Без Евросоюза села опустеют. Выживут лишь хозяйства, владеющие тысячей и более гектаров, как в Украине. Об этом пишет Gazeta Wyborcza.
Работать не хотят даже украинцы
Коров звали Мила, Мальва, Тара, Тунка и Тонча. Так написано в “Ежегоднике сельскохозяйственных наук” (1955 г.), где содержится описание хозяйства: “Антони Качиньский, сын фермера Францишка, владеет 8,5 га пахотных земель, 1 га лугов и 3 га пастбищ. Держит: пять коров, одного быка, одну телку старше года и одну телку моложе года”. Войцех Качиньский, внук Антони, хранит это издание в библиотеке в задней части коровника.
В селе Мыстки-Рим последние дни, когда можно вывозить навоз на поля. Те, кто решит удобрить поля после заморозков, вынуждены будут заплатить 500 злотых штрафа (около 3780 грн) — мерзлая земля не впитает навоз, зато будет стоять вонь.
В самом большом хозяйстве между искусно обрезанными кустами стоит знак с коровой и надписью “Специализированная ферма. Иоанна и Войцех Качиньские. Основана в 1925 году”.
Иоанна рассказывает: “Решили принять за отправную точку 1925-й, когда в хозяйстве ввели контроль за молочной продуктивностью коров красной польской породы. Дед моего мужа состоял в основанной еще до войны Ассоциации животноводов этой породы”. Теперь у Качиньских больше нет красных коров — у них 150 черно-белых коров голштинской породы, самой распространенной в мире. Иоанна, медсестра по образованию, уходу за животными училась у тестя, а также по книгам. Когда она точно решила, что будет заниматься животноводством, то отправилась в Германию перенимать опыт. Это было в 90-х.
Новые коровники Качиньские построили за свои деньги, а за средства ЕС купили машины для сбора зеленого корма и обработки земли. Также за деньги Евросоюза укрепили двор, чтобы тяжелая техника не увязала в грязи. Сейчас фермеры пытаются получить средства на замену матов — их коровы давно не спят на соломе. Иоанна и Войцех ездят по магазинам и лично тестируют маты — не будет ли коровам слишком жестко.
Иоанна рассказывает: “Многие считают, что фермеры получают все бесплатно. Однако вы должны выложить не менее 50% из своего кармана. Фермеры попадают в петлю кредитов, совершают самоубийства. Четыре фермера из нашего села уже решили отказаться от производства молока. Это тяжелая работа — мы доим с понедельника по воскресенье. Начинаем в 4.30 и проводим за доением шесть часов. А ведь еще нужно время на полевые работы, подготовку корма, обслуживание теленка, очистку коровника, учет, уборку дома”.
Иоанна переживает, что ферму некому будет оставить, — их с Войцехом дети не хотят работать на земле. “У нас проблемы с поиском сотрудников. Даже украинцы не хотят так много работать”, — говорит Качиньская. Дело в том, что машины хоть и помогают людям, но не могут заменить их полностью. К примеру, на ферме Качиньских есть корова, которую нельзя доить в компании других животных— она просто ляжет и не подпустит к вымени. На количество молока влияет даже погода: резкое изменение давления, дождливые или мрачные дни.
Молоко Иоанна продает по 1,53 злотых за литр (11,5 грн). Однако хорошей эту цену не считает: “Нужно учесть стоимость телок, неожиданные расходы, потери за последние месяцы. Например, в прошлом году из-за засухи нам пришлось вести сено с Эстонии. В Польше можно было купить только сено из прибрежных районов, охраняемых мест обитания птиц. Наши коровы на это сено даже не смотрели”.
Штрафы больше, чем помощь
В Польше слишком много молока. Коровы дают 12 млрд л в год, а внутренний польский рынок нуждается в 8 млрд л. Президенты молочных кооперативов предсказывают ликвидацию ряда ферм, особенно крупных, с более чем 500 животными — слишком велики затраты на рабочую силу. В семейных фермах ситуация проще, хотя они по-прежнему несут наказание за превышение квот на молоко в 2004—2015 гг.
У Ярослава Прокопяка из Прученек 20 га и 50 коров. Молоко он сдает торговцу, который развозит его на молокозаводы. “Мы создали с соседями-фермерами группу, благодаря чему нам проще отстоять цену. Группа защищает мелких производителей, которые получали до 60 грошей меньше за литр молока только потому, что они маленькие”, — говорит он.
Прокопяк отмечает, что штрафы за превышение квот на молоко наложили на большинство польских фермеров. “ЕС выписал мне 60 тыс. злотых (4,5 млн грн). Должен заплатить в рассрочку за три года. Когда я начал фермерскую деятельность, то получил 50 тыс. злотых по программе для молодого фермера. Теперь отдаю эти деньги в качестве штрафа. В том же году, когда мне влепили штраф, я получил кубок от Союза производителей крупного рогатого скота за образцовое производство молока, — говорит Прокопяк. — Одни наказывают, другие награждают. Где логика? В Польше самые низкие квоты на молоко, а у тех же французов такие, что им далеко до превышения. Так выглядит справедливость в ЕС?”
