О торговцах фикциями

Харьковские газо-флотские решения плюс каскад украинско-российских визитов и переговоров не сняли один из главных вызовов для нашей страны. Если Россия введет в действие “Северный” и “Южный” газовые “потоки”, идущие в Европу в обход Украины, то газотранспортная система Украины может утратить свое значение не только для Европы, но и для собственного госбюджета. Никаких гарантий, что этого не случится, Украина от России не получила...

Правда, в Совете по изучению продуктивных сил НАНУ уверены, что выход из этой ситуации все же есть. Это — создание “Нафтогазом Украины” и российским “Газпромом” отдельного хозяйствующего субъекта для транзита газа потребителям Европы. По мнению ученых, это обеспечит гарантированную перспективу полноценного использования украинской газотранспортной системы в будущем. В подготовленном ими для украинского правительства документе отмечается, что “ситуацию можно стабилизировать в случае создания на паритетной основе совместного хозяйствующего субъекта с делегированием ему функций НАК “Нафтогаз Украины” и “Газпрома” по использованию ГТС для транзита российского природного газа через территорию Украины”. Такой шаг, по мнению авторов документа, позволит заинтересовать российского поставщика природного газа в поддержке потенциала украинской ГТС и обеспечить ее стабильную загрузку.

Впрочем, это мнение, так же как и харьковские соглашения, поддерживают в Украине далеко не все, в том числе известный энергетический эксперт Александр НАРБУТ. Об этом — в его интервью “Дню”.

ИТОГ БЕЗ БАЛАНСА

— Видите ли вы баланс интересов в харьковских украинско-российских соглашениях? Согласны ли вы с тем, что, продлив на 25 лет дешевую аренду военной базы в Севастополе для Черноморского флота, Украина мало что выиграла в цене газа, к тому же за полученные скидки придется еще долго расплачиваться?

— Корректировка цены на природный газ и совершенно не связанные с этим беспрецедентные стратегические и даже геополитические уступки (продление аренды не на пять лет, как было предусмотрено заключенным ранее соглашением, а на 25 с возможной дальнейшей пролонгацией) — это совершенно неадекватный обмен. На весах абсолютно несопоставимые и неcоизмеримые вещи. Даже если выделить экономическую составляющую этих соглашений, то и она вызывает много вопросов. Понижение стоимости газа для Украины, произведенное путем снятия таможенной экспортной надбавки, временно, подчеркиваю — временно — приводит эту цену газа к уровню, близкому к тому, который существует на европейском рынке газа. Сколько такая цена продержится? Сегодня об этом сложно судить. Но Международное энергетическое агентство прогнозирует профицит газового баланса в Европе, а следовательно — дальнейшее снижение газовых цен и их приближение к спотовому уровню. Так что прежняя формула цены газа, предусмотренная контрактами от 19 января 2009 года и оставленная неизменной в новых соглашениях, сохраняет разрыв между рыночной европейской ценой и квазирыночной ценой для Украины.

— Кто в Украине выиграл и кто может проиграть от новых газовых цен?

— Давайте сначала посмотрим, что получила Россия. Проиграл ли “Газпром”? Как легко убедиться, он сохранил беспрецедентно высокий уровень доходов от поставок газа в Украину, поскольку наша страна по-прежнему занимает первое место по использованию российского газа в Европе — в этом году намечено импортировать 36,5 миллиарда кубометров. Так что в Харькове российский газовый монополист, переживающий финансовые трудности, получил существенную поддержку. Можно предположить, что какие-то потери понес российский бюджет, вроде бы отказавшийся от экспортной пошлины... Но здесь большой вопрос. Потому что эти “потери” выливаются в нарастающий долг Украины. За этот год он составит три миллиарда долларов, в следующем и последующих годах будет добавляться еще по четыре миллиарда. Соглашения не урегулировали условия погашения этих обязательств. Сказано лишь, что эти средства будут использоваться при расчетах за продление базирования в Севастополе Черноморского флота. Но там нет цены... Так что сколько будет стоить России аренда Севастопольской базы, пока не ясно. И представляется, что в руках у россиян остался некий предохранитель, гарантирующий их от неудач в других выгодных им и уже неоднократно озвученных направлениях сотрудничества с Украиной. Это атомная и гидроэнергетика, авиа- и судостроение, покупка определенных привлекательных украинских объектов. У России большой перечень соответствующих задач. Их намечено решить в короткие сроки. И только после этого будет урегулирован вопрос долговых обязательств и какого-то их сокращения. А до того времени это будет действенный инструмент для давления на Украину. Понятно, что в таком формате отношений нельзя говорить о каких-то потерях российской стороны. У нее выигрыш во всех компонентах. Не в убытке и “Газпром”, и российский бюджет, и стратегически Россия, по сути, обозначила и зафиксировала свою зону влияния.

