На пути к конфронтации

Эти две важнейшие цели тесно переплетались с проблемами региональными, в первую очередь в Европе. Кроме того, продолжалась война с Японией, и перспективы ее продолжительности и окончания были совершенно неясными. Этот фактор должны были учитывать все участники конференции, хотя их отношение к нему складывалось по-разному.

На скорейшем проведении встречи трех лидеров в первую очередь настаивал Уинстон Черчилль. В июле в Великобритании должны были состояться парламентские выборы, и победа возглавляемой им Консервативной партии не представлялась безусловной. Понятно, что проведение такой встречи планировалось им как мощное пропагандистское воздействие на избирателей. Со своей стороны, Сталин и президент США Трумэн не очень спешили. В Москве на основе сообщений советского посольства в Лондоне и донесений разведки считали предпочтительным вести переговоры, как казалось, с более уступчивым лидером лейбористов Клементом Эттли. Эти надежды на втором этапе конференции не оправдались. У Трумэна были соображения другого порядка. Он только недавно стал президентом, до этого внешней политикой не занимался и не успел приобрести достаточного опыта. Кроме того, американские военные и дипломаты занимали противоположные позиции в отношении желательности участия СССР в войне с Японией. Генералы в Вашингтоне считали, что без участия Советского Союза война затянется до весны 1946 г. и приведет к серьезным потерям при высадке на Японские острова. При этом командующий американскими войсками на Дальнем Востоке генерал Дуглас Макартур был решительным противником привлечения СССР к войне против Японии.

Дипломаты придерживались той точки зрения, что уже сейчас необходимо всячески ограничивать участие Москвы в делах Дальнего Востока. Советские войска будут вести операции в Китае, что усилит китайских коммунистов в их противостоянии гоминдановцам Чан Кайши. Был еще третий, чисто внутренний фактор. Трумэн не успел очистить свою администрацию от людей Рузвельта. Они оставались на высоких постах и обладали серьезным влиянием на принятие решений. Да и вообще курс американской политики существенно корректировался, но не принял законченных форм. Поэтому в интересах Трумэна было максимально оттягивать встречу трех. Колебания правящих кругов за океаном были хорошо известны Сталину, поэтому в какой-то момент он пришел к выводу, что дальнейшее затягивание проведения конференции не в его интересах. В отличие от Тегерана, особых разногласий по поводу места встречи не было. Предложение Черчилля о проведении ее в Берлине приняли без особых дискуссий. Учитывая, что германская столица сильно пострадала от бомбежек и уличных боев, конференцию провели в Потсдаме с 17 июля по 2 августа 1945 г.

В кабинет Сталина 28 мая 1945 г., где присутствовал Берия, были вызваны заместитель наркома внутренних дел комиссар госбезопасности 2-го ранга Сергей Круглов и заместитель начальника 6-го управления НКГБ (правительственная охрана) и начальник личной охраны Сталина комиссар госбезопасности 3-го ранга Николай Власик. Инструктаж, судя по записям в журнале посетителей первого кабинета страны, длился ровно пять минут. Лаврентий Берия 6 июня 1945 г. подписал приказ “Об обеспечении специальных мероприятий по объектам “Пальма”. Под этим кодовым названием фигурировали объекты в Потсдаме и Бабельсберге, где жили члены делегаций.

Для проведения операции “Пальма” к Потсдаму и Бабельсбергу к 15 июня 1945 г. было переброшено семь полков НКВД и полторы тысячи самых опытных оперативников. Район, где проходила конференция, охраняли более двух тысяч солдат и офицеров войск НКВД. В дополнение к советской охране американцы и англичане в конце июня направили в Бабельсберг свои подразделения.

Была еще одна проблема. Сталин категорически не летал самолетом. Полноценного железнодорожного сообщения между Москвой и Потсдамом не было. Кроме того, из-за несовпадения ширины колеи советских и европейских железных дорого необходимо было сделать перестановку вагонных колес в Бресте. Но взять на себя ответственность за возможные последствия (вождю это могло не понравиться!) никто не решился. Поэтому весь железнодорожный путь от границы СССР до Потсдама — 828 км — был “перешит” до советской ширины. Поезд, в котором ехал Сталин, охраняли 90 офицеров. Для охраны путей было выделено 17 140 бойцов НКВД, так что на километр дороги от Москвы до Бреста приходилось четверо-шестеро солдат. А на территории Польши и Германии — по одному на каждые 100—125 метров. На каждые три-пять километров пути, кроме того, приходилось по оперативнику, который отвечал за агентурно-оперативные мероприятия в пятикилометровой зоне дороги. Управление комиссара госбезопасности 3-го ранга Павла Судоплатова, больше известное как “ведомство смерти”, отвечало за “очистку от враждебного элемента” сорокакилометровой зоны вдоль железной дороги и района проведения конференции.

