребность в большом количестве новых продуктов, в креативности и в свободе мышления и творчества. То есть биржа — совмещение технологичности механизма с творческим предпринимательским подходом. Второй удививший меня факт — это отношения между биржами. Я провел встречи, наверное, уже со всеми руководителями крупнейших мировых бирж. Меня поразила полная информационная открытость, которой не бывает в инвестбанковском мире. Например, у меня существует вопрос: как усовершенствовать клиентскую деятельность и продажи. Один из моих западных коллег тут же отвечает: пожалуйста, приезжайте, мы дадим вам возможность встретиться со всеми специалистами нашего клиентского бизнеса. Они вам расскажут, как что структурировано. Второй говорит: мы с этой проблемой столкнулись два-три года назад и реструктурировали по такому-то принципу.

— Когда, по вашим прогнозам, российский фондовый рынок начнет жить докризисной жизнью? Когда у ведущих брокеров обороты торгов вернутся на докризисные уровни, рынок IPO российских компаний достигнет такого же уровня, как в 2007-м?

— Суммарные обороты биржевого и внебиржевого рынка уже сравнялись с уровнем лета 2008 г. (объем внебиржевого рынка акций увеличился в 1,8 раза. На пике, в мае 2008 г., он составлял 712 млрд руб., в сентябре 2010 г. — 1294 млрд руб. Объем биржевого рынка в мае 2008 г. составлял 1658 млрд руб., а в сентябре 2010 г. -1255 млрд руб. — “Ведомости”). Рынок догнал докризисные цифры. Объем рынка IPO в следующем году тоже может восстановиться. Эмитенты уже готовы к этому — все зависит от мировой конъюнктуры.

— А когда индекс ММВБ может достигнуть докризисного уровня?

— Не слежу за индексом и не стараюсь прогнозировать его значения. Для меня важнее вопрос доступности нашей инфраструктуры и того, чтобы она нормально функционировала в любой ситуации.

— Что, на ваш взгляд, стало причиной появления кризиса неплатежей на рынке репо в 2008 г.?

— Кризис неплатежей возник из-за потери доверия основными игроками друг к другу. ЦБ сыграл большую роль, чтобы это доверие вернуть. Мы пытаемся добиться решения определенных вопросов совместно с регулятором, а также самостоятельно на бирже. По результатам кризиса и на основе международного опыта мы доработали некоторые технологические процессы — например, как действовать в случае дефолта.

— Что надо сделать на ММВБ, чтобы она была готова к очередному сентябрю 2008 г.?

— Полностью к этому невозможно подготовиться никогда. Большая часть проблем сентября 2008 г. была вызвана психологией игроков. Ключевая задача для нас — это введение центрального контрагента [механизм биржевой торговли, когда брокеры заключают сделки не друг с другом, а с биржей], появление которого приведет к существенному снижению рисков.

“Мы можем быть оценены в $4-6 млрд”

— Кто предложил вам возглавить ММВБ? Когда это было?

— Этот вопрос я обсуждал со многими людьми. Процесс подбора руководителя биржи длился несколько месяцев, и в нем участвовали члены комиссии по кадрам при совете директоров биржи и некоторые акционеры, а финальное предложение мне сделал председатель совета директоров ММВБ Алексей Улюкаев.

— Какие задачи были перед вами поставлены?

— Во-первых, построение эффективной системы управления компанией — настройка менеджмента на то, чтобы биржа работала хорошо, эффективно, в тесном контакте с советом директоров и ключевыми клиентами. Во-вторых, внедрение мировых стандартов управления компанией и обновление корпоративной культуры. В-третьих, поиск общего знаменателя с акционерами РТС и решение вопроса, будет слияние или нет. Другие не менее важные поставленные передо мной задачи — это переход на технологию центрального контрагента на наших рынках, запуск других продуктов, усовершенствование технологий, снижение рисков. Результатом этого должен стать выход биржи на IPO в течение трех лет. Также лично для себя я ставлю важную задачу по консолидации позиций по основным вопросам развития всего сообщества — профессиональных участников рынка, регуляторов, инфраструктурных организаций. Мы хотим быть катализатором масштабных процессов по переходу всего российского рынка на новый уровень и с точки зрения развитости инфраструктуры, и с точки зрения законодательной базы, и с точки зрения готовности участников рынка использовать наши новые сервисы.