— А что получила Украина? Кто у нас выиграл и кто проиграл?

— В Украине выиграли те предприятия (а их большинство), которые не тратили средств на повышение энергоэффективности. Выиграли химики, не диверсифицировавшие работу предприятий. И, казалось бы, выиграла власть. Поскольку получила отсрочку на проведение постоянно откладывающихся реформ в таких секторах, как жилищно-коммунальное хозяйство и социальное субсидирование населения (изменение цен на энергоносители отечественной добычи и адресное дотирование наиболее бедных слоев). Понятно, что это не стратегический, а лишь тактический выигрыш власти. Не менее чем через девять месяцев родится всепожирающий дракон — мы сможем видеть существенное отличие внутренних цен на газ на европейском рынке и цены для украинского “Нафтогаза”, заложенной в новых контрактах. Кто в таком случае может проиграть в Украине от новых цен на импортный газ? Я вижу ущерб для национальных интересов, подразумевая под ними в первую очередь интересы граждан, интересы налогоплательщиков. В результате харьковских договоренностей можно прогнозировать отсутствие реформ, направленных на создание более эффективной модели отечественной экономики, отсутствие у страны свободы выбора в геополитическом плане и возможностей для ее развития с серьезным вектором на европейскую интеграцию и на возможную внеблоковую модель. Когда апологеты этого соглашения говорят о том, что народ выигрывает: олигархи, мол, могут создавать рабочие места, заботиться о том, чтобы люди зарабатывали деньги, то я считаю это фиктивным посылом, своеобразной мистификацией. На самом деле владельцы крупных предприятий, как им и положено, заботятся об одном: о максимальном росте прибыли. А если бы в деятельности наших толстосумов можно было обнаружить социальный вектор, то тогда там присутствовало бы реальное, а не показное социально-частное партнерство, присущее бизнесу европейских стран, где постоянно делается упор на модернизацию и закладывается новый уровень эффективности, высокий уровень инноваций. У нас этого нет. Забота только о том, чтобы максимально выжать соки из всего, что досталось в период первичного распределения и накопления. А дальше ищут покупателя — и чаще всего находят в сопредельной России. Достаточно напомнить, что в металлургическом бизнесе Рината Ахметова четверть уже принадлежит российскому предпринимателю Вадиму Новинскому. Так что с точки зрения конкурентоспособности отечественной экономики и тех реформ, которые следовало бы проводить еще на пороге нового тысячелетия, Украина проигрывает по всем статьям.

ПРИПРЯТАННЫЙ ИНТЕРЕС

— Улучшив свои отношения с Украиной, Россия, тем не менее, заявила, что не намерена отказываться от строительства своих газовых потоков, идущих в обход нашей страны, и не дала Украине гарантий по объему прокачки газа в Европу по нашей ГТС. Не окажемся ли мы в результате у разбитого и пустого корыта?

