Правота обретает значение только в споре равных силой. Сильный делает, что может, а слабый терпит, что должен терпеть.
Фукидид
В который раз близится конец истории. Новейшая конституционная монархия — либеральный миропорядок, основанный на ценностях, нормах и правилах, который сформировался после Второй мировой и холодной войн, почти разрушился.
В мир снова вернулась борьба крупных государств за право определять модель будущего. И это признано официально в центре такого миропорядка: исходной позицией действующих американских стратегических документов является жесткая конкуренция США с КНР и Россией. Причем новые институты и правила, регулирующие эту конкуренцию, не созданы, а старые, созданные во времена холодной войны, конструировались для совсем других задач, а, следовательно, они неэффективны.
Как всегда, когда хотят описать новое явление, прибегают к историческим аналогиям. Чаще всего вспоминают о миропорядке XIX в. Первая глобализация, индустриализация, концерт крупных государств, Меттерних, Бисмарк, балы, вальсы и измученные пролетарии и крестьяне, которые оплачивали счета за этот банкет. Все бы хорошо, но где та вера в прогресс и где прекрасная эпоха? А вот ядерная бомба и другие военные технологии, которые делают возможным коллективное самоубийство человечества, в наличии. Да и современные общества коренным образом изменились за века. Следует вспомнить, что в незабываемом 1913 г. население в своей массе верило истеблишменту и правительствам.
Впрочем, давно и хорошо известно, что все аналогии и метафоры хромают, поэтому попробуем просто назвать некоторые черты нового порядка. И начнем с сильных мира сего.
Американское первенство имеет надежную основу. И тут речь идет не только об огромном ВВП (18,5 трлн долл.), положительной экономической динамике, на которую не оказали большое влияние внутриполитические разногласия, а также неопровержимое научно-технологическое лидерство. Не забываем и о неопровержимом военном доминировании в мире, мягкой силе и исторически беспрецедентной системе союзов, опутавшей планету.
Вместе с тем преимущества лидерства в либеральном миропорядке, который, по меньшей мере, три поколения американцев заботливо создавали и поддерживали, и который сейчас приходит в упадок, для многих в Вашингтоне уже не очевидны. Нестабильные регионы — настоящее поле чудес, рай для сильных, ловких и смекалистых. И их девиз We're America, bitch (”Мы — Америка, сука”) — именно об этих новых возможностях. Кстати, для тех, кто придерживается такого подхода, государственная принадлежность Крыма больше не аксиома, а скорее теорема, которую еще надо доказать. Именно так, кажется, мы можем объяснить апокриф Трампа относительно недавнего саммита G7.
На фоне поиска за океаном новой модели глобального лидерства, если этот процесс заслуживает именно такого эвфемизма, единство глобального Запада подвергнется незаурядным испытаниям на прочность. Об этом свидетельствует, в частности, жесткая риторика и торговая война в отношениях между США, Европой и Канадой. Показательна также ситуация с проектом “Северный поток-2”, чрезвычайно чувствительным и для Украины. Интересы, закамуфлированные ценностями, столкнулись с интересами, которые уже отбросили эту маскировочную сетку.
С другой стороны, не следует и переоценивать эти проблемы: проект “газ в обмен на трубы” и пароксизмы борьбы за мир в 1970-х и 1980-х как-то же пережили. Традиционная евроатлантическая солидарность сохраняется, что проявляется, в частности, в санкционном режиме против Российской Федерации за осуществляемые ею нарушения международного права. Сохранится и НАТО, проект, который приносит всем участникам огромные дивиденды.
Уже давно и глубоко противоречивая ситуация в Европейском Союзе — втором после США экономическом гиганте с ВВП более 17 трлн долл. После Brexit проявляются отличия между позицией французско-германского ядра ЕС, его южных, а также восточных государств. А тут еще и разные внешние вызовы — со стороны не только соперников, но и стратегических партнеров.
Конечно, призыв ответить на “Сделай Америку великой снова” лозунгом “Единая Европа” вполне справедливый, но прежде всего это самое единство нуждается в новом наполнении, и этот процесс начинается на наших глазах. А дискуссия — не самое лучшее время для действий, тем более решительных. И напоследок сакраментальное: а кто будет оплачивать счета за этот праздник европейского единства?
И тут мы должны попробовать ответить на возникший в который уже раз вопрос: ценности или интересы? Конечно, и то и то. Но призывы к солидарности на основе ценностей должны опираться на римские добродетели, и прежде всего — на честность. Или, проще говоря, взывая о помощи, не следует ложечки тырить, надеясь на плохое освещение и близорукость хозяина. Хотя он или она опытны в отношениях с гибридными режимами и хорошо знают, что приборы нужно пересчитывать трижды.
