Год без дома. С какими проблемами сталкиваются переселенцы из Крыма и Востока

По данным УВКБ ООН по состоянию на конец апреля число переселенцев в Украине превысило 1,2 миллиона человек. Большинство из них, почти 800 тысяч, решили не уезжать слишком далеко от дома и переехали на территорию неоккупированного Донбасса, Харьковской, Днепропетровской и Запорожской областей.

Между собой вынужденные переселенцы часто называют себя беженцами. Эти люди бежали от преследований и военных действий. У каждого из них были свои мотивы и своя история.

Для государства, которое ранее не сталкивалось с этой проблемой, работа с переселенцами все это время была экспериментом. Эффективный механизм работы с внутренне-перемещеннными лицами со стороны государственных органов до сих пор не создан. Большую часть работы взвалили на себя волонтерские организации. Проблем по-прежнему много.

Украинские социологи Оксана Михеева и Виктория Середа изучали истории переселенцев и провели исследование для Украинской миротворческой школы.

“Украинская правда” попыталась разобраться в главных тенденциях поиска украинцами нового дома.

В поисках нового Крыма

“Меня не устраивал приход в Крым Российской империи, политику которой я не приемлю. Я уехал, потому что не видел там будущего ни для себя, ни для своих детей”, — рассказывает крымский татарин Яшар Фазилов.

Он переехал во Львов в конце августа 2014 года. Также переселенцы-мусульмане рассказывают, что причиной переезда большинства из них на материковую Украину стали преследования на религиозной почве. Практически никто не говорит о материальных мотивах, хотя после аннексии в Крыму сильно подорожали продукты питания и сфера услуг, а доходы от туризма упали в разы.

Киев и Львов стали главными городами, где переселенцы из Крыма пытаются начать новую жизнь.

Центр Галичины привлекает гостеприимностью львовян, волонтеров и местного самоуправления. В столицу же едут в надежде, что киевские власти быстрее помогут адаптироваться на новом месте.

Если в Киев едут смешанные в национальном плане группы крымчан, то Львов выбирают больше крымские татары. Одной из причин переезда именно сюда они называют религиозный фактор.

“С верующими людьми во Львове никогда не было никаких межконфессиональных конфликтов. Мы не хотим здесь ничего менять коренным образом, но хотим рассказать о себе, о нашей культуре, религии”, — рассказывает один из крымских переселенцев Эрнест Абкелямов. Во Львове он возглавляет крымскотатарскую религиозную общину “Ихсан”.

Отношение к переселенцам из Крыма во Львове немного лучше, чем к тем, кто приехал с востока Украины. Это подтверждает координатор волонтерского движения “Крым-SOS” Алим Алиев, но добавляет, что “плохое отношение к переселенцам с востока передается и крымчанам”. В целом, он отмечает, что отношение и к тем, и к другим сейчас лучше, чем прошлым летом.

Не под запись переселенцы рассказывают, что даже во Львове не все просто.

Основное опасение переселенцев — сможет ли однородное в религиозном плане львовское общество принять их.

“Есть часть крымских татар, у которых свой взгляд на ислам. В Западной Украине никаких противоречий между ними и местными жителями не возникало. Благодаря тому, что и те, и другие имеют сильную религиозную идентичность, они находят общий язык”, — рассказывает Алиев.

Немного проще, чем другим переселенцам кадровым крымским военным, которые решили не оставаться служить на оккупированном полуострове.

Большую часть из них Минобороны перевело в одесские воинские части. Сначала государство расселяло военных по санаториям, чуть позже — компенсировало аренду жилья, которое военные нашли себе сами.

Сложнее студентам, молодым специалистам и пенсионерам. Некоторые из них уже более года живут во “временном жилье”, которое прошедшей зимой плохо отапливалось.

Найти жилье, работу и влиться в новую среду переселенцам помогали волонтеры.

Многие крымские татары сами находят работу, а некоторые даже открыли собственный бизнес. Один из них, Рустем Эмиралиев, делится своей историей: “Мои знакомые с Евромайдана, местные деловые люди и общественные деятели помогали мне с открытием бизнеса во Львове”.

В прошлом Эмиралиев работал юристом и сотрудничал с одной из известных политических сил. После переезда во Львов он занялся ресторанным бизнесом, но сейчас, продав три из пяти своих заведений, снова больше интересуется общественной деятельностью.

О проблемах переселенцев из Крыма рассказывает координатор организации “Кримська хвиля” Оксана Новикова: “Основная проблема на материке — жилье и работа, а также потеря социальных связей. Государство постоянно создает проблемы: то постановление НБУ ( по которому НБУ приравнял жителей оккупированного Россией Крыма к нерезидентам Украины —УП), то запросы на оккупированную территорию о пенсиях и соцвыплатах.

Когда человек перебирается на материк — чувствует эйфорию. Но потом он видит, что в стране, где идет война, практически ничего не меняется — у него опускаются руки. Многие едут дальше, за границу”.

Ушедшие от войны

Переселенцы из Крыма называют разные причины переезда: оскорбления, агрессия, преследования.

Большинство переселенцев из оккупированного востока Украины называют одну общую причину — угроза жизни.

Об этом говорит и координатор движения “Восток-SOS” Александра Дворецкая: “Фактически все причины сводятся к одной — желание иметь мирную жизнь, в которой твоим детям не будет угрожать смерть от случайного снаряда, перестрелки, плен мужа или принудительные работы из-за жалобы соседа. Часто говорят и о том, что больше не могут жить без света, тепла, в подвалах”.

Там, откуда переселенцы приехали, людей делят на своих и чужих. “Я переехала во Львов в конце июня. Это было уже после штурма аэропорта. Опасность я почувствовала еще раньше, я участвовала в донецком Евромайдане. Никогда до этого я не думала, что нужно скрывать свои политические взгляды или переходить на русский язык, когда тебе звонят с работы”, — рассказывает Соломия Высоцкая.

Ее семья раньше жила во Львове, поэтому Соломия долго не раздумывала, где искать новый дом. Сегодня она работает преподавателем УКУ и переводчиком на “Громадське. Донеччина”.

Еще раньше, чем Соломия, вынужден был уехать из Донецка Станислав Федорчук, один из членов рабочей группы донецкого Евромайдана: “Мне и моей семье угрожали, а после нескольких нападений, на которые милиция закрыла глаза, был вынужден вместе с женой и двухмесячным ребенком бежать в Грузию. В июне переехал в Киев, затем — во Львов”.

Если одни готовы рисковать жизнями, оставаясь в зоне боевых действий и на оккупированных территориях, то многие семьи с детьми предпочли выехать. Кому не хватало средств для новой жизни на новом месте — вывозили только своих детей, принося себя в жертву.

Жертвой становились и те, кто остался охранять дом. Переселенцы слышали, что власти ДНР часто раздают “освобожденное жилье” тем, чьи дома разрушила война.

Боясь этого, люди готовы рисковать своей жизнью ради того, чтобы их дом не отобрали.

Отказываются уезжать старшие родственники. Они не хотят начинать жизнь сначала и, тем более, становиться ярмом для своих близких. “Просто бежали, почти ничего не успели взять. Сложно тут во всех планах, банально вещей не хватает. Мужу сестры уже несколько недель не платят деньги. Семья хочет вернуться”, — рассказывает донеччанка, переехавшая со всей семьей в Чернигов.

Вернуться хотят те, кто разуверился в поисках работы в Украине и надеется на старые связи и помощь знакомых дома.

Ничего, кроме нескольких курток, не успела с собой взять и семья Татьяны Миняйло, но они пока не собираются возвращаться: “Мы уехали, когда начали стрелять. Взяли фактически только документы. Выезжали на десять дней, даже не думали, что больше не сможем вернуться”. До конца лета семья Минайло жили в Юрьевке (село в Донецкой области — УП), а потом переехали в Мариуполь. Многие родственники Татьяны до сих пор остаются на оккупированной территории.

Ситуации, когда семья уезжает в неполном составе, не редки.

Это подтверждает координатор харьковской инициативы “Станция Харьков” Ева Гукалова: “Чаще всего выезжают мужчины, чтобы устроиться, подготовить место для семьи или, наоборот, жена с детьми уезжает, а муж остается стеречь дом. Иногда детей вывозят бабушки. Бывает даже так, что жены бегут от мужей-ополченцев”.

Еще одну распространенную причину разлучения семей называет глава харьковской гуманитарной миссии “Пролиска” Евгений Каплин: “Мужчины часто задерживаются ЛНР-овской стороной, и их принудительно заставляют вступать в армию. Выезду препятствуют и украинские власти, хотя большинство мужчин на оккупированной территории не принимали и не принимают участие в боевых действиях”.

Многие оттягивали переезд, веря в то, что все происходящее — временно. Люди ждали официальных отпусков, пытались сохранить за собой рабочие места и не портить записи в трудовой книге.

Женщина, переехавшая из города Счастья, рассказывает свою историю: “До последнего сидела, а потом поняла, что ждать и бояться — нет смысла. В подвалах прятались, в ванной, в туалете. На окно накидывала матрасы, потом за матрасами прятала детей. Сама сидела в маленьком шкафчике на кухне”.

Выбирая новый дом, переселенцы стараются переехать туда, где есть работа и родственники, друзья, которые могут помочь с жильем хоть на первое время. Чаще всего выбирают города, где когда-то жили, учились или работали.

Многие переселяются как можно ближе к дому в надежде когда-то вернуться.

В выборе направления не последнюю роль играют стереотипы, в том числе о бандеровцах и “Правом секторе”.

Немного проще тем, кто работает на компаниях, переехавших в спокойные регионы Украины. Как и в случае с крымскими военными, они сохраняют место работы и частично получают помощь на аренду жилья.

Помогают своим и религиозные сообщества, такие как протестанты и “Свидетели Иеговы”. Они тоже были вынуждены выехать из оккупированного Донбасса, где приветствуется только православие московского патриархата.

Жить сначала

Государство выделяет временным переселенцам финансовую помощь — семьи получают 2,4 тысячи гривен в месяц. Эта хоть и небольшая сумма для многих стала стимулом зарегистрироваться на новом месте и получить статус переселенца.

До этого большинство не понимало, зачем вообще нужна эта регистрация. Переселенцы просто опасались, кем и как будут использоваться списки, в которые внесут их имена.

Но проблемы с получением медицинской помощи, устройством ребенка в детский сад или школу, сложности с трудоустройством, а затем и обещание денежной помощи от государства заставили большую часть переселенцев изменить свое мнение.

“Для бесплатной консультации в поликлинике необходима регистрация, это нужно и для того, чтобы получить гуманитарную помощь в центрах выдачи, например на Фроловской”, — рассказывает директор “Волонтерской сотни Доброволя” Татьяна Тимошенко. Именно она занимается вопросами медицинской помощи, протезирования и реабилитации.

Даже если у переселенцев есть деньги — жилье им арендовать может быть очень не просто.

Риэлтор и человек, сдающий квартиру, скорее всего, потребует подтвердить “нормальность” и платежеспособность переселенца. Для этого порой приходиться собирать разнообразные свидетельства и рекомендации.

“Когда мы хотели снять квартиру, то столкнулись с тем, что переселенцам не хотят сдавать жилье. Говорят: “Вы не будете платить” или “Вы убьете квартиру, у вас двое детей”. Причем так настроены не только хозяева, но и риэлторы относятся не совсем доброжелательно”, — рассказывает Татьяна Миняйло.

Пока Татьяна с мужем и двумя детьми вынуждены жить в одной комнате, которую им помогли найти мариупольские волонтеры.

Впрочем, в нежелании сдавать жилье переселенцам львовяне не особо отличаются, например, от мариупольцев.

Это подтверждает история Станислава Федорчука: “Сначала мы с семьей жили в отеле “Катерина”. С первых же дней начал искать жилье, но переселенцам с востока никто сдавать квартиру не хотел. На поиски ушло три с половиной месяца. Риэлторы были настроены сдавать переселенцам жилье или за очень большие деньги, или говорили, что хозяева квартир против”.

Такое отношение к переселенцам связано не только со стереотипами, а и с опасением не получить оплату. Кроме того, многие “квартирные бизнесмены” сдают жилье нелегально и не хотят привлекать к себе лишнего внимания.

“Сталкиваемся с ситуацией, когда в объявлениях аренды указывают, что не хотят сдавать жилье переселенцам. В основном, такие меры предосторожности не всегда обоснованные, а, скорее, просто действие пропаганды, направленной на дегуманизацию врага, в том числе и жителей Донбасса”, — рассказывает Александра Дворецкая.

Кроме сложностей с финансами и жильем, переселенцы отмечают и проблему нового окружения. Они подтверждают, что слышали о столкновениях и неприятных ситуациях с местными, однако в большинстве случаев сами ничего подобного не видели.

Переселенцы молчат, потому что не хотят показывать, что они “другие”. Они понимают, что там, куда они переехали, могут не разделять их взглядов: “Янукович ничего не крал, на него повесили преступления, а потом начали занимать деньги у Америки или у России. Это мое мнение, но здесь я стараюсь его не разглашать”, —делится с “Украинской правдой” переселенец, уехавший из Кировска в Харьков.

Работа для “донецких”

“Вы — временный человек. Через два-три месяца вы уедете, нет никакого смысла вас устраивать на работу”, — именно такой ответ получил в Броварах один из донецких переселенцев.

“Донецкое” происхождение действительно может стать препятствием не только в поиске жилья, но и в трудоустройстве.

Переселенцы часто воспринимаются как “нестабильные работники”, которые могут решить вернуться домой, как только на востоке прекратиться война.

Об этому говорит волонтер киевского благотворительного фонда “Свои” Оксана Сухорукова: “Многие фактически “на чемоданах”. Они не знают, долго они здесь пробудут или нет. Могут в любой день сорваться и вернуться. На неквалифицированный труд вакансий достаточно”.

Но бывают и исключения: “Я работаю фрилансером, поэтому мне не важно, где работать, а брат нашел работу буквально за неделю. Дома он был риэлтором, здесь устроился в call-центр. На его новой работе большинство таких как он — переселенцев из Донбасса”, — рассказывает Екатерина Юркова.

Она вместе с сыном и братом переехала из Краматорска в Харьков в начале июня, как только в районе города начались боевые действия.

Некоторые работодатели пользуются безвыходным положением переселенцев и предлагают им работать нелегально, и конечно, за меньшие деньги. “Я согласился обучать новых сотрудников на разных предприятиях. Обучаю, получаю деньги за два месяца работы и иду на следующее предприятие. Я прихожу, а мне говорят: “Вы из Донецка? У вас зарплата 5000, но поскольку вы из Донецка, мы вам заплатим 2500. Вариантов все равно нет, и приходится соглашаться”, — рассказывает переселенец, проработавший десять лет в Донецке системным аналитиком и руководителем отдела.

О сложностях, с которыми сталкиваются переселенцы во Львове, рассказала и Соломия Высоцкая: “После переезда ощутила, что Львов меньший город, и услуги преподавателей иностранных языков пользуются меньшим спросом, чем в Донецке, кроме того, в разы меньше оплачиваются”.

Поиски работы усложняет и специализация самих работников, многие из которых работали на Донбассе в промышленности. Зарплат на новом месте многим едва хватает на аренду жилья.

Семьям проще: одна зарплата идет на оплату жилья, другая — на питание. Переселенцы-одиночки иногда объединяются в группы, чтобы решить финансовые проблемы.

“Переселенцам в основном предлагают трудную физически и низкооплачиваемую работу. Шахтерам, которые получали раньше по 7-8 тысяч гривен зарплаты, предлагают в Харькове работу на 1200-1400 гривен. Этих денег здесь недостаточно даже для того, чтобы снять комнату в общежитии”, — рассказывает Евгений Каплин.

Директор Львовского городского центра социальных служб для семьи, детей и молодежи Оксана Рубай рассказывает, что осуществляется много инициатив помощи переселенцам: “Действует биржа труда, созданная общественной организацией. Ищем для каждого работу по его специальности, составляем для переселенцев рекомендации. Нет одинакового отношения ко всем, стараемся работать очень адресно и индивидуально.

Отдельный департамент, который будет заниматься вопросами переселенцев, создавать не нужно. Во Львове, по крайне мере, такой необходимости нет. Если нужна помощь конкретной семье, то мы просто находим благодетеля”.

Тем не менее, по словам Оксаны Рубай, есть необходимость в транзитном центре на 50 человек, в котором переселенцы смогут жить, пока ищут себе жилье.

...На вопрос “Как дела?” переселенцы чаще всего отвечают “нормально”, хотя у некоторых до сих пор бывают нервные срывы при воспоминаниях об обстрелах и боевиках, захвативших их города.

У них нет общего видения ситуации на востоке, иногда идеологический раскол происходит внутри одной семьи, хотя большинство называет себя украинцами.

Несмотря на то, что с момента крымского “референдума” и начала военных действий на востоке прошел год, многие переселенцы продолжают жить в атмосфере неопределенности.

Они не отказываются от надежды вернуться домой. Но и возвращаться большинству пока некуда.

Алексей КОВАЛЕНКО