— Почему, на ваш взгляд, возникла необходимость смены главы биржи?

— Этот вопрос надо задавать не мне, а акционерам.

— А почему вы решили принять это предложение?

— Редко в жизни бывает возможность реализовать одновременно несколько очень важных и амбициозных задач. С одной стороны, существует крупная компания, доминирующая в своем регионе, столкнувшаяся с трудностями перехода на следующую стадию развития. С другой стороны, государство ставит цель построения международного финансового центра (МФЦ) и формирует для этого очень сильную команду, которую возглавил Александр Волошин. Для реализации этих задач очень важно, что совет директоров и акционеры готовы позволить работать и готовы сами помогать в этих процессах. Мне кажется, что назрел прорыв в инфраструктуре финансового рынка, которая долгое время находилась в стагнации — законодательной, продуктовой, технологической. На мой взгляд, сейчас наилучший момент для осуществления этого прорыва. А быть частью этого процесса, думаю, крайне интересно.

— То есть вам захотелось стать одним из соавторов этого прорыва и оказаться в центре громкого процесса по созданию МФЦ?

— Громкость этого процесса меня не особо волнует. В этой ситуации мне скорее интересно просто управлять инфраструктурой в текущий момент времени. Но не просто двинуть ее из точки 1.8 к точке 2.0, а добиться конкретных и масштабных в этом смысле результатов, которые реально будут способствовать развитию финансового рынка в нашей стране. Сейчас ММВБ занимает 20-е место по оборотам в мире, а 18-е — бразильская BMF Bovespa, капитализация которой составляет более $16 млрд. Мы можем быть оценены в $4-6 млрд. Я сам был инвестиционным банкиром и понимаю, что предварительные оценки далеко не всегда потом совпадают с действительностью, поэтому привожу довольно большую шкалу стоимости, причем не самую оптимистичную. В целом сейчас можно построить бизнес, который в течение нескольких лет может шагнуть очень далеко вперед.

— Наличие у вас опыта по проведению IPO повлияло на то, что главой биржи назначили именно вас?

— Я не думаю, что этот фактор был основным.

— Вам объясняли, почему выбрали именно вас или почему вообще с вами начали вести переговоры?

— С большинством членов совета директоров и акционеров я знаком много лет. Мое назначение состоялось несколько месяцев назад. Сейчас сложно вспомнить, кто, когда и что мне говорил.

— Вы первый глава биржи, пришедший сюда не из ЦБ, а из брокерского сообщества. Вы сами говорите, что когда-то проводили IPO, а сейчас находитесь по другую сторону баррикад — через пару лет вы сами будете выбирать организаторов размещения. Каково это для вас — оказаться по другую сторону? Как сейчас строятся отношения с бывшими коллегами?

— На персональном уровне ничего не изменилось. А в профессиональном плане для меня эти отношения и эти люди с их большим опытом — огромная опора, необходимая для построения чего-то успешного здесь на бирже. Особенно важно, что мы должны развивать ММВБ с учетом понимания реальных запросов клиентов. Поэтому мне очень важен объективный взгляд от коллег по инвестиционному бизнесу. Любой продукт, который мы можем создать на бирже, стоит определенных денег — иногда десятки тысяч, а иногда и миллионы долларов. Важно, чтобы существовала взаимная ответственность — биржи и пользователей. Нельзя допускать, чтобы этот баланс смещался в ту или иную сторону.

— Как вы формируете стратегию развития биржи?

— У нас есть уникальные и беспрецедентные возможности, когда за одним столом могут сидеть представители всего сообщества. Именно с ним мы и ведем диалог по выработке стратегии. Без сообщества разрабатывать ее не имеет смысла, причем сообщество для нас — это банки, брокеры, регуляторы. Одно без другого не бывает. Запуск нового проекта у нас занимает время. У пользователей тоже. Важно, чтобы регулятор тоже был к этому готов. Поэтому хотим сделать нашу стратегию максимально синхронизированной, чтобы потом ее очень быстро можно было реализовать.