— Если будем сохранять ту же модель работы энергетического, газового рынка, то есть если в этой модели по-прежнему самым существенным и значимым игроком будет оставаться НАК “Нафтогаз”, то действительно через три—пять лет Украина будет играть совершенно незначительную роль на рынке транзита российского природного газа в Европу. А другой газ мы в трубу привести не сможем, поскольку для этого не будет инвестиционного капитала. Россия преследует свою, и достаточно конкретную, цель: демонстрируя отсутствие интереса к нашей газотранспортной системе, она его просто прячет. А на самом деле он остается и серьезным, и мощным, равно как и интерес к другим украинским активам, находящимся в оперативном управлении “Нафтогаза”. Об этом свидетельствует далеко не экспромтная идея Путина об объединении двух газовых монополистов. А с “потоками” тоже далеко не все так просто. У России сегодня есть реальная возможность построить и запустить первую очередь “Северного потока”. Для этого у нее есть ресурсная база, поскольку Южно-Русское месторождение после вывода на проектную мощность будет ежегодно давать от 25 до 27,5 миллиарда кубометров газа. Это ровно столько, сколько можно прокачать в Европу по “Северному потоку”. Его вторая очередь будет зависеть от темпов освоения Ямала и перспективного Штокмановского месторождения. Но здесь есть проблемы — у “Газпрома” для этого пока не хватает денег. Так что выведение “Северного потока” на полную мощность пока остается открытым. И нам можно не опасаться полного его ввода в действие. А вокруг “Южного потока” еще больше дискуссий. Если “Северный поток” может стоить девять миллиардов евро, то у “Южного” эта цифра просто заоблачная — примерно 25 миллиардов (при годовой мощности прокачки 63 миллиарда кубометров). Такие расходы ставят под вопрос окупаемость этого проекта даже на протяжении 20 лет. И это при том, что уровень транзитной ставки может в три раза превышать среднеевропейский. Кто захочет получать газ по этому пути? Так что на этом направлении Россия будет испытывать большие проблемы... Я назвал бы “Южный поток” крупнейшей мистификацией нашего времени, позволяющей России вести стратегическую игру, направленную на сдерживание таких альтернативных газовых проектов, как Nabucco, и на участие в нем или его элементах, на усиление своей газовой экспансии в Южной Европе. Достаточно сказать, что под эгидой этого проекта подписываются беспрецедентные энергетические соглашения, направленные на поглощение целых отраслей в балканских странах, например, в Сербии и Болгарии. Дискуссия России с Турцией сложнее, поскольку эта страна ведет свою игру на разных направлениях. В атомной энергетике Россия тут добилась больших успехов, но в секторе газа они пока что невелики. Я думаю, что Турция еще не скоро даст свое согласие на прокладку “Южного потока” в своих территориальных водах и будет выторговывать более выгодные для себя условия.

СПОНТАННЫЙ ВЫСТРЕЛ

— Путин запустил пробный шар в отношении объединения “Нафтогаза” и “Газпрома”, что в Украине расценили как попытку недружественного поглощения “Нафтогаза”. Споткнувшись о такие оценки, Дмитрий Медведев, похоже, спустил эту идею на тормозах. Не было ли тут своеобразной игры в злого и доброго полицейских?

— Здесь как раз действия двух руководителей России были очень слаженными и последовательными. Я бы сравнил их с двумя профессиональными теннисистами, когда один подает, а другой принимает подачу с тем, чтобы неотразимо послать мяч на половину соперника. Заявление Путина — не что иное, как продуманная и хорошо подготовленная политическая провокация. Она позволяла изучить реакцию украинской стороны, а затем Медведев смог перевести разговор в плоскость интеграции, объединения отдельных элементов. Это и все та же ГТС, и подземные хранилища газа, без которых эта система существенным образом проигрывает, поскольку хранилища сегодня заполняются газом, принадлежащим Украине и создающим основу энергобезопасности Европы, ведь оттуда поставляется топливо в период пиковых нагрузок. В той же плоскости — стремление восстановить влияние российских компаний на Кременчугском НПЗ, интерес к добыче нефти и газа на шельфе Черного и Азовского морей, о чем свидетельствует дискуссия о делимитации морской границы в Керченском проливе. Это также интерес к нашим нефтеперевалочным терминалам и даже нефтепроводу Одесса—Броды. Так что путинский “выстрел со стратегическим прицелом” прозвучал вовремя и известил нас о начинающейся новой атаке на украинские энергетические активы. Мы должны понимать, что ничего случайного в заявлениях российских руководителей нет. Они таким образом сигналят европейцам: имейте дела только с нами, а уж наше дело — съесть ли украинскую булку целиком или сначала выбрать изюм. И это понятно: “Газпрому” не нужен проблемный набор активов “Нафтогаза”, не нужны его долги, но его очень интересует украинский рынок как кислородная подушка для такого тяжелого астматика, нуждающегося, как в кислороде, в свежих объемах средств, чтобы побыстрее компенсировать потерю своих позиций на европейском рынке.

