Приспособленный либерал

С либеральным проектом у российских властей вообще все время получается неувязочка. В Кремле почему-то уверены, что для полноты управляемой демократии в парламенте должны быть представлены все оттенки политического спектра — центристы, умеренные левые, левые, умеренные правые, правые радикалы. Роль центристов играет “Единая Россия”, роль умеренных левых отведена “Справедливой России”, левые — это понятно, коммунисты, а правых радикалов с большей или меньшей долей реализма изображают жириновцы. Проблема с либералами состоит в том, что и активисты, и сторонники правой партии должны иметь хоть какие-то политические взгляды. Это членство в “Единой России” подразумевает просто традиционное для российской элиты быть встроенным в любую власть и участвовать в распиле страны, а голосование за “Единую Россию” — традиционную для российского общества политическую безответственность и нежелание задуматься о будущем — своей страны, своих детей, свое собственное. А вот быть сторонником либеральных идей и одновременно сторонником власти непросто.

Собственно, схожие проблемы существуют и у успешно вмонтировавшихся во власть коммунистов, поэтому им время от времени приходится ужесточать критику “продажного режима”. Но сторонники коммунистов голосуют все же прежде всего за бренд, а уже потом за убеждения. Кроме того, вера в коммунистическую идеологию не подразумевает того уровня личностной свободы, который отличает людей либеральных взглядов. Эти люди не поверят в либеральный проект власти просто потому, что он — как и любые другие кремлевские начинания — спускается сверху. И возглавляют его не либералы, а приспособленцы.

Но кремлевские чиновники как этого и не понимают — сами будучи приспособленцами до мозга костей, они свято верят в упаковку, а не в содержание. “Правое дело” создавалось на руинах другой либеральной партии — Союза правых сил, проекта тоже в сущности приспособленческого, но имевшего давнюю историю и харизматичных лидеров. Все эти лидеры в вожди “Правого дела” не пошли — и сами не хотели, и власти не были симпатичны. Кремлю пришлось ставить на пустоту — с соответствующим результатом. И результат этот до поры до времени устраивал и президентскую администрацию, и правительство Путина.

Но тут случилось непредвиденное — ссора с теперь уже бывшим спикером Совета Федерации Сергеем Мироновым, лидером “Справедливой России”. Рассуждать о причинах того, как питерец Миронов выпал из властной колоды — дело неблагодарное: нам придется углубиться в такие колодцы неадекватности, что лучше оставить эти подробности тем, кто воспринимает российскую политическую жизнь всерьез. Но вывод в Кремле сделали простой: Миронова нужно проучить, “Справедливую Россию” наказать, новой оппозиционной партией назначить “Правое дело”.

Но как? Кто проголосует за партию, которую возглавляют малоизвестные люди и которая пользуется устойчивой репутацией кремлевского симулякра? Даже если “написать” “Правому делу” какой-нибудь приемлемый результат, нужно, чтобы этот результат хоть откуда-то появился, как-то объяснялся... И начался поиск лидера.

Вначале в вожди партии прочили правительственных чиновников — но те благоразумно отказались, понимая, что сегодня благословят, а завтра с работы выгонят за либерализм и за критику путинской “Единой России”. Потом появился Прохоров.

Знаменитый миллиардер — правда, известный в мире не столько либеральными начинаниями, сколько куртуазными — назовем это так — похождениями в Куршевеле — отнесся к поручению как к бизнес-проекту. Если послушать и почитать все, что говорит Прохоров после назначения главным либералом России, можно заметить, что его главная задача — никого во власти не обидеть, ни с кем не поссориться. Поразительно, что этот как бы обязанный быть свободным человек — с такими-то деньгами — ведет себя как запуганный чиновник. И это отвечает истине: любой российский олигарх — еще и чиновник, любой крупный чиновник — еще и олигарх. И этим двум группам друг без друга никак. И представители одной удивительно похожи на представителей другой... Из высказываний Прохорова нетрудно заметить, что никаких политических взглядов у него нет — и, наверное, никогда не было, что в голове его такая же каша, как и в голове среднестатистического обывателя. И что он даже не может — или просто ему не нужно? — подобрать себе советников и спичрайтеров, которые создадут его либеральный образ. Как и любой случайный человек, получивший в собственность (или в управление) огромные капиталы, он искренне уверен, что тот кто богаче всех — умнее всех. Как и политики, приведшие его в “Правое дело”, Прохоров даже не подозревает, насколько смешно выглядит — и, конечно же, обслуга ему об этом не скажет, не за то он ей деньги платит.

Все вышесказанное еще не означает, что “Правое дело” не сможет попасть в Государственную Думу — если в Кремле решат, то сможет. Но какое значение для российского парламентаризма будет иметь энное количество приспособленцев на задних скамьях Думы — если передние будут заняты такими же приспособленцами, которым велено изображать из себя центристов?

Виталий ПОРТНИКОВ