— Президент Сбербанка Герман Греф говорил, что в 2007 г., в момент его прихода на пост главы банка, отставание по технологиям составляло примерно 20 лет. А есть ли отставание у ММВБ? Как ММВБ выглядит на фоне других бирж мира по технологиям, корпоративному устройству, соотношению операций на различных торгах?

— Мы отстаем от ведущих мировых бирж на годы, но точно не на десятилетия. Существует отставание по технологиям и продуктам. По сравнению с западными биржами у нас уже есть довольно широкий, но все же далеко не полный спектр продуктов и сервисов, которые мы предлагаем. Я имею в виду инструменты для торговли, типы заявок, аукционов. Часть этой проблемы связана с недостатками законодательства. Технологическое отставание связано в том числе с недостатками торгово-клиринговых систем. Наше отставание в области бизнес-процессов связано с тем, что мы не работаем по технологии центрального контрагента на всех рынках, а только на валютном и “ММВБ+” (торги ценными бумагами в “ММВБ+” проводятся с центральным контрагентом и частичным предварительным депонированием. — “Ведомости”). Но мы собираемся переходить к этому и на остальных рынках, чтобы уйти от стопроцентного преддепонирования по сделкам. На мой взгляд, сократить отставание по наиболее принципиальным моментам можно будет за несколько лет. И решить эту задачу можно несколькими путями. К примеру, технологическое отставание мы можем сократить за счет своих собственных разработок либо покупки уже существующих в мире технологий, и нам предстоит решить, какой путь будет оптимальным. По опыту скажу, что самые динамично развивающиеся компании не все IT-решения разрабатывают самостоятельно, а часто прибегают к помощи независимых разработчиков.

— Вы думаете, что все российские клиенты действительно испытывают недостаток продуктов?

— Клиенты неоднократно указывали нам на это.

— На бирже взаимодействуют и эмитенты, и инвесторы, и брокеры. А кто ваш основной клиент?

— Эмитенты, безусловно, наши основные клиенты. Будут эмитенты, будут и инвесторы. Со стороны инвесторов мой клиент и контрагент — это финансовый посредник: брокер, банк. Я сегодня вижу ММВБ как B2B, а не как B2C. И залог нашей успешной работы — это понимание не только потребностей наших клиентов, но и помощь им в удовлетворении запросов их собственных клиентов. Мы должны понимать, как финансовый посредник строит отношения со своими клиентами и что его клиентам сейчас интересно. Надо вместе зарабатывать.

“ММВБ — катализатор построения МФЦ”

— Что такое международный финансовый центр?

— Это сочетание многих составляющих. МФЦ не может возникнуть без привлекательности города. Город не просто должен быть удобен, он должен вызывать желание жить в нем и работать. Это касается и культурной жизни, и ночной жизни, и качества ресторанов, и удобства перелетов в другие города и страны, простоты получения виз.

— А Москва?

— У Москвы есть свои положительные стороны, но очень важно, как мировое деловое сообщество воспринимает этот город. С моей точки зрения, люди, которые не были тут, не очень себе представляют, что такое сегодняшняя Москва. Я бы сказал, что Москве во многом не хватает хорошего международного пиара.

— Можно ли говорить, что если театр начинается с вешалки, то международный финансовый центр — с биржи? Биржа — это ядро, вокруг которого будет формироваться МФЦ, или это просто одно из звеньев этой цепи?

— МФЦ не станет центром, если в нем не будет мощной инфраструктуры финансовых рынков. Я не считаю, что МФЦ должен строиться вокруг биржи. Вижу ММВБ катализатором определенных процессов, изменений и построения МФЦ в России в целом. ММВБ занимает уникальное место. На бирже объединены и финансовые посредники, и эмитенты. Мы слышим и одних, и других, и конечных клиентов. Но надо понимать, что Москва уже является финансовым центром с точки зрения биржевой, денежной инфраструктуры.

— Москва — финансовый центр для стран СНГ?

— Москва — центр ценообразования пока только для нашей страны. Для стран СНГ еще нет, но, я думаю, старые связи, единое экономическое и торговое пространство создают предпосылки для этого, а потом Москва может стать и МФЦ.

— Сегодня основной акционер ММВБ — Центробанк. Не кажется ли вам, что это обстоятельство сдерживает развитие биржи в целом?

