Нужен ли нам Южный Судан?

Девятого июля 2011 года на политической карте мира появилось новое суверенное государство — Республика Южный Судан. Хотя до полного суверенитета ей еще далеко, ее независимость не подвергается сомнению.

Еще в январе 2011-го был проведен референдум, на котором 98,8% жителей Южного Судана одобрили такое решение.

Преимущественно христианский Южный Судан обрел независимость легко, однако путь к ней был непростым. Несколько десятилетий продолжалась война между южной и северной частями страны, и очень редки случаи, когда после длительного конфликта народу удавалось так быстро получить собственное государство, в отношении легитимности которого фактически не возникало бы вопросов. Всего четыре дня прошло между провозглашением и голосованием в Совете Безопасности относительно возможного членства в ООН. И 14 июля Генеральная Ассамблея ООН окончательно подтвердила легитимность и суверенность государства.

Судан, еще недавно географически самая большая страна Африки, является классикой комплекса проблем колониального прошлого. История не устает подбрасывать примеры последствий необдуманных действий, когда карта целого континента создавалась искусственно, без учета исторических, этнических, религиозных, а порой даже географических отличий территории. Страну на протяжении столетия раздирали противоречия между преимущественно мусульманско-арабским Севером и христианско-африканским Югом. Еще до провозглашения в 1956 году независимости Судана от Египта и Великобритании южане требовали больше прав, прекращения отношения к ним как к второсортным.

Автономный статус Южный Судан получил в 1972 году после фактически двух десятилетий первой гражданской войны. Однако такое положение вещей продержалось только до начала 1980-х, когда в Судане была найдена нефть — как раз на границе между южной и северной частями страны, а глава Судана провозгласил страну исламским государством с верховенством законов шариата. Интересный факт — Народное движение освобождения Судана, возникшее в тот же год как реакция на эти процессы, сначала ратовало именно за единый Судан без акцентирования различий между двумя частями. Но вскоре началась новая сокрушительная гражданская война, которая сопровождалась голодом, геноцидом, нарушением прав человека с обеих сторон и сотнями тысяч беженцев. Она закончилась в 2003-м после 22 лет хаоса. Южный Судан снова получил автономию в составе Судана, а его лидер — пост вице-президента. В соответствии с соглашением 2005 года, через шесть лет должен был состояться референдум — южане должны были определиться, в каком государстве они хотят жить. На протяжении этих шести лет Хартум фактически не контролировал Юг, а управление полностью перешло в руки местных лидеров при поддержке международных институтов.

Однако эта дипломатическая победа практически затерялась в событиях вокруг кризиса в Дарфуре — еще одной провинции Судана, к которому теперь было приковано внимание всего международного сообщества. Между тем, некоторые эксперты считают, что именно начало нового кризиса на Западе страны в 2003 году заставило центральное суданское руководство пойти на определенные уступки Южному Судану в 2005-м.

Восьмого июля, за день до официального провозглашения, Судан первым признал независимость своих южных территорий. Заявления о признании государственности Южного Судана сразу же прозвучали от США, Великобритании, России, Китая, Франции, Германии — всего от 59 стран мира. Еще около десяти стран — в процессе юридического оформления. Украина стала 57-м государством в этом списке. Причем независимость признали Румыния, Греция, Словакия и Испания, до сих пор не признавшие независимость Косово.

Самым важным моментом является то, что новое государство признали все пять постоянных членов Совета Безопасности: США, Россия, Франция, Великобритания и КНР, что фактически является гарантией одобрительного решения Совета Безопасности по вопросу членства Южного Судана в ООН. Еще восьмого июля Совет Безопасности начал новую операцию по поддержке мира — Миссию ООН в Южном Судане, которая будет состоять из 7 тыс. военных, в том числе 900 полицейских и гражданских сотрудников. Но это, скорее, переформирование предыдущей миссии в Судане, которая располагалась преимущественно в южной части страны и в которой с 2005 года принимают участие 11 военных наблюдателей Вооруженных сил Украины.

Именно признание Суданом является главным, что кардинально отличает ситуацию вокруг Республики Южный Судан от ситуации в Абхазии, Южной Осетии, Приднестровье или Северном Кипре и ставит это событие в один ряд с Черногорией или Тимором-Лешти, независимость которых опротестовали Сербия и Индонезия. Южный Судан следует признать только для того, чтобы подтвердить, что международные механизмы работают, что независимость можно получить законным путем, что любой — даже очень затяжной — конфликт имеет шансы на мирное урегулирование.

Некоторые из западных журналистов даже назвали это событие “разводом” — не отделением, не распадом страны, а именно термином из сугубо семейного права, что лишний раз подчеркивает сущность конфликта, его развития и конечного решения.

СМИ задаются вопросом: “Родилась новая нация, но можно ли считать южных суданцев отдельной нацией?” Восемь миллионов местных жителей — это смесь религиозных направлений, этнических и племенных групп, которым еще предстоит найти свое место на мировой карте.

Понятно, что любое окончание военного конфликта — это только начало, начало развития новой системы взаимоотношений. Перед страной стоят огромные вызовы — от самого низкого уровня развития, самого высокого уровня материнской смертности до повальной неграмотности и действий нескольких повстанческих групп. Кроме того, для дальнейшего обсуждения остался вопрос делимитации границы между двумя частями Судана, распределение долгов и доходов от продажи нефти, а также проблема гражданства: ведь с момента провозглашения независимости все жители фактически стали людьми без гражданства, потеряв суданское. Также остался нерешенным вопрос принадлежности провинции Абьей, богатой на нефть, где до сих пор продолжаются столкновения.

В Южном Судане большие запасы нефти, которая интересует многих. Китай уже считается крупнейшим инвестором в неф­тяную отрасль и продавцом вооружения в эту страну. Судан, бесспорно, страна широких возможностей, которая уже сейчас добывает 375 тыс. баррелей нефти в час. 70% запасов нефти сосредоточено в недрах Юга. Но две страны зависят друг от друга, поскольку на Севере остались все трубопроводы, способные доставить ресурсы в порты. Для того чтобы покрыть огромные государственные долги, обеим странам нужен мир, взаимовыгодные отношения и зарубежные инвестиции.

Хотя многие аналитики поднимают сегодня вопрос, нужна ли миру еще одна страна, большинство населения которой находится за чертой бедности, а нестабильность внутри страны и в отношениях с соседями в любой момент может перерасти в новый конфликт, ответ — очевиден. Южный Судан стал еще одним доказательством того, что для современной системы международных отношений страшен не сепаратизм как таковой, а военные методы борьбы за отделение. В определенных условиях развития событий, к сожалению, отделение определенной территории остается единственным выходом из ситуации, единственной возможностью сохранить мир, предотвратить гуманитарный кризис.

Вряд ли к прецеденту Южного Судана для гарантирования признания со стороны большего количества стран будут апеллировать Абхазия и Южная Осетия. А вот власть Приднестровья — что намного вероятнее — будет упоминать вариант решения суданского конф­ликта как возможный пример для решения собственных проблем с Кишиневом.

К сожалению, в украинских экспертных кругах уже прозвучал скептический вопрос: “Зачем Украине далекий Южный Судан?”. Дескать, это не актуальная тема для нашей внешней политики. Но такой подход — ошибочный, ведь только оперативность и активность сегодня могут гарантировать будущее сот­рудничество в нефтяной, военной, образовательной сферах, где Украине есть что предложить новому государству.

Анна ШЕЛЕСТ