Европа еще раз признала: в нашей милиции убивают

Итак, суд констатировал: было нечеловеческое обращение с Василием Михалковым, в результате которого наступила его смерть, а также признал продемонстрированную властями неспособность эффективно расследовать эти факты. Суд также обязал правительство компенсировать заявителям (матери, брату и сестре потерпевшего) моральный и материальный ущерб от содеянного.

…Василию Михалкову, бывшему жителю села Марьевка Компанеевского района, что на Кировоградщине, на момент смерти — 29 апреля 2003 года — было сорок. В свое время он служил на Севере, в Архангельске. Там женился, но семейная жизнь не сложилась, вернулся к матери в село. Здесь, конечно, работы не было, — немного помогал матери на ферме, пока та работала. Начал пить. Иногда выносил что-то из дома, чтобы продать или выменять на алкоголь. Периодически уходил в запои. Если Василий не пил, все было хорошо, он помогал матери, плохого никому не делал. Когда же прикладывался к бутылке и выносил вещи из дома, мать, Ольга Кузьминична, конечно же, обижалась. Однажды обратилась к участковому, чтобы сына направили на лечение от алкоголизма. На это ее обращение какое-то время никто не реагировал, а потом приехали двое...

Это было накануне Пасхи. Участковый Василий Сторчак и работник Компанеевского райотдела милиции Руслан Полищук на глазах у матери и соседей выволокли Василия Михалкова на улицу и начали бить лежачего ногами. Мать бросилась защищать, просила “стражей порядка” не делать этого, но они только ухмылялись. Били, тащили его по земле, заламывали руки. Когда Василию стало совсем плохо и мать принесла ему воды, один из милиционеров вылил ее на глазах у страждущего, а кружку отбросил в сторону. Все это, кроме матери, видели еще несколько соседей Ольги Кузьминичны. Издевательства продолжались около часа, после чего Василия повезли в райотдел. Возле сельского магазина, где машина милиции, по-видимому, остановилась, в том, что Василий находился в тяжелом состоянии, мог убедиться и председатель сельсовета.

На следующий день утром мать понесла сыну передачу. Была Пасха, так что она взяла с собой кулич, пасхальные яйца. Но на тот момент Василий уже умер. Милиция отвезла фактически труп в районную больницу, однако дежурный врач констатировал, что смерть наступила несколько часов назад. Первая экспертиза (проводилось вскрытие тела), датированная 14 мая, определила: Василий Михалков умер из-за острого внутреннего кровотечения и разрыва тонкой кишки, которые стали следствием травмы живота. Эксперт также констатировал, что дата травмы — 29 апреля, так что умер бедолага в Компанеевском РОВД.

Кажется, дело простое, как дважды два: есть свидетели, есть заключение эксперта, но на заявление Ольги Михалковой с просьбой возбудить уголовное дело, поданное в Компанеевскую райпрокуратуру в первых числах мая, немногим более чем через месяц пришел фактически ничем не обоснованный отказ. После вмешательства областной прокуратуры дело все-таки возбудили, только не против конкретных лиц, а по факту смерти. И опять — тишина. Точнее, не совсем. Потому что за это время одна из свидетелей издевательства милиционеров над Василием Михалковым свидетельствовать отказалась: ее сын на то время был несовершеннолетним, мол, люди в форме что угодно могут спровоцировать... Милиция также передала семье Михалковых продукты и какую-то бэушную одежду — вроде бы на похороны, а участковый сам организовал копателей. По словам Ольги Кузьминичны, даже лично брал в руки лопату. Брат Василия Сергей утверждает также, что участковый специально приезжал, чтобы забрать паспорт брата, но тот ему не отдал.

Тем временем Михалковы обратились в Генеральную прокуратуру и Компанеевский райсуд. Суд рассматривать дело отказался „в связи с возбуждением прокуратурой Компанеевского района уголовного дела по факту смерти гражданина Михалкова“. Мол, дело же возбудили, что вы еще хотите? Генпрокуратура, в свою очередь, переслала письмо Ольги Кузьминичны в областную прокуратуру (когда наше государство искоренит эту ужасную традицию отсылать жалобы людей тем, на кого они жалуются?), а та сообщила в Марьевку, что дело на контроле.

Однако мать не могла смириться с этими отписками. Ей казалось, что когда она лично расскажет прокурору (он же тоже человек, и у него есть мать, а может, и дети!) о своей беде, как били ее сына, откровенно издевались над ним, что это видели соседи, — то все сразу встанет на свои места, ведь должна же быть хоть какая-то логика и справедливость! Но именно этого от нашей правоохранительной системы иногда добиться очень тяжело. Днями простаивала Ольга Кузьминична в вестибюле областной прокуратуры (дальше там посетителей не пускают), чтобы только записаться на прием. Пытался сделать это и ее полномочный представитель — кировоградский юрист Игорь Погасий. Глухая стена