После 40 лет сосредоточенности на вопросах экономического развития (сейчас китайский ВВП уже превышает 11 трлн долл.) Китай все более активен наружу. Руководство КНР устами своего лидера высказало готовность взять на себя глобальную ответственность. Проект “Один пояс. Один путь”, который должен соединить Юго-Восточную Азию и Западную Европу, фактически является заявкой на такое лидерство в Евразии, что, как давно уже известно, почти равняется лидерству глобальному. Снова эвфемизм, но сейчас время такое — большие еще избегают полной ясности.
Пекин владеет стратегической инициативой и в Африке. И не только в экономике: события в Зимбабве — очередное напоминание о широком арсенале Поднебесной. Еще решительнее КНР действует возле своих границ, что все сильнее интересует соседей и не только. Усиливается интерес Китая к Восточной Европе, и события вокруг ПАО “Мотор Січ” — не первое и далеко не последнее звено в этой цепочке. Все это происходит на фоне беспрерывного экономического роста и ускоренного развития оборонительной и безопасностной мощи КНР.
Российская Федерация, которая все больше отстает в экономическом и прежде всего в научно-технологическом соревновании (сейчас российский ВВП немного превышает 1,5 трлн долл.), пытается компенсировать стратегическую слабость решительностью применения инструментов национальной силы, в первую очередь военной. Непосредственные объекты для этого — государства, которые намного слабее России. Показательно, что Кремль воспринимает ситуацию через призму войны с Западом, прежде всего с США. Вместе с тем попытки вступить с американцами в прямое столкновение, как это было, например, 7 февраля 2018 г. возле Дейр-эз-Зора в Сирии, приводят к сокрушительным поражениям россиян.
Россия пытается получить контроль над ресурсами других государств, чтобы усилить свою состоятельность в противостоянии с США, которое постепенно из мнимого превращается в реальное. Для Кремля — это вопрос выживания. Причем ключевое место в российской стратегии занимает Украина, без экономических, демографических, территориальных, военных возможностей которой любой великодержавный проект России обречен на поражение. Это прекрасно понимали еще В.Ленин и Л.Троцкий, кстати, почти на 100 лет раньше З.Бжезинского.
Последние заявления В.Путина на “прямой линии” 7 июня 2018 г. показали: российская позиция в отношении Украины не подверглась принципиальным изменениям. Речь идет о послаблении центральной власти (или федерализация, или неестественное укрепление территориальных громад), остановке процессов упрочения национальной идентичности и переходе к ее разрушению (государственный статус российского языка), а также о разрушении системы партнерства и перспективных союзов Украины (т.н. нейтралитет и отказ от европейской и евроатлантической интеграции Украины). В совокупности эти требования предполагают разрушение механизмов сопротивления Украины политике Кремля с постепенным демонтажем украинской государственности.
Вероятность полномасштабной военной агрессии РФ остается значительной. Остановить россиян может только сила. Вся история человечества свидетельствует, что пламенные речи вызывают восторг и важны в стратегическом смысле, но остановить танки не могут.
Показательно, что В.Путин едва ли не впервые публично указал на угрозу для украинской государственности как таковой. Таким образом, возникает вопрос выживания Украины как независимого и демократического государства. Именно его решение является наивысшим приоритетом. И все планы по деоккупации ОРДЛО и Крыма должны учитывать это. Конечно, это можно презреть, примеры в истории случались: вспомним, как Литва в 1939 г. вернула себе Вильнюс, который с 1922-го был под Польшей, прав которой на город Литва не признавала... Но следует ли пробовать?
Вывод о российской угрозе самому существованию независимой Украины подтверждает и неизменность высшего военно-политического руководства РФ. Несмотря на навязчивые слухи, В.Путин оставил В.Суркова на должности своего помощника, а С.Глазьева — на должности советника. Не изменились ни высшие руководители ВС РФ, ни руководство спецслужб. Курс и люди, которые его обеспечивали, сохраняются.
Непризнание Украины как отдельной сущности характерно не только для В.Путина лично, но и для широких слоев российского общества. Нужны годы и настойчивая работа. И все это время экзистенциальная угроза Украине будет сохраняться. Противостояние может длиться годами. Его формы и методы могут и будут меняться, кризисные периоды будут сменяться годами затишья, но пока не изменится цель врага — полное покорение Украины воле Кремля, борьба за выживание будет продолжаться. Со всеми соответствующими последствиями.
Речь идет не об абстрактной угрозе. Потеря государственности будет означать преследование, а возможно, и прекращение физического существования для тысяч людей, и не только из общественной верхушки. Потеря государственности будет означать также крах надежд на демократическое развитие — оккупация не предполагает свободного голосования или свободы слова. Гранты и парады вместе с другими ценностями открытого общества останутся в прошлом. И мы должны осознать, что это НЕ абстракция, а вполне реальный при определенных условиях сценарий. Посмотрим на ситуацию в ОРДЛО и Крыму — “На всіх язиках все мовчить, бо благоденствує!”. Впрочем, многие даже на отечественной авансцене радушно будет приветствовать россиян. Недолго, конечно, однако для этого нужно что-то читать кроме модных буклетов и иронических детективов.
Мы обязаны очень четко осознавать: нам никто ничего не должен. Защитить Украину может лишь она сама. Если мы будем успешными, нам могут помочь. Но если провалимся, то это будут наши проблемы, за которые мы будем вынуждены платить сами. И еще одно. Услуга, которая уже предоставлена, не является услугой. Мы должны раз за разом обращаться к не выполненным нашими партнерами документам, в частности к Будапештскому меморандуму, но не следует надеяться на значительные результаты здесь и сейчас.
И вернемся к нынешнему этапу российско-украинского противостояния. Получив некоторые успехи в течение 2014—2015 гг., в частности незаконно оккупировав украинский Крым и часть Донецкой и Луганской областей, а также создав плацдарм на Ближнем Востоке в Сирии, Россия заплатила за это большую цену. Речь идет на только о сотнях миллиардов долларов прямых экономических потерь, но и о подорванных международном доверии и репутации, утраченных позициях в международных структурах и, возможно главное, — ограничении трансфера американских и европейских технологий, что вызывает ограничение способности военно-промышленного комплекса оснастить ВС РФ новейшей военной техникой и вооружениями.
Впрочем, не следует забывать, что речь идет о действительно современных образцах, которые нужны для войны с государствами НАТО. Программа модернизации советской техники продолжается, и ее возможностей вполне достаточно для войны с Украиной. Об этом свидетельствует и ускоренное военное строительство в российских пограничных регионах с Украиной, и милитаризация украинского Крыма.
Подписав Минские договоренности и де-факто отказываясь их выполнять, Россия уже пятый год ведет войну на истощение против Украины. Речь идет не только о военной и экономической мощи, но и о человеческом капитале и сопротивляемости украинского общества, его способности отстаивать независимость и свой выбор.
И тут российские оккупационные войска выступают лишь одним и, возможно, не самым важным инструментом Кремля. Едва ли не большую роль в планах РФ играют террор и диверсии, экономическая война, подрывная деятельность, уголовные волны, разжигание межэтнической и межконфессионной вражды, кибератаки и тоталитарная пропаганда, направленные на дестабилизацию Украины. Россия пытается использовать любой повод для дискредитации Украинского государства: от антисемитизма и борьбы с ромами до прайдов. Россияне и их пятая колонна стараются создать атмосферу тотального уныния и апатии. И, что греха таить, нередко им это удается.
Сейчас Кремль делает основную ставку на вмешательство в избирательные кампании в Украине, надеясь способствовать приходу к власти в Киеве “договороспособных лиц”. Если это не удастся, а с позиций России любой украинский политик, каким бы пророссийским он ни был, рано или поздно станет предателем, резко возрастет угроза военного вторжения.
Успешное противостояние российской угрозе требует эффективности от государства, прежде всего его сектора безопасности и обороны и сопротивляемости (resilience) общества. Эффективное государство — это дорого, очень дорого. Без развития экономики оно невозможно. А развитие экономики сегодня означает сознательное развитие свобод и открытость миру.
В основе сопротивляемости общества лежит доверие. К государственным учреждениям в частности, но и друг к другу. Удар по этому доверию является главной целью российской пропаганды и других подрывных действий. Это также мы должны понимать.
Поэтому первое, что мы должны делать, — осознать сложность ситуации, осознать, что ничто не гарантировано, и действовать, исходя из этого осознания. И тут нужны не только смелость, не только интеллект, но и кругозор, широта взглядов и способность взглянуть на себя со стороны.
Набор рецептов, что делать, в принципе понятен. Вопрос в готовности к реальным, а не косметическим изменениям. До отказа от законов-деклараций, которые нельзя выполнить, и “плачей Ярославны” о том, как оно должно быть и каковым не является. Нужны четкое описание алгоритмов и процедур, за невыполнение которых наступает ответственность, компетентность политиков, чиновников и военных, ответственность и ее четкое распределение, отказ от популизма, лишнего пиара и слишком большой любви к частным интересам.
Мы не в вакууме. На международной арене сейчас ускорился процесс трансформации коалиций и размежевание сил в ходе и накануне серии глобальных конфликтов и противостояний. В этих условиях самое опасное — потерять самообладание и начать суетиться. Попытки принять с российского меню капитуляции отдельные пункты, например нейтралитет, крайне опасны. Те, кто надеется проскользнуть между капельками дождя, должны осознать — времена изменились. Такие попытки с самого начала обречены на позорное поражение: враги не станут друзьями (в России соседи могут быть либо ее врагами, либо ее рабами), а партнеры превратятся в противников.
И напоследок. Наша победа — это сохранение свободы и независимости. Достичь ее не изменившись невозможно. Еще раз: речь идет не о, казалось бы, абстрактных постулатах, а о вполне конкретном нашем будущем, о самой жизни. Это звучит очень просто, но требует железной воли от всего общества и готовности платить за победу. Украина в войне, и она может завершиться либо победой, либо поражением. Ничьей не будет, ничья в нашем случае — это наше поражение.