Практически по всем обсуждаемым вопросам на конференции проходили острые дискуссии. К этому времени стало очевидным, что СССР избрал наступательную тактику в защите своих интересов. А они приобрели глобальный характер. Еще в мае-июне между союзниками возник кризис из-за Триеста и Юлийской краины (итальянское название Венеция-Джулия). Москва поддерживала югославского руководителя Иосипа Броз Тито, который предъявлял территориальные претензии к Италии и английской зоне оккупации Австрии. Дело чуть не дошло до вооруженного столкновения югославской армии с союзниками вблизи Триеста. Много было споров в отношении Болгарии, Венгрии и Румынии, но наибольшей проблемой оказались границы Германии и Польши.

Еще в Ялте было решено, что последняя получит приращение “на западе и севере”. В обмен на фиксацию советско-польской границы на июнь 1941 г. Сталин согласился уступить полякам Белосток и Перемышль, но предложил провести границу по линии Одер—Нейсе (Ныса Лужицка, польское название Ныса Клодзка). Интересно, что американская и британская делегации не предполагали существования лужицкой Нысы. Некоторое время обсуждалась восточная граница Германии не по Одеру—Нейсе, а по Одеру—Бубру в 50 км к востоку, что не устраивало СССР. В конечном итоге стороны сошлись на границе по Нысе Лужицкой.

Уже в ходе конференции президент Трумэн получил телеграмму с условным текстом “Роды прошли успешно”. Так ему сообщили, что испытание макета атомной бомбы (кодовое название “Тринити” — “Троица”) на полигоне Аламогордо в штате Нью-Мексико прошло успешно. Когда Трумэн сообщил об этом Сталину, тот внешне не проявил никакого интереса. И Трумэн, и Черчилль решили, что советский вождь не понял значения сказанного, что, конечно, было не так. Во многих мемуарах отмечается, что после этого Сталин довольно долго беседовал по телефону с Игорем Курчатовым и очень просил ускорить разработку советского атомного оружия. Последствия внешне индифферентной реакции Сталина были далеко идущими.

В ходе конференции от пока еще союзников требовали согласия на полный контроль СССР над черноморскими проливами. При этом было известно, что на границах Турции как со стороны закавказских республик, так и в оккупированном северном Иране концентрируются советские войска. На осень 1945 г. планировалось вторжение в восточную Турцию. Американскому руководству пришлось решать нелегкую задачу. С одной стороны, не идти на конфликт с СССР и обеспечить его вступление в войну с Японией, с другой — не допустить оккупации Турции и превращения ее в сателлитное Москве государство. Именно тогда президент Трумэн принял решение о бомбардировке японских городов, чтобы таким образом не распутывать, а разрубить этот узел. По сложившемуся в его окружении мнению, только наглядная демонстрация применения атомного оружия способна остановить планируемый советский бросок на юг в сторону Персидского залива. По воспоминаниям маршала Ивана Баграмяна, так и получилось. Планируемая война с Турцией не состоялась, а Закавказский фронт был осенью 1945 г. расформирован.

В отличие от Тегеранской и Ялтинской конференций, встреча в Потсдаме обозначила начало биполярного мира. Из войны два государства — США и СССР вышли с претензиями на мировое лидерство. Роль Великобритании уменьшалась на глазах.

В то время как советская внешняя политика разрабатывалась узким кругом людей, американская администрация должна была учитывать собственное общественное мнение. Победа в войне вызвала небывалый подъем американского патриотизма, что плавно перешло в осознание особой роли США в послевоенном мире. Политика насаждения коммунистических режимов в восточной части Европы вызвала естественную ответную реакцию. Характерны результаты опросов института Гэллапа. С конца апреля и до середины июля 1945 г. в американском общественном мнении был зафиксирован второй после 1943 г. пик симпатий к СССР. Однако уже к концу месяца число американцев, веривших в послевоенное сотрудничество двух стран, сократилось с 55% до 45%. Газета The New York Times, которая активно поддерживала в годы войны сотрудничество с СССР, писала 2 августа 1945 г.: “В Потсдам Сталин прибыл для того, чтобы ... путем запугивания, шантажа и вымогательства получить санкцию великих демократических держав на грандиозный грабеж и насилие в Восточной Европе и на Балканах”. Поворот в сторону конфронтации США и СССР был очевидным. Отвечая на все более усиливающую критику позиции американской делегации на конференции, государственный секретарь Джеймс Бирнс достаточно четко провел водораздел в оценке Потсдама: “Соглашения увенчали конференцию успехом, а их нарушения обратили успех в поражение”.

Сталин рассматривал результаты Потсдамской конференции как свой успех. Это нашло отражение в награждении руководителей советских спецслужб. Орден Ленина получили Круглов, Власик и советские коменданты резиденций руководителей союзных делегаций. Часть участников операции “Пальма” получила боевые ордена Суворова и Кутузова, что приравнивалось к блестящей военной победе. США и Англия не остались в стороне. Круглов, который обеспечивал безопасность и на Ялтинской конференции, стал рыцарем ордена Британской империи и кавалером американского ордена “Легион достоинства”. Всего наградили 2 851 человека, включая горничных.

Юрий РАЙХЕЛЬ