Катастрофа как политическая проблема

Ответ на этот вопрос, в общем, очевиден, но находится вне сферы компетенции экспертов МАК.

Доклад комиссии Ежи Миллера, представленный в Варшаве в прошлую пятницу, сам по себе не является политическим. Политическим является контекст, в котором этот документ готовился. В России разговор о смоленской трагедии — это разговор журналиста с техническим экспертом. В Польше это разговор журналиста с политиком.

Когда о причинах и обстоятельствах авиакатастрофы спорят эксперты, они говорят на одном языке, пользуются общей профессиональной терминологией и пытаются восстановить картину событий. Истина является конечным продуктом их дискуссии. Когда на вопросы о глиссаде и необходимости изучения обломков самолета вынужден отвечать премьер-министр Польши Дональд Туск, истина перестает быть результатом добросовестного расследования и превращается в набор общественно-приемлемых фраз, формулировок, которые политик должен произносить, чтобы не потерять очки в преддверии выборов.

В Польше тон публичной дискуссии о смоленской катастрофе задает оппозиционная правопопулистская партия “Закон и справедливость” Ярослава Качиньского, брата погибшего президента. Истина, за которую ратует ЗиС, — это истина конспирологическая, нашедшая отражение, в частности, в так называемой “Белой книге смоленской катастрофы”, подготовленной комиссией под руководством депутата Антония Мачеревича. За месяцы, прошедшие с момента трагедии, версии и детали теории заговора множились и менялись: от искусственного тумана и расстрела выживших на месте катастрофы до отключения компьютера в кабине пилота на высоте 15 метров и организации взрывов на борту. Неизменным остается лишь убеждение в том, что правительство Туска “сговорилось с русскими”, скрывает их вину и перекладывает ее на поляков.

Как показал свежий опрос, проведенный по заказу журнала Wprost, подавляющее большинство жителей Польши не верят в теорию заговора и полагают, что партия ЗиС использует трагедию в политических целях. Вместе с тем значительная часть респондентов считает себя недостаточно информированной об обстоятельствах смоленской трагедии. Это несомненное достижение ЗиС. Паранойя, транслируемая оппозиционными медиа — как респектабельными, так и радикальными, порождает сомнения и вынуждает власть постоянно комментировать новые версии, в том числе и изобилующие сугубо специальными терминами.

Польская власть опасается того, что, игнорируя доводы оппонентов (пусть даже самые безумные), она косвенно подтвердит обоснованность их теорий. Другими словами, Туск и его соратники не могут оценить электоральные перспективы своего молчания или полной солидарности с положениями январского доклада МАК.

Выборы в польский парламент пройдут в октябре, и очевидно, что Смоленск станет одной из основных тем избирательной кампании. Очевидно, не только потому, что Туску и его партии “Гражданская платформа” не по силам маргинализировать эту проблему, но и потому, что Смоленск — удобное поле для дискредитации оппозиции в лице ЗиС как безответственной, некомпетентной, склонной к скандалам и паранойе. Туску необходимо настроить против ЗиС независимых избирателей, и поэтому он воспользуется конъюнктурой, попытается поразить противника его же оружием.

Таковы условия, в которых готовился польский доклад о причинах смоленской катастрофы. Это необходимо учитывать, пытаясь объяснить разницу в интерпретации одних и тех же данных в России и Польше. То, что в России остается проблемой сугубо технической, в Польше уже больше года является проблемой политической.