БЕРЛИНСКАЯ РАЗРАБОТКА

— В Харькове и после него очень много говорилось о реконструкции и модернизации украинской ГТС с помощью россиян, об этапах этого процесса, но ничего не было подписано. Вопрос усох или еще тлеет? Сегодняшняя (21 мая) встреча в Берлине даст ответ на этот вопрос?

— Реализация планов по модернизации украинской ГТС намечена в Брюссельской декларации, принятой в марте прошлого года. И это действительно в интересах Украины. Но всерьез говорить о модернизации и развитии ГТС можно будет только после того, как бизнес в области транспорта газа будет отделен от убыточной деятельности “Нафтогаза”, а эта компания будет усилена институционально и ее руководство сможет генерировать стратегические планы, в них появятся акценты, соответствующие национальным интересам (я имею в виду приватизацию с активным участием как европейских, так и российских инвесторов). Все остальное — это обычный антураж.

Какие бы сигналы ни давала Россия, намекая на незаинтересованность в нашей ГТС, мы должны понимать, что сегодня нет для России другого более экономически выгодного и более простого с точки зрения реализации проекта, чем получение всей нашей газотранспортной системы с “потрохами” (то есть с подземными хранилищами). Поэтому мы увидим еще не одну провокацию и не один план или, говоря на языке сегодняшних российских руководителей, оперативную разработку, направленную на решение этой задачи... Не случайно во время визита Медведева в Украину глава “Газпрома” господин Миллер пространно рассуждал о том, как может развиваться процесс модернизации нашей ГТС. Ему вторил и министр энергетики России господин Шматко, обещавший, что Россия возьмет на себя все затраты по модернизации нашей трубы. И тут для нас единственный выход — в стратегическом, политическом и экономическом плане, в отстаивании национальных интересов, не пассивная оборонительная, а наступательная креативная политика, плотный артобстрел российских партнеров своими инициативами. В результате должна быть проведена трансформация “Нафтогаза” и “Укртрансгаз” должен стать реальным игроком рынка транзита газа с перспективой сохранения за ним его значительной доли.

— Какая схема тут может быть использована? Вы действительно верите, что обе страны могут найти справедливые и адекватные механизмы?

— Если Украина не будет легко сдавать свои позиции, то сможет добиться справедливых соглашений. Дело в том, что России не так-то просто найти средства для инвестирования. Но активы, в том числе газотранспортные, у нее есть. Вот за счет них она и могла бы принять участие в приватизации украинских объектов. Тут могут быть задействованы также транзитные интересы стран Центральной Азии, что обеспечит Украине доступ к газовым ресурсам этого региона и диверсификацию источников энергоносителей.

КТО В ДОМЕ ХОЗЯИН?

— Международный валютный фонд не спешит заключать с Украиной новое соглашение о сотрудничестве. Не является ли одной из причин этого заявленное нашим правительством нежелание повышать тарифы на газ собственной добычи, чего уже не первый год добивается МВФ?

— Я считаю, что главным фактором, из-за которого МВФ задерживает свое решение, является предостережение, полученное им от своего крупнейшего акционера — США. Там очень внимательно наблюдают за процессом политической и экономической экспансии России, которая характерна для сегодняшних отношений наших стран, и попытка россиян представить себя эдакими добрыми дядюшками Украины, берущимися ходатайствовать за нее перед МВФ, должна была вызвать что-то вроде ревности у американцев. И они показали России, да и Украине тоже, кто в доме настоящий хозяин. Это — одна из политических доминант. В экономическом плане я бы не сводил возникшую проблему только к тарифам. Думаю, что торможение реформ в газо-энергетическом секторе, в частности отсутствие закона о рынке природного газа в Украине, тоже является важной составляющей позиции МВФ. Впрочем, безусловно, и тарифы. Потому что не может быть успешной деятельность компании, если она продает газ дешевле, чем покупает, не имея надежных источников для покрытия своего финансового дефицита. Поэтому на переговорах в МВФ на столе лежит не только госбюджет Украины, но и финансовый план “Нафтогаза”, который, по моему мнению, из-за ошибок в тарифной политике сегодня “не сшивается”. Здесь можно говорить еще и о тарифах на транспортировку, которые на внутреннем рынке не претерпевают давно уже необходимых изменений. НКРЭ в начале мая приняла решение об изменении тарифов для облгазов, но не изменила тарифы поставки газа магистральными газопроводами высокого давления потребителям “Укртрансгаза”.

— Допускаете ли вы возврат бизнесмена Дмитрия Фирташа и его структур на украинский газовый рынок? Может ли так случиться, что это станет компенсацией за изъятие в свое время предыдущим правительством 11-ти миллиардов кубометров газа?

— Компенсацию Фирташ хочет получить все-таки в денежной форме, причем сполна (сумма колеблется между пятью и восемью с половиной миллиардами гривен). Но его структуры, которые, в принципе, и не уходили с газового рынка, я думаю, найдут способ, чтобы компенсировать свой вынужденный простой и расширить влияние на рынок. В первую очередь это касается их участия в облгазах, которые ближе всего к конечным потребителям и непосредственно собирают с них деньги. Так что группа Фирташа будет серьезно бороться. А поскольку Украина, скорее всего, встретится с трудностями в ходе реализации предполагаемого решения Стокгольмского арбитража (в пользу Фирташа), то нельзя исключить, что в качестве компенсации Фирташ получит некие активы украинских госпредприятий.

ИНВЕСТИЦИИ, ИЛИ КОНКУРЕНТОСПОСОБНОСТЬ КУБЫШЕК

— Не кажется ли вам, что итоги газо-флотских переговоров могут лишь частично способствовать посткризисной стабилизации, но отнюдь не решают проблему повышения конкурентоспособности нашей экономики?

— Я уже говорил, что получен чисто тактический выигрыш. К повышению конкурентоспособности Украины в мире это не приведет, поскольку для этого, наоборот, нужны более адекватные цены на все энергоносители, не только на газ. Все цены на энергоносители на внутреннем рынке должны иметь динамичную тенденцию к приближению к мировым. Это будет повышать конкурентоспособность, хотя и создаст тактические трудности для модернизации предприятий. Нынешние собственники должны будут продемонстрировать готовность вынуть из своих кубышек средства, ранее полученные в результате работы предприятий, и вложить их в развитие. Или же на эти предприятия придут новые собственники, что для национальных интересов будет выгодно.

— США, а за ними и Польша дают нам пример решения энергетических проблем на основе использования месторождений сланца и соответствующего газа. Видите ли вы заинтересованность и возможности нашей власти пойти по этому пути?

— Практических шагов я вижу пока очень мало. Считать намерения представителей украинской власти, в том числе новых руководителей нефтегазового комплекса, достаточными, чтобы завтра мы увидели существенный прогресс на этом направлении, я пока не могу. Я знаю, что ведутся какие-то переговоры. В одном из своих интервью министр топлива и энергетики Юрий Бойко говорил, что они идут по этому вопросу с рядом крупных мировых компаний, заинтересованных в использовании их технологий в Украине и совместной разработке этих месторождений. Но пока не будет подписано конкретных соглашений, где будут названы сроки начала добычи, никакой уверенности в успехе быть не может. Инвесторы должны в первую очередь обладать тем, что называется устойчивый интерес. И это касается не только сланца, но и морского шельфа, где работы еще не начаты, а Украина выпутывается из непростого положения, в которое она попала по контракту с компанией “Венко Прикерченская”. Правительству Азарова предстоит подписать с ней мировое соглашение. И только после этого можно будет начать подготовку к проведению новых конкурсов.

— Вы видите взаимосвязь между будущими сланцевыми проектами и разорванным контрактом с “Венко” в смысле инвестиционной привлекательности нашей страны?

— Любому инвестору очень важна уверенность в надежности партнера, с которым он имеет дело. Пока история с “Венко” не закончена, думаю, даже такие заинтересованные в наших сланцевых месторождениях структуры, как “Шелл”, “Бритиш Петролеум”, “Шеврон”, вряд ли пойдут на заключение соответствующего соглашения. Они будут исследовать, насколько надежна Украина как партнер, и корректное разрешение ситуации с “Венко” станет для них понятным сигналом.

Виталий КНЯЖАНСКИЙ