Кругом враги. Почему они нас так не любят?

В своем обращении Путин повторил и другой свой излюбленный тезис — что Россия якобы окружена врагами. Примерно такими же словами он говорил об этом, выступая летом 2022 года на форуме в Петербурге. Или на встрече с главами фракций Государственной Думы. Или празднуя столетие Службы внешней разведки. Кажется, больше него рассуждать о врагах любит только Дмитрий Медведев.

Но правда ли у России так много врагов?

У СТРАН ВООБЩЕ БЫВАЮТ ВРАГИ? 

Конечно. Или власти хотят убедить граждан, что враги с нами в одной комнате реально существуют. Делают они это по разным причинам. 

В России популярны идеи о “геополитическом противостоянии” — это представление, что международные отношения в первую очередь определяются географическим положением стран, некими объективными “национальными интересами” и постоянной борьбой за сферы влияния. 

Одна из возможных трактовок такой сильно упрощенной и конспирологической картины мира — теория “осадного менталитета”, которую разработал израильский ученый и педагог Даниэль Бар-Таль в конце 1980-х. 

Под “осадным менталитетом” он понимает мышление, присущее группе, которое вызвано особым психологическим состоянием. Представители такой группы уверены, что окружающий мир к ним крайне негативно настроен. Словом, кругом враги. Возможные причины возникновения “осадного менталитета” — особый опыт (исторический и коллективный), а также соответствующая политическая риторика, которую могут использовать власти, когда им нужно сплотить граждан вокруг понятной всем идеи. 

Риторика “осажденной крепости” знакома и многим россиянам. Будь то период гражданской войны, сталинских репрессий или холодной войны, советская пропаганда последовательно подчеркивала враждебность мирового сообщества к СССР. Она использовала противостояние со странами капиталистического блока как инструмент для внутренней мобилизации и борьбы с политическими оппонентами. 

Похожие методы легко обнаружить и в современной России. Начиная со знаменитой “мюнхенской речи” Путина (2007), российские власти стали все чаще использовать в своей риторике образ “коллективного Запада” как экзистенциально противоположного и даже в чем-то фундаментально враждебного России. 

Со временем в этой риторике не осталось места для нюансов, компромиссов и взаимовыгодного обмена: РФ превратилась в часть “многополярного мира” и страну “традиционных ценностей”, “консерватизма”, у которой “особый путь”. А либеральные “англосаксы” и “Гейропа” якобы развалили СССР, постоянно врут, “переписывают историю” и используют “двойные стандарты”. Неслучайно заметная часть выпусков “Сигнала” посвящена именно этим выражениям и терминам, которые не только стали общим местом в заявлениях властей или пропагандистов — они активно влияют на российскую внутреннюю и внешнюю политику.

Все это, впрочем, не значит, что у стран не бывает врагов. Они, конечно, существуют во время войн, особенно когда представители одной страны вторгаются на территорию другой, оккупируют ее и аннексируют, убивают местных жителей и вообще сомневаются в праве суверенного государства и его народа на существование. Однако в мирное время международные экономические и гуманитарные связи оказываются куда важнее ярких (и примитивных) образов “недружественных” или даже “враждебных” государств, к которым прибегают пропагандисты. 

Ходить за примерами далеко не надо: в 2021 году, еще до начала полномасштабного российского военного вторжения, товарооборот между Россией и Украиной вырос на 38%. И это несмотря на аннексию Крыма, военные действия в Донецкой и Луганской областях, а также российскую пропаганду, годами твердящую о “киевских нацистах”. Еще пример: те же “недружественные страны” Евросоюза до недавнего времени вообще были главными торговыми партнерами России (а в 2022 году все еще остаются крупнейшими потребителями ее энергоносителей).

НО РОССИЮ ЖЕ ПРАВДА НИГДЕ НЕ ЛЮБЯТ?

Действительно, еще до 24 февраля 2022 года Россия могла похвастаться довольно противоречивой репутацией. 

Результаты исследования датского Alliance of Democracies показывают, что негативное отношение к России свойственно западным странам и либеральным демократиям. В незападном мире (или в странах так называемого глобального Юга), в особенности в Китае, Индонезии, Вьетнаме, Малайзии, Пакистане и Саудовской Аравии, отношение к России остается позитивным и в 2022 году, даже несмотря на военные преступления российской армии в Украине.

Некоторые исследователи указывают: незападные страны, где живет большая часть населения мира, до сих пор не заняли однозначной позиции по отношению к российской военной агрессии в Украине. Для них это региональный, сугубо европейский конфликт, который, тем не менее, вдохнул новую жизнь в движение неприсоединения к крупным международным военно-политическим блокам. 