Прокопяк получает доплаты за землю, а также доплаты за коров — 280 злотых в год. Но только до 20 голов, ранее доплачивали за стадо в 30 голов, теперь выплаты урезали. А вот от помощи ЕС при строительстве коровника фермер отказался. “Два года я готовил заявку на софинансирование для расширения коровника. В итоге получилось около 800 тыс. злотых, мне дали бы половину. Я отказался, предпочел купить землю, а коровник расширил за 80 тыс. Мой отец каменщик, мы собрали родственников, и работа пошла. Нам не нужно было беспокоиться о высоте окон, о толщине дверей и других глупых требованиях ЕС. Доильную машину купил подержанную. Не за 100 тыс., а за 10”, — отмечает Прокопяк. По его словам, он не прочь выйти из ЕС, вот только земельных субсидий жалко.
Бумагология от ЕС
“От Евросоюза у меня зерноуборочный комбайн за 280 тыс. злотых, погрузчик за 120, плуг за 40, дисковая борона за 50, культиватор для посева за 260, опрыскиватель за 140, трактор за 420”, — говорит фермер Томас Лонщич из села Липники-Старе. По его словам, за каждую из этих машин ЕС он заплатил около половины. Фермеры также получают 940 злотых субсидии за гектар. “А еще у нас есть трактор за 195 тыс., полученный по программе Евросоюза SAPARD. Нам тоже вернули половину, но это было еще до того, как мы вошли в ЕС”, — отмечает Лонщич.
Томаш закончил Варшавский университет по специальности “бухгалтерский учет и финансы”. Теперь вместе с родителями выращивает рапс, пшеницу, рожь и свеклу. “Отец получил в наследство от своего отца 16 га, мать от родственников — 3 га. Около 50 га арендовали у монахинь. После нескольких лет аренды землю выкупили — это был крупнейший рывок в истории нашего хозяйства”, — рассказывает Лонщич.
Он критически отзывается о разговорах о выходе Польши из ЕС. “ЕС — хорошая идея. Нужно только выровнять земельные субсидии. Не может быть так, что немец получает на несколько десятков евро больше. Но мне мешает даже не это, а бумагология в Агентстве по модернизации и реструктуризации сельского хозяйства. Я предпочел бы получить на 5% меньше средств, только чтобы не уделять столько времени на подготовку приложений. Чтобы получить деньги, например, на трактор, вам нужно знать его подробные параметры, изучить и описать почти каждый винт, доказать, что он действительно нужен, найти самый дешевый вариант”, — говорит фермер. К примеру, он полтора года ждал решения о предоставлении софинансирования на покупку культиватора. В деньгах отказали, при этом Лонщич потерял 3 тыс. злотых, которые ему пришлось заплатить советникам за помощь при подготовке заявки.
Лонщич также возмущается тем фактом, что ЕС терпит так называемых “фермеров с Маршалковской”. Они живут в городе, имея землю в сельской местности. Эту землю отдают под луга, раз в год траву косят и получают земельные субсидии. Есть еще более хитрые варианты. Например, владельцы земли заручаются поддержкой орнитолога, который утверждает, что на полях гнездится какая-то редкая птица. В итоге, не обрабатывая землю, владельцы получают за нее по 2500 тыс. злотых доплат за гектар.
Лонщич признает, что без содействия ЕС у него были бы машины хуже и эффективность труда ниже. “Без ЕС села вымерли бы. Выжили бы только фермы с тысячей и более гектаров, как в Украине. Это плохо, потому что крупные фермы не производят хорошую еду, они заинтересованы в количестве, а не в качество. Только до 400 га можно уследить за землей, знать, где нужно больше вспахать, посеять, удобрить. Когда участок в 1000 га, то удобряют все одинаково”, — говорит фермер. В итоге крупные фермерские хозяйства истощают почву и производят с 1 га меньше продукции, чем отдельный фермер.
Многие фермеры считают, что после выхода из ЕС в Польше могут подешеветь топливо, техника и удобрения. Лонщич вспомнает, как несколько лет назад во время визита в Германию его поразило, что трактористы получают по 8 тыс. злотых (60 тыс. грн). “Скоро такие же зарплаты придется платить и нам. Фермам нужны специалисты для обслуживания техники за 450 тыс.”, — считает Лонщич.
Догнать и обогнать Германию
Марек Сулима из Засядека разводит индюков и выращивает шампиньоны. “Я хожу в костел, к моей куртке прицеплен значок с бело-красным флагом, я поддерживаю правительство и не могу себе представить, что село хочет выйти из ЕС”, — говорит он.
Сулима в 90-е годы работал на немецких фермах. Когда Польша присоединилась к ЕС больше всего боялся, что поляки на протяжении долгих лет не смогут догнать немцев. “Сегодня мы можем сказать, что уже догнали”, — считает фермер. Немец, у которого работал Сулима, сказал ему: “Как только войдете в ЕС, сразу бери деньги”. Сулима один из первых в регионе взял субсидию на трактор.
“Запад является крупнейшим потребителем индюков и шампиньонов. Российский рынок закрыт для нас из-за эмбарго. Если бы мы вышли из ЕС, западные рынки для нас закрылись бы. Останется Азия. Недавно у нас были вьетнамцы, хотели закупать свежие овощи. Но оказалось, что по воде везти слишком долго, а по воздуху — слишком дорого. Мы можем перевозить свежие овощи в западные страны, поскольку эти расстояния можно преодолеть на грузовике за день”.
На вопрос, что же будет делать Сулима, если Польша таки выйдет из Евросоюза, фермер отвечает: “Придется вернуться на плантацию к немцу”.
