“Красный человек“ стреляет в Украине

Светлана Алексиевич — одна из главных писательниц в современном мире, единственная в Беларуси (как и во всех постсоветских странах) обладательница Нобелевской премии по литературе. Но ее книги при этом не приветствуются как в самой Беларуси, так и в России, зато переведены на десятки языков в остальном мире.

Живущая сейчас в Берлине писательница дала интервью Би-би-си и вспомнила белорусские протесты 2020 года, рассказала о книге, над которой работает, и о тех, которые она уже написала — они принесли Алексиевич мировую славу.

 

 

 

Лауреатка, эмигрантка, участница протестов

 

Светлана Алексиевич живет в Берлине уже пять лет. Это ее вторая эмиграция, первая пришлась на 2000-е годы, когда она жила в Германии, Франции и Италии. В 2013-м она вернулась на родину.

Александр Лукашенко поздравлял ее с Нобелевской премией осенью 2015-го, но уже вскоре, вспомнив неких “лауреатов, которые уехали из Беларуси”, сказал, что они “вылили ушат грязи” на свою страну.

10 сентября 2020-го, на следующий день после прошедших с многочисленными нарушениями президентских выборов, Алексиевич смотрела в окно своей квартиры на восьмом этаже, а мимо ее дома шли тысячи и тысячи людей. Они считали результат прошедших выборов, где Лукашенко якобы победил с огромным отрывом, сфальсифицированными.

“Было ощущение, что это какой-то другой мой народ. Такой народ я не знала. Мне казалось, что он никогда не поднимется. А он поднялся. Это было очень сильное чувство. А когда я оказалась на следующий день в толпе этих людей, это, конечно, было, может быть, одно из самых сильных чувств, которые я испытала в жизни”, — говорит писательница в интервью Би-би-си.

Это была “наивная, но надежда”, вспоминает Светлана Алексиевич сейчас.

Она присоединилась к протестам, вошла в состав оппозиционного Координационного совета, который был готов обсуждать с властями новые выборы и мирную передачу власти. Но вскоре осталась единственной участницей этого совета без уголовного дела.

“Теперь ясно, какими мы были романтиками”, — говорит она.

 

Автор фото, Twitter/@AnnLinde

 

Протесты были жестоко подавлены.

Силовики в масках пытались ворваться в квартиру Алексиевич; ей на помощь ​​пришли европейские дипломаты. В течение двух недель они и их близкие по очереди дежурили у дома писательницы. Потом стало ясно, что Алексиевич придется уехать — охранять так ее свободу на постоянной основе было невозможно.

Алексиевич вспоминает, что в аэропорт ее сопровождала заместитель посла Германии в Минске Анна Лютер — и только благодаря ее участию писательнице разрешили сесть на рейс в Берлин.

Она почти ничего не взяла с собой, надеялась скоро вернуться. Сейчас, спустя почти 5,5 лет, от этих ожиданий немногое осталось.

“Сейчас я не чувствую себя одиноко, — говорит писательница. — Есть [работа], встречи какие-то, музыка, природа. Есть много вещей, которые помогают, но есть и много вещей, без которых трудно”.

 

Описывая утопию

Светлане Алексиевич сейчас 77 лет, более 40 из них она посвятила документированию жизни людей в Советском Союзе и в пришедших ему на смену независимых государствах.

Она документировала их опыт во время Второй мировой (“У войны не женское лицо” и “Последние свидетели”); афганской войны (“Цинковые мальчики”); катастрофы в Чернобыле (“Чернобыльская молитва”); опыт первых лет постсоветской жизни (“Время секонд хэнд”).

Все эти книги объединены в общий цикл “Голоса из утопии”, это название — ироничная отсылка к самому СССР, стране, которая жила верой в светлое, но так и не наступившее будущее.

“Я хотела описать эту попытку [создания] утопии, [ее] энциклопедию <...> Именно как это происходило в душе человека, [у него] дома, о чем люди говорили”, — объясняет Алексиевич.

Эта работа привела к тому, что власти СССР, затем Беларуси, а в 2000-е и России, считали писательницу врагом. Ее книги цензурировались, саму писательницу ненавидели ее провластные коллеги. Произведения Алексиевич исключены из школьной программы Беларуси и России.

На международном уровне все совсем иначе. Книги Алексиевич переведены на 52 языка и изданы в 55 странах.

 

Автор фото, AFP via Getty Images

 

На большом деревянном столе в ее берлинской квартире лежат заметки для следующей книги, которую она начала писать после белорусских событий 2020 года. Для этой работы она общается с молодыми людьми, вышедшими тогда на улицы, спрашивая, чего они хотят и чем разочарованы сегодня.

Она говорит, что обычно не делится своими замыслами, но под впечатлением от увиденного в 2020-м ей хотелось бы написать о том, как “белорусы становятся белорусами, как к ним возвращается их язык, чувство своей национальности”.

“Может быть, мы слишком любили революции? Они не всегда оправдывает надежды, — размышляет Алексиевич. — Я теперь не сторонник революций, не сторонник крови”.

 

“Красный” человек

 

Соотносимые с 2020 годом ощущения были у Алексиевич в 1990-е, после распада СССР. Но и те надежды на лучшее продолжались недолго.