— Не думаю, что наличие такого акционера, как ЦБ, сдерживает развитие. Как бывший член совета биржи могу сказать, что основной прогресс в наших отношениях с другими акционерами произошел через совместную работу с ЦБ — Алексеем Улюкаевым и Сергеем Швецовым. В последние годы ЦБ являлся важным двигателем в развитии ММВБ. ЦБ не только один из крупных акционеров, но и активный пользователь услуг ММВБ.

— Возникает конфликт интересов?

— Ну, в определенном смысле да, и он неизбежен. Но не больше, чем конфликт интересов с другими пользователями — акционерами.

— В чем он проявляется?

— Это рабочие моменты, и мы их решаем. В последнее время, например, существовали дискуссии вокруг двухуровневого доступа на валютный рынок, который традиционно был междилерским. Там работали крупные банки и дилеры, а клиенты не имели туда доступа. Мы ввели продукт, который дает клиентам туда доступ. Дискуссии вокруг этого вопроса были оживленными. Все акционеры являются пользователями услуг биржи, и поэтому периодически возникают бурные обсуждения определенных вопросов. Сочетание мудрости акционеров, пользователей и руководства биржи призвано эти моменты разрешать.

“Чем дольше мы заняты конкуренцией в песочнице, тем тяжелее для нас будет сохранить рынок”

— Для построения в России сильной инфраструктуры нужна биржевая консолидация? Насколько необходимо объединение РТС и ММВБ?

— На текущем этапе развития нашего рынка, на мой взгляд, нужна консолидация мнений, профессионалов, технологий, продуктов и ликвидности. Сегодня мы находимся в конкурентной борьбе за место, где будет происходить ценообразование на российские активы между Москвой, Лондоном, Нью-Йорком и теперь уже Гонконгом. И для того чтобы этим местом стала именно Москва, очень важна консолидация всех усилий. Я не говорю только о консолидации двух юрлиц. Гораздо важнее консолидация людей, тех знаний, которые они несут, и того драйва, который у них есть. На рынке не так много специалистов-биржевиков, и нехватка кадров очень сильно тормозит и нас, и РТС. Так же принципиально важна консолидация всего финансового сообщества. У нас и у РТС практически полностью разные акционеры. Наши акционеры — крупнейшие банки, акционеры РТС — крупнейшие инвестиционные компании, и общая позиция могла бы значительно ускорить развитие всей финансовой индустрии.

— Акционерами РТС исторически были брокеры, ММВБ — банки. Чем мнение акционеров РТС отличается от позиции акционеров ММВБ?

— Разные мнения важны, и их надо учесть. Но нет единой площадки, которая консолидировала бы мнения и пыталась найти консенсус, где можно было бы встретиться и договориться о ключевых моментах развития инфраструктуры. Перед нами стоят амбициозные задачи и предстоят серьезные реформы. Ситуация, при которой любой вопрос будет вызывать спор просто из-за того, что есть две вертикально-интегрированные площадки и экономические интересы каждой из этих площадок, неконструктивна. Кроме того, в случае консолидации есть возможность достижения синергии и от объединения персонала, и от объединения ликвидности. В то время пока мы заняты внутренней конкуренцией друг с другом, место ценообразования наших активов смещается из Москвы. Мы уже часть глобального мира, и с нами конкурируют мировые биржевые площадки. Чем дольше мы заняты друг другом и конкуренцией в песочнице, тем тяжелее для нас будет сохранить рынок и ликвидность здесь. Мы не первые сталкиваемся с этой проблемой. В 90-е гг. с этой проблемой сталкивалась Германия, но она смогла отвоевать свой рынок и стать местом ценообразования немецких активов. С этим сталкивалась Бразилия, которой в итоге удалось вернуть рынок обратно из Нью-Йорка. А вот Аргентина не справилась с этой проблемой, и сейчас местом ценообразования ее активов является Нью-Йорк. Если наши амбиции шире, нам самим надо быть амбициознее. Надо объединиться и двигаться дальше.

— А кто выиграет от этого объединения? Биржи в борьбе с западными конкурентами, эмитенты или инвесторы?

— В этой ситуации выиграют все, проигравших просто не будет. Сегодня наши клиенты должны содержать две инфраструктуры — подключение к нам и к РТС. Это дополнительные издержки, зачастую высокие. К примеру, если ты работаешь с [торговыми] роботами, у тебя должны быть роботы и там и там. Для эмитентов ситуация, когда ликвидность перетекает между ММВБ и РТС, не самая комфортная. Они могут идти в Лондон, но затраты на то, чтобы работать в Лондоне, выше. Для инвесторов работа в Лондоне тоже не дешевое удовольствие. Хочется добиться того, чтобы, сидя в любом месте мира, инвестор не чувствовал разницы в процессе приобретения акций в России, Лондоне или Нью-Йорке. Акционеры бирж выиграют от роста капитализации бирж со значительным мультипликатором. У нас есть сильные стороны — безрисковый спотрынок акций, валютный рынок, репо, рынок облигаций, быстрое ядро системы. Но и у РТС они есть: индекс РТС, деривативный рынок, расчеты в иностранной валюте, центральный контрагент. Мы можем в одном месте объединить лучшие продукты, лучших людей, лучшие технологии, вместо того чтобы тратить время и очень серьезные инвестиции на конкуренцию между собой. К тому же конкуренция сохранится просто не между российскими площадками, а между нами и мировыми биржами и с рынком внебиржевой торговли.

— Каким вы видите объединение РТС и ММВБ? Как создание надстройки, холдинговой структуры или как объединение за счет обмена акций?

— Я считаю, что это все — важные детали, но сейчас основной вопрос — это постановка цели. Цель — это объединение сообщества, акционеров, работников. Как это сделать — технические моменты. Сегодня сообщество должно определить, что важно, и поставить цели. Для меня очень важен именно вопрос объединения сообщества.

— Вы ведь уже обсуждали этот вопрос с акционерами ММВБ? Они — за?

— С акционерами РТС тоже обсуждал. Большинство — за.

— В чем тогда проблема?

— В этом процессе есть огромное количество технических деталей — цены, совместное корпоративное управление. Кроме того, и у РТС, и у ММВБ очень много акционеров — более 10 с каждой из сторон, хотя и там и там существуют акционеры, играющие ключевую роль. Но я не вижу пока неразрешимых разногласий.

— Если вы принципиально выступаете за объединение, почему вы не приняли поступившее от “КИТ финанс” предложение о покупки 10% акций биржи РТС?

— Тогда для меня важнее были дискуссии с акционерами РТС. Если бы мы приобрели пакет КИТ, мы нарушили бы мирный ход переговоров. Многие акционеры восприняли это как…

— Рейдерскую атаку?

— Фактически да. Хотя я сам не считал бы это рейдерской атакой. Но мне важно, как это восприняли бы другие акционеры. Важно, чтобы сообщество мирно существовало и мы мирно развивали этот рынок. Любые формы не мирного объединения практически полностью обесценивают его смысл.

— Вхождение в капитал РТС ЕБРР как потенциального покупателя этого пакета, на ваш взгляд, действительно могло бы препятствовать созданию в России МФЦ, как считают некоторые чиновники?

— Это вопрос акционеров РТС и регуляторов, я принципиально не хочу в нем участвовать ровно по той причине, о которой я говорил только что.

— А как вы считаете, будет ли вхождение ЕБРР в капитал РТС негативным?

— Вопрос об акционерах РТС не наш. Это вопрос регулятору, государству, акционерам РТС. Я готов работать с любыми акционерами РТС. Я верю в необходимость реализации идеи объединения, и поэтому вопрос о том, кто является акционерами РТС, вторичный.

— В стране, в которой пытаются построить МФЦ, нужны такие инвесторы, как ЕБРР? Если бы завтра вы проводили IPO, вы хотели бы, чтобы среди покупателей были такие инвесторы, как ЕБРР?

— Мы приветствовали бы это.

— Что это дало бы бирже?

— Это в первую очередь репутационный штамп, так как ЕБРР не обладает биржевыми технологиями, которыми они могли бы поделиться.

— Почему предложение акционерам РТС было сделано именно сейчас? На это решение повлияло то, что РТС объявила о планах проведения IPO?

— Мы просто ведем нормальную процедуру переговоров. Я бы не стал называть точных сроков, но, думаю, в ближайшее время будет ясность по этому вопросу.

— Но объединение должно произойти до IPO ММВБ?

