Рост “теневой” экономики сделал граждан счастливее

У российской экономики своя, особенная стать. Можно, например, наблюдая крайне грустную картину в большинстве сфер бизнеса, уверенно прогнозировать рост ВВП.

Центр конъюнктурных исследований Института статистических исследований и экономики знаний НИУ ВШЭ рассчитал индекс экономического настроения за II квартал 2011 года. В его основе — результаты опросов Росстатом руководителей предприятий трех секторов экономики — промышленности, строительства и торговли, а также потребительские ожидания населения.

Расчет индекса в ВШЭ сделали впервые. Для проверки индекс посчитали за последние 13 лет. Выяснилось, что он практически повторяет динамику ВВП с опережением на 1,5 месяца. То есть, если ученые не ошиблись, через полтора месяца нас ждет рост ВВП. Причем, рост удивительный.

Дело в том, что во II квартале все сектора реальной экономики показали не очень хорошие результаты. Лучше всего дела обстоят у промышленности: здесь наблюдался рост спроса на продукцию. Правда, стоит отметить, что рост этот носит, скорее, компенсационный характер. После предновогоднего ажиотажа, когда спрос на промышленную продукцию подстегивался инфляционными ожиданиями (помните, как наперегонки прогнозировались и 20% и 30% инфляции?), весь I квартал нынешнего года промышленность пожинала плоды инфляционной истерики: спрос упал. Насколько нынешний рост устойчив можно судить по портфелю заказов предприятий. Так вот, портфель продолжает худеть.

Вы, конечно, будете с этого смеяться, как говорят в Одессе, но это все хорошие новости реального сектора. Торговля решительно следует девизу, начертанному на древнем гербе Парижа, где изображен кораблик: “Качается, но не тонет”. Строительство уже традиционно лежит в нокдауне, все больше смахивающем на нокаут. А индекс экономического настроения уверенно глядит вверх. С какого, как говорится? Все дело в потребительских ожиданиях — они в прошедшие месяцы оказались такими оптимистичными, что в одиночку вынесли фактически прогнозирующий ВВП показатель там, где птица-тройка реального сектора вытянуть не смогла.

Волшебный индекс потребительских ожиданий, как и многие другие показатели, на которых базируется индекс, рассчитывается Росстатом. Директор “Центра конъюнктурных исследований” Георгий Остапкович настойчиво уверяет, что у него нет сомнений в добросовестности государственных статистиков — Росстат с Банком России имеют большой продолжительный опыт расчета реальных располагаемых денежных доходов населения, а индекс потребительской уверенности статистическая служба рассчитывает в строгом соответствии с международной методологией, принятой во многих странах мира. Столь странный реверанс в сторону Росстата становится понятен, если к уже перечисленным несуразицам добавить решающую: потребительские ожидания бурно растут на фоне… неуклонно снижающегося уровня реально располагаемых денежных доходов населения.

В переводе на русский это означает вот что. Ваша семья, предположим, имела на начало года суммарный доход в 150 000 рублей, которых вам хватало на воскресные походы в “Ашан” за продуктами и в “Мегу” за остальным, выплату кредита за недорогую иномарку и отдых в Турции. Через полгода вы получаете на круг уже 160 000 рублей благодаря прибавке зарплаты¸ но шопинг в “Меге” пришлось сократить, так как сильно подорожал средний чек в “Ашане”, а вместо Турции пришлось довольствоваться дачей, куда ездить также стало накладно из-за подорожавшего бензина. Инфляция. А тут еще у вас язва открылась — из-за стрессов, перенесенных в кризис, пришлось на лечение денег потратить. В результате, ваш реальный располагаемый денежный (то есть, не учитывающий нематериальные выгоды) доход уменьшился. Вопрос: вы при этом будете более оптимистично оценивать свое будущее?

Остапкович говорит: да. Соображения следующие. Во-первых, номинальные денежные доходы, благодаря росту зарплат, все же растут. Это как минимум создает иллюзию благополучия. Во-вторых, вновь расцветает потребительское кредитование, что смягчает для населения последствия роста цен. В результате, население переходит от кризисного создания “стабфонда” к прежней потребительской модели, что подтверждается сокращением доли сбережений в общем объеме доходов населения. В-третьих, на II квартал традиционно приходится реализация посленовогоднего отложенного спроса: все, что хотели купить в “тощем” январе—феврале и затратном марте, уже купили хотя бы в кредит. А реализация желаний приводит потребителя в благодушное настроение. Ну и, наконец, предвыборная риторика властей — хотя здесь, на мой взгляд, “пряники” пока отнюдь не тульские, да и перемежаются они довольно неприятными для граждан обещаниями вроде повышения пенсионного возраста или очередной реформы пенсионной системы.

Впрочем, если признать, что официальная статистика знает не все — или, во всяком случае, не говорит всего, что знает, — то можно предположить гораздо более серьезную причину потребительского оптимизма. Возвращение зарплат в конвертах. Уже не раз экономисты отмечали: бизнес в общем-то приспособился к повышению страховых отчислений во внебюджетные фонды, вернувшись к “серым” схемам. Теперь, видно, приспособились и наемные работники.

И тут катавасия с пенсиями и скудность предвыборных обещаний как раз снимают беспокойство о “белой” зарплате. В самом деле, какой смысл платить большие налоги, если взамен не получишь ни пристойной старости завтра, ни нормальных социальных услуг в виде медицины и образования сегодня? Банки при предоставлении кредита теперь верят и справкам от работодателей, и даже выпискам с банковских счетов. Конечно, сильно снижается защищенность от невыплат зарплаты, но дефицит специалистов уже чувствуется, а востребованность на рынке труда — лучшая гарантия. Зато немало работодателей при договоренности о “конвертной” зарплате готовы установить ее на 30—35% выше, чем в случае официальных выплат.

Похоже, все дело в том, что сегодня реальные зарплаты, а вместе с ними и реальные доходы граждан, растут гораздо быстрее официальных. Что вкупе с факторами, перечисленными директором “Центра конъюнктурных исследований”, и приводит к бурному росту потребительского оптимизма. А оптимизм граждан, скупающих на теневые доходы то, от чего вчера им пришлось отказаться, довольно быстро способен вытянуть из болота и торговлю, и строительство и промышленность. Глядишь — и вправду очередную годовщину августовского дефолта 1998 года отпразднуем невиданным ростом ВВП.

Удивительная у нас экономика. Где еще рост теневого сектора может реанимировать рост ВВП?

Индексы экономического настроения, предпринимательской и потребительской уверенности

Индекс экономического настроения и ВВП

Татьяна РЫБАКОВА