“Нам казалось, что мы все освободились из плена”, — говорит Алексиевич. Но добавляет, что “красный”, то есть воплощавший советский режим человек, “не погиб вместе с империей”.

“Этот красный человек пытается возродиться. Он стреляет в Украине, он сидит в Кремле, — говорит она. — Нет, он пока не умер. Пока много крови”.

Для каждой из своих книг Алексиевич берет интервью у сотен людей, объединяя их свидетельства в одно произведение, “роман, написанный голосами” — как говорит она сама.

“Это попытка превратить обыденную жизнь в литературу. Вы просто выбираете произведения искусства из реальной жизни”, — рассказывает писательница.

В 2015 году она получила Нобелевскую премию по литературе. В своей речи на церемонии вручения она сказала: “Я люблю, как говорят люди. Я люблю одинокий человеческий голос. Это моя величайшая любовь и страсть”.

Реакция на Нобелевскую премию Светлане Алексиевич в Беларуси была “замечательной”, говорит она. В Минске люди пили шампанское и могли обнять ее, узнав на улице.

 

Главные и любимые героини

 

Алексиевич вспоминает свое детство, которое прошло в послевоенных деревнях Украины и Беларуси. Жили там преимущественно женщины, много мужчин погибли на войне.

“Только на свадьбах люди радовались, но они случались очень редко, потому что большинство молодых людей умерли”, — говорит она о тех днях конца 1940-х и начала 1950-х.

 

Автор фото, Svetlana Alexievich family archive

 

С тех пор, по ее словам, женщины — “главные любимые героини”.

Первая ее книга “У войны не женское лицо” вышла в 1985-м и была построена на рассказах героинь, которые совсем еще молодыми оказались на фронте, столкнувшись там с ужасающими условиями — в армии просто не думали о том, что женщинам нужны форменные юбки или средства гигиены. Воевали они на равных с мужчинами, многие, работая медсестрами, вытаскивали на себе раненых под огнем немецких солдат.

В массовой советской культуре к 1980-м едва набиралось несколько произведений о вкладе женщин в победу над нацизмом. В книге Алексиевич их рассказы были и ужасающими, и не лишенными юмора — одна из героинь вспоминала, что одним из худших моментов службы в армии было ношение мужского нижнего белья.

“Если бы они не рассказали свои истории, и я бы их не записала, все бы исчезло, и мы ничего не узнали”, — говорит писательница.

В годы перестройки в 1980-х книга Алексиевич разошлась тиражом в 2 млн экземпляров, но и этого было мало — люди аккуратно вырывали главы из литературных журналов, где произведение публиковалось в течение нескольких месяцев, а потом сами переплетали их в одну книгу.

 

Хроника будущего

 

То же было и со следующей ее книгой — “Цинковые мальчики” (она вышла в 1989-м) — огромный спрос и такая же полемика вокруг произведения. На Алексиевич даже подавали в суд ветераны афганской войны и их родители: за “порочащее честь и достоинство изображение советских солдат”.

“Чернобыльская молитва” вышла в 1997-м. Эти воспоминания об аварии на АЭС и ее последствиях окончательно закрепили за Алексиевич статус одной из главных писательниц мира.

“Я боюсь, что сегодня каждый современный человек должен знать что-то об атоме и его опасностях”, — говорит она.

 

Автор фото, Svetlana Alexievich family archive

 

Она и сейчас опасается, что атаки России на украинские электростанции, в том числе на те, которые обеспечивают резервное электроснабжение ядерных реакторов, могут привести к новой катастрофе.

Подзаголовок “Чернобыльской молитвы” — “Хроника будущего”.

Сотни воспоминаний в “Молитве” стали главными свидетельствами о той катастрофе. Эти рассказы стали основой для других документальных и художественных произведений, в том числе, для одного из главных американских сериалов 2019-го года — “Чернобыль”.

Жена одного из первых пожарных, умерших от радиации, Людмилы Игнатенко, после выхода сериала была очень недовольна огромным интересом СМИ к своей жизни.

“Нет другого варианта о чем-то рассказать, не вторгнувшись в чью-либо жизнь”, — говорит Алексиевич.

 

Автор фото, AFP via Getty Images

 

Многие люди, напротив, хотели, чтобы их истории стали известны.

Жена другого пожарного, с которым говорила Алексиевич, подкупила врачей, чтобы попасть в больницу, где умирал ее муж, и была с ним в последние дни его жизни. Она занималась с ним любовью, чтобы страдания человека хоть на время стали меньше.

Чтобы защитить женщину, Алексиевич назвала ее вымышленным именем. “Я не хотела, чтобы вам стало больно”, — объясняла ей писательница после первой публикации. Женщина настояла на том, чтобы ее настоящее имя все же было названо: “Я так много страдала, он так много страдал. Скажи правду, даже ценой моего сердца”.

“Я всегда считала, что пишу о любви. Я не собираю ужасы, я собираю проявления человеческого духа”, — сказала Алексиевич в 2015 году.

Члены Нобелевского комитета назвали ее произведения “памятником страданиям и мужеству нашего времени”.