— Для нас слияние с РТС — это не стратегическая, а тактическая задача, и мы не рассматриваем слияние как необходимый фактор для нашего IPO. Для нас важнее ряд вопросов, которые касаются непосредственно нашего бизнеса. Например, мы должны запустить систему торговли через центрального контрагента, которая уже функционирует в РТС, при слиянии эта задача будет практически решена, если его не произойдет, мы запустим эту систему сами. Развитие срочного рынка — наша другая стратегическая задача. Слияние с РТС — это один из способов решить многие из наших стратегических задач, но, разумеется, есть и другие способы. Залог успешного IPO — это наличие мощной компании с мощным присутствием на рынке. Инвесторам нравятся такие, как ММВБ, компании, которые доминируют в своих секторах и регионах. ММВБ является доминирующей площадкой на фондовом, денежном и валютном рынках. РТС дополняет нашу линейку. Если мы объединимся, выход на публичный рынок может произойти с определенной премией. Наше объединение — это сложение, при котором два плюс два даст шесть за счет синергии и сокращения расходов.

— Насколько сократились бы расходы?

— Процентов на 10-20.

— Вы имеете в виду административные расходы?

— Не только. Каждый год биржи тратят огромные деньги на IT, развитие и содержание оборудования и персонал. За это в конечном счете платят пользователи и инвесторы.

“Нам не нужны люди, которые смотрят назад”

— Утвержденная в прошлом году стратегия группы ММВБ предусматривает в 2011 г. переход на единую акцию. Какие шаги сейчас предпринимаются для этого?

— Осенью этого года были сняты законодательные ограничения, мешающие объединению Фондовой биржи ЗАО “ММВБ” и ЗАО “ММВБ”. Этот вопрос не могли решить много лет. Сейчас он решился после того, как в июне все сообщество пришло к регулятору и сообщило, что существует единая позиция, которая совпадала с позицией государства, и сейчас законодательных ограничений для перехода на единую акцию нет. Теперь мы прорабатываем технические процедуры. В следующем году этот процесс будет завершен.

— Сколько сейчас стоит ФБ ММВБ и ЗАО “ММВБ”?

— Мы еще не выбрали оценщика для проведения этой работы.

— Как вы считаете, каким образом надо проводить IPO ММВБ? Будет это допэмиссия или продажа пакета существующих акционеров?

— Решать этот вопрос надо будет позже в зависимости от ряда факторов, например, нужны ли будут бирже деньги на развитие или нет. Я полагаю, что вариант проведения допэмиссии был бы предпочтительным, потому что деньги могут понадобиться в связи с ростом рынка, в том числе на докапитализацию наших инфраструктурных компаний — Национального расчетного депозитария, НКЦ. Для инвесторов при проведении IPO важно, на что идут деньги. Они предпочитают инвестировать в развитие, чем выкупать существующих акционеров.

— Насколько, на ваш взгляд, необходима продажа пакета ЦБ или сокращение его размера?

— Это примерно одно и то же. Вопрос в том, примет ли ЦБ участие в допэмиссии, чтобы сохранить свою долю. Представителями Центрального банка была сформулирована и неоднократно высказывалась позиция о том, что размер его доли в ММВБ будет постепенно снижаться. Поэтому, думаю, допэмиссия снизит долю ЦБ.

— Планируется ли на ММВБ запуск опционной программы?

— Планируется.

— После IPO или до него?

— Мы ее сейчас разрабатываем. Это решение не мое, а совета директоров и акционеров. Все понимают, что опционная программа — это важная составляющая мотивации для менеджмента и синхронизации позиции менеджмента с позицией акционеров.

— Она будет распространяться на правление или на более широкий круг сотрудников?

— На более широкий круг.

— Это будут только топ-менеджеры?

— Посмотрим. Может, сначала топ-менеджеры и два-три уровня вниз, а затем может быть шире.

— Чей пакет будет направлен на опционную программу? Пакет ЦБ?

— Этот вопрос еще не решен. У ЗАО “ММВБ” есть доля в ФБ ММВБ. При переходе на единую акцию он либо погасится, либо может стать основой для опционной программы. Ключевым моментом является одобрение акционеров и совета директоров на ее запуск.

— Когда она может быть запущена?

— Все исключительно в наших руках. Есть определенные процедуры, которые нам надо проработать внутри, — схема, то, как это делать и на каких условиях, утвердить их на комитете по кадрам, совете директоров.

— Если биржи продолжат дальнейшее развитие без объединения, какой будет расстановка сил на российских биржах через год? Если в начале прошлого года на РТС приходилось около 1% всего объема торгов акциями в России, то после появления RTS-standard доля РТС достигла 10% от общего объема рынка акций ММВБ. Как ММВБ будет отвоевывать долю рынка?

— Развитие ММВБ для меня не вопрос конкуренции с РТС. Мы идем по пути создания команды единомышленников и прорабатываем запуск многих продуктов, беседуем с пользователями на предмет поиска решений вопросов о том, какие технологии надо добавить. Наш главный конкурент — это внебиржевой рынок, а не РТС. По нашим оценкам, сейчас на внебиржевой рынок акций приходится около половины всего оборота на российском рынке.

— У вас уже сформирована команда топ-менеджеров?

— Частично да. Но мы продолжаем поиск специалистов. Когда я сюда пришел, операционным управлением бизнеса биржи в правлении занимался один человек. Невозможно одному человеку вытянуть весь бизнес биржи. Сейчас в правлении этим занимается уже целый ряд людей.

— Почему вы решили сделать предложение вернуться сотрудникам, которые покинули биржу, — Марине Медведевой, Геннадию Марголиту? Потому что мало специалистов в этой сфере на рынке?

— Когда мы зовем специалистов на биржу, мы это делаем, потому что они являются мощными лидерами своих направлений, и тот факт, что кто-то из них здесь когда-то работал, для меня лишь совпадение и сокращение срока, необходимого им на вхождение в дела. Но это для меня не ключевой факт. Ключевым является то, что человек из себя представляет, способен ли он работать в команде, является ли он признанным специалистом в своей области и самое основное — смотрит ли он вперед. Нам не нужны люди, которые смотрят назад.

— Как вы оцениваете экономическую ситуацию в стране?

— Она стабильная. Сейчас мы находимся в периоде высоких цен на нефть, антикризисные меры дают свои результаты, а глобальная ситуация в мире оценивается как посткризисная. Не стоит полностью успокаиваться, но большинство апокалиптических прогнозов не сбылось ни в России, ни в мире. Я вообще оптимист по натуре.

— Чего ожидаете от назначения нового мэра Москвы? Знакомы ли вы с ним?

— Не знаком с ним. Но мы давно сотрудничаем с московским правительством по вопросу создания МФЦ: представители группы ММВБ работают в консультативном совете и рабочих группах при правительстве города Москвы. В октябре мы совместно представляли Россию на Sibos, крупнейшем мировом ежегодном финансовом форуме. Такой комплексный проект позволил зарубежному инвестиционному сообществу получить ответы на вопросы как о самом проекте создания МФЦ в Москве, так и о свойствах его финансовой инфраструктуры из первых рук. Обе стороны, как я полагаю, а также гости сессий и стенда остались довольны результатами, хотя впереди еще много работы.

Группа ММВБ

Организатор торгов на валютном, фондовом, срочном и денежном рынках

Объединяет ЗАО “ММВБ”, ЗАО “Фондовая биржа ММВБ”, НКО “ЗАО “НРД”, ЗАО “Национальная товарная биржа” и ЗАО “Национальный клиринговый центр”.

Доля рынка — более 70% сделок с российскими ценными бумагами (с учетом депозитарных расписок).

крупнейшие акционеры — ЦБ РФ (29,79%), “Юникредит” (12,74%), ВЭБ (11,8%), ВТБ (7,617%), Сбербанк (7,542%).

финансовые показатели (iii квартал 2010 г.): выручка — 3,6 млрд руб., чистая прибыль — 1,84 млрд руб.

Как ММВБ повлияла на Аганбегяна

“Загрузка и интенсивность [работы] увеличились. Здесь новый бизнес, и мне надо многое изучить. Появился ряд обязанностей, которые мог раньше не выполнять, какие-то официальные или процессуальные мероприятия. В субботу я немного работаю, но все-таки выходные стараюсь с семьей проводить. И кататься на мотоцикле, когда хорошая погода. Но сейчас я уже закрыл сезон”.

Наиля АСКЕР-ЗАДЕ