Плохое равновесие

За последние полгода (сентябрь — февраль) чистый отток составил $45 млрд. То, что при таких высоких ценах на нефть капитал убегает из России, — это абсолютно новый феномен. Например, в 2007 г. (когда цены на нефть были в среднем ниже на 15%, чем в сентябре 2010 — феврале 2011 г.) в России наблюдался не отток, а приток капитала — $82 млрд в год. Осенью прошлого года аналитики объясняли отток капитала выводом активов Елены Батуриной, но теперь понятно, что масштаб явления гораздо больше. Единственное возможное объяснение такого серьезного оттока — политические риски и прогнозируемое рынком ускорение процессов перераспределения и отъема собственности.

Нервозность финансовых рынков накануне выборов — это, безусловно, не только российский феномен. В сентябрьском номере American Economic Review опубликована статья Роберто Чанга, которая посвящена влиянию предвыборной неопределенности на финансовые рынки — и влиянию финансовых рынков на исход выборов. Чанг пишет о том, что такая взаимосвязь часто встречается в Латинской Америке. Его любимые примеры — это выборы 2002 г. в Бразилии и выборы 2005 г. в Боливии.

В 2002 г. к власти в Бразилии пришел левый кандидат Лула да Силва. Хотя впоследствии стало ясно, что Лула — прагматичный политик, его предвыборная кампания серьезно напугала инвесторов. Лучший показатель надежности макроэкономической ситуации в развивающихся странах — это спрэд по облигациям, т. е. отличие доходности бразильских суверенных облигаций от доходности сопоставимых облигаций США. Так вот, в 2002 г. спрэд по бразильским облигациям вырос с 700 до 2500 базисных пунктов (по индексу EMBI). Другими словами, инвесторы закладывали в рыночные цены бразильских бумаг существенную вероятность дефолта. Если до начала предвыборной кампании бразильские спрэды превышали спрэды развивающихся рынков в худшем случае на десятки базисных пунктов, то в разгар кампании разрыв составил более 1500 базисных пунктов. Чистый приток прямых инвестиций резко снизился — с 8 до 1% ВВП (и начал расти только в 2005 г.).

Примерно так же рынки отреагировали и на предвыборную кампанию Эво Моралеса в Боливии. Чистый приток прямых иностранных инвестиций в 9% ВВП в 2000-2002 гг. упал до 2 и 1% ВВП в 2003 и 2004 гг., а в 2005 г. сменился оттоком (на уровне 1% ВВП). В данном случае опасения инвесторов полностью оправдались. Моралес выполнил свои предвыборные обещания и национализировал активы международных нефтегазовых компаний.

Впрочем, Чанг говорит и о том, что и сам исход выборов может зависеть от экономических условий. Чем хуже макроэкономическая ситуация (и чем труднее привлечь внешние кредиты), тем вероятнее, что победит левый кандидат. Возникает ситуация самосбывающихся прогнозов. Если финансовые рынки ожидают антирыночного исхода выборов, то макроэкономическая ситуация ухудшается и победа левого (в том числе и левого популистского) кандидата становится более вероятной. Хотя Чангу и не удается привести убедительные эмпирические доказательства (тестировать такие модели очень трудно), его гипотеза вполне согласуется с отдельными примерами из недавней истории Латинской Америки.

Как это ни парадоксально, нечто подобное мы наблюдаем и в России. С одной стороны, в отличие от Латинской Америки начала 2000-х Россия располагает существенными суверенными фондами и практически не имеет внешнего долга. Поэтому, несмотря на отток капитала, российские спрэды варьируются на уровне 150-200 базисных пунктов. Кроме того, в России нет никакой неопределенности исхода выборов. Рынки хорошо понимают, что выборы выиграет правящий тандем. С другой стороны, совсем не очевидно, какую именно политику будет проводить новый кабинет министров после 2012 г. Будет ли он левым или правым? Поставит ли он во главу угла экономический рост или перераспределение доходов? Будет ли проводить рыночные реформы или будет продолжать наращивать госрасходы?

Пока что, судя по оттоку капитала, прогнозы финансовых рынков о послевыборной экономической политике скорее пессимистичны. Захочет ли правительство убедить рынки в обратном и перевести ситуацию из “плохого” равновесия в “хорошее”? И если захочет, сможет ли? Проблема в том, что в российской политической системе на содержательные вопросы экономической политики нельзя ответить заранее. Даже если соответствующие заявления будут сделаны, механизма обеспечения выполнения предвыборных обещаний в России нет. Опять-таки в этом нет ничего специфического. Как показывают в своей работе 2008 г. “Уолл-стрит и выборы в развивающихся латиноамериканских демократиях” экономисты ОЭСР Себастьян Нието Парра и Хавьер Сантисо, невозможность выполнить обещания придерживаться ответственной макроэкономической политики после выборов имеет место во многих странах Латинской Америки — и вносит свой вклад в повышение неопределенности и увеличение спрэдов.

В развитых демократиях механизмом обеспечения выполнения предвыборных обещаний является партийная система. Нормально функционирующие партии заставляют индивидуальных политиков придерживаться выбранных направлений развития. К сожалению, мы до сих пор не знаем, с какими платформами пойдут на выборы основные российские партии — и какие именно партии и платформы поддержат ключевые политики (которые, как это ни парадоксально, в этих партиях не состоят). В этом смысле инвесторов, выводящих деньги из России, можно понять: уровень политической неопределенности по-прежнему очень высок..

Сергей ГУРИЕВ, ректор Российской экономической школы; Олег ЦЫВИНСКИЙ, профессор Йельского университета и Российской экономической школы