Империя фасадов

Я редко заглядывал в него, новая жизнь, новые заботы. Я — выжил, так угодно было судьбе. Случилось невероятное: не уехав из собственной страны, я живу в свободе. В той странной свободе, которой всё ещё не умеет пользоваться мой народ. “Свободу нужно искать среди тюремных стен”, — говорил Ганди. Я в своё время нашёл её именно там. Там, в лагерях я наслаждался прежде неизвестным мне чувством полной свободы. Свободой мысли и слова и свободой поступка, ограниченной небольшим физическим пространством забора с рядами колючей проволоки.

Мир вокруг меня не стал лучше. Оказалось, что самоликвидация КПСС и КГБ не изменили сути вещей. Пошлость и ложь тоталитаризма сменились ложью и пошлостью безответственности и вседозволенности нового порядка вещей. И причина совсем не в отсутствии люстрации, давно известно — уничтожение палача не устраняет факта существования пыток. Причина глубже, основательней, острее. Она — во всех нас, находившихся по обе стороны рядов колючей проволоки. Я помню тот символический день, жёстко показавший: люстрация в Украине невозможна. Это был день, когда многолетний узник тюрем и политлагерей, ставший депутатом парламента, согласился лечить своё больное сердце в госпитале для советской партноменклатуры в Феофании.

Случайно, по воле судьбы обретя независимость, мы продолжаем жить в “империи фасадов”. Так в 1843 году назвал царскую Россию французский путешественник маркиз де Кюстин. Худшие традиции Византии остались с нами. Мы проклинаем власть, плохие дороги и скверную медицину, не желая понять: проклинаем себя самих. Выжившие в окопах войны далеко не всегда становятся пацифистами, вышедшие из тоталитарного рабства далеко не всегда становятся свободными людьми.

Я не люблю своё прошлое. Холодные, страшные этапы, тоскливые и голодные карцера, уверенное и спокойное прозрение собственной смерти… так не должен жить человек. Он не должен знать и уметь всё то, что научился уметь я. Это так, я действительно не люблю своё прошлое. Но и сегодня спустя сорок лет я бесконечно люблю моих мёртвых, встреченных Там живыми. Именно поэтому я понимаю мудрость замечания Ханны Арендт, написавшей такое: “Человек может иметь возможность произвольно менять своё собственное прошлое”. Именно поэтому, помня многое, я не живу ненавистью.

Мне трудно. Я, как и прежде, свободен. Я твёрдо усвоил и такую мысль: легенды привлекают лучших, так же, как идеологии притягивают посредственностей, а нашёптываемые небылицы о потусторонних ужасающих тёмных силах — самых худших. Понимание этого позволяет надеяться. В первую очередь, на себя самого.

Семён ГЛУЗМАН