Но давайте начистоту, жители некоторых развитых стран действительно не любят Россию. По данным Pew Research Center, уже после начала полномасштабного вторжения абсолютное большинство респондентов (85%) в 18 странах мира на разных континентах заявили о своем негативном отношении к России. Среди них — США, Канада, девять стран ЕС, Великобритания, Израиль, Австралия, Япония, Южная Корея, Сингапур и Малайзия. При этом, после аннексии Крыма и начала конфликта в Донбассе в 2014-м негативно о России отзывались только 43% жителей этих же стран. А годом раньше (когда в РФ, например, принимался возмутительный закон о “гей-пропаганде”) — и вовсе всего 38%. Теперь к России относятся хуже заметно больше людей в самых разных уголках мира.

Летом 2022 года на саммите в Мадриде страны-члены НАТО приняли новую стратегическую концепцию, которая не просто осуждает российское военное вторжение в Украину, а прямым текстом называет Россию “самой прямой и значительной угрозой” и государством, нарушающим глобальный баланс безопасности в Европе. 

Но и так было далеко не всегда. В 1997 году Россия и НАТО подписали так называемый Основополагающий акт, ключевое положение которого, что стороны “не рассматривают друг друга как противников”. Предшествующая действующей стратегия Североатлантического Альянса датируется 2010 годом. 12 назад НАТО надеялся на “подлинное стратегическое партнерство” с Россией, чтобы общими усилиями “бороться с глобальными вызовами и гарантировать европейскую безопасность”.

При принятии этой стратегии на саммите в Лиссабоне присутствовал президент России Дмитрий Медведев, который двумя годами ранее начал войну в Грузии (многие считают ее прообразом нынешней войны России с Украиной). Но ни вторжение 2008 года, ни аннексия Крыма и война на востоке Украины в 2014-м не заставили НАТО пересмотреть Основополагающий акт и отказаться от декларированных “партнерских отношений”, хотя все это — примеры реальной российской агрессии и реальная угроза европейской безопасности. 

Более того, в 2012 году власти России даже согласились открыть в Ульяновске базу НАТО — местный аэропорт должен был использоваться как перевалочный пункт для доставки в Афганистан военнослужащих и военных грузов. Тогда официальных лиц не пугали солдаты НАТО, а пропагандисты делали вид, что не замечали локальные антиамериканские протесты. 

Проект этой базы остался только на бумаге — и был закрыт постановлением правительства РФ на фоне санкций, последовавших после аннексии Крыма. Ирония в том, что “присоединение” полуострова Путин, среди прочего, обосновывал желанием Украины открыть в Севастополе базу НАТО — хотя этих планов на тот момент вообще не существовало.

А РОССИЯ ВООБЩЕ ХОЧЕТ КОМУ-ТО ПОНРАВИТЬСЯ?

Конечно. Только чаще всего использует методы, прямо противоположные заявленной цели. 

В теории, большинство стран стремятся наращивать не только международное влияние, экономическое благосостояние и (в некоторых случаях) военную мощь, но также улучшать собственную репутацию. Позитивное восприятие государства за рубежом — одно из важных направлений публичной дипломатии. 

Еще 30 лет назад американский политолог Джозеф Най придумал понятие “мягкая сила”, то есть способность одного государства влиять на принятие решений в другом, не прибегая к насильственным методам. Проанализировав довольно противоречивый опыт США, Най пришел к выводу: позитивное восприятие государства на международном уровне очень важно. 

Скорее всего, оно ведет к тому, что другие страны будут принимать решения в интересах государства, на которое они равняются. Поэтому так важно укреплять не только политические, экономические, но и культурные связи, становиться своеобразным примером для подражания. В либеральной трактовке Ная “мягкая сила” — это в том числе и продукт свободного и независимого гражданского общества. Модель США как “лидера свободного мира” стала таким примером для мирового сообщества, предположил Най. 

Понятно, что у американоцентричных идей Ная нашлось больше критиков, чем сторонников, однако, как это часто случается, теория зажила своей собственной жизнью. В частности, она понравилась не только экспертам по международной политике в Вашингтоне и Брюсселе — ее взяли на вооружение и автократии, которые более активно и открыто используют публичную дипломатию как еще один инструмент влияния и противостояния враждебному “коллективному Западу”. 

В своих попытках улучшить репутацию страны за рубежом Россия вовсе не уникальна. Более того, российская культурная дипломатия в точности повторяет политику других автократий, прежде всего Китая и Катара. Еще 2005 году российские власти запустили пропагандистский телеканал Russia Today (позднее просто RT), чтобы “донести российскую точку зрения для зарубежного зрителя”. Он был явно вдохновлен “Аль-Джазирой”, телеканала и медиахолдинга, созданного Катаром в конце 1990-х. Однако RT пошел своим путем, отбросив журналистские стандарты и этику — и принялся распространять разнообразные теории заговоров и дезинформацию, а также экспортировать российский “осадный менталитет” для аудитории, недовольной влиянием США на международной арене.

Тогда же были созданы и другие инструменты российской “мягкой силы”. Например, “Россотрудничество” или фонд “Русский мир” — для продвижения русского языка и культуры, а также пророссийского взгляда на международные отношения и историю. Иногда у инструментов “мягкой силы” бывает более четкая целевая аудитория: “Фонд Горчакова” регулярно приглашает молодых дипломатов из разных стран на семинары и даже предлагает гранты, чтобы детально ознакомить их с российскими “национальными интересами”. Не стоит забывать и про “российский Давос” — Петербургский экономический форум (весьма представительный и разнообразный в прошлом; теперь туда приезжают, например, террористы Талибана).

Вряд ли будет преувеличением сказать, что российские власти даже участие в “Евровидении” рассматривают как вопрос публичной дипломатии. А тем более — международные спортивные соревнования, будь то финал Лиги Чемпионов в Москве в 2008-м, Чемпионат мира по футболу в 2018-м или олимпиада в Сочи в 2014-м. Или спонсорство футбольных клубов “Шальке 04” и “Црвены Звезды” “Газпромом”, а “Манчестер Юнайтед” “Аэрофлотом”. 

Показателен в этом отношении даже недавний отказ выдвигать фильмы на премию “Оскар”, поскольку Россия убеждена: в нынешнем политическом климате делать это бессмысленно, инструмент “не работает” или играет на руку врагу.

Исследователи полагают, что российская культурная дипломатия последовательно продвигает идею о коллективной идентичности “русского мира” — некой трансграничной общности носителей русского языка и культуры, православия и общего исторического прошлого. Соответственно, задача российской мягкой силы — привлечь на свою сторону определенные группы в государствах с большим числом этнических русских, русскоговорящих или православных христиан. 

Неудивительно, что в странах бывшего СССР представление о некой общей “русской культуре” уже давно воспринимается как угроза и российское вмешательство во внутренние дела суверенных государств. Имея перед глазами пример Украины, война с которой оправдывалась, в том числе, защитой “русских людей”, страны Балтии, Молдова и Грузия опасаются, что Путин может использовать тот же аргумент для вторжения и к ним. Тем более, что у него даже законодательно развязаны руки: в указе президента России “о концепции гуманитарной политики РФ за рубежом” сказано, что Кремль будет пристально следить за соблюдением прав русскоязычного населения и сохранении “русской культуры” в этих странах.

В сущности, постсоветским или развивающимся странам российская “мягкая сила” не предлагает ничего, кроме “русского мира” — идеологии, основанной на фантомной боли метрополии по бывшим колониям, которые обрели политическую, экономическую и культурную независимость. Конечно, “мягкую силу” Европейского союза и США также нередко критикуют и называют колониальной — но она хотя бы формально предполагает экспорт верховенства права, новых технологий и демократических институтов.

Но вот для многих популистских ультраправых политических сил в Европе и Латинской Америке российская риторика “осажденной крепости” (и в целом облик страны) — привлекательная модель, приятно контрастирующая с “либеральными ценностями” “коллективного Запада”. Получается, что самая эффективная “мягкая сила” России — в “скрытой привлекательности авторитаризма”. Москва явно понимает это и активно поддерживает многосторонние связи с нелиберальными силами по всему миру (включая страны Запада) и даже финансирует некоторые их них.

Увы, нельзя сказать, что “мягкая сила” российского авторитаризма не успешна. Кремль добился высоких результатов в манипуляциях общественным мнением у себя и за рубежом. Исследователи называют это явление “острой силой” — и ее эффективность в последние годы было принято сильно недооценивать. Среди основных тактик “острой силы” можно выделить распространение дезинформации и теорий заговоров, блокаду или подрыв доверия к международным организациям, финансовую поддержку политических экстремистов, кибератаки. Очевидно, что “острая сила” вряд ли поможет улучшить репутацию страны за рубежом. Скорее, совсем напротив, она нормализует все более радикальные позиции. А это ведет к дальнейшему напряжению в международных отношениях.  

Преследуя свои внешне- и внутриполитические цели, страны довольно часто умышленно делят группы людей или государств на “своих” и “чужих”. Это сегодня российскую риторику о “геополитическом противостоянии” и идеологию “русского мира”, которой власти оправдывают войну в Украине, называют “рашизмом”. Но в российскую пропаганду и дипломатию эти идеи перекочевали из конспирологических теорий намного раньше. И нашли благодатную почву — несколько поколений россиян выросли с убеждением, что их страна окружена врагами. 

Российская власть своими руками построила “крепость” и сама же “осадила” ее выдуманными врагами. И это привело к катастрофе. 

Неожиданное открытие, которое мы сделали, пока готовили это письмо

Кругом враги — это еще и довольно удачное описание тактического приема монгольских кочевников. Хотя некоторые историки все же предпочитают называть его “хоровод”. Монгольские конные лучники окружали противника со всех сторон — и с минимальной дистанции вели непрерывную стрельбу, как бы водя хоровод вокруг воинов обороняющейся армии. Так соперники монголов несли существенные потери еще до начала рукопашной схватки. Боевая эффективность такой тактики снизилась только с распространением огнестрельного оружия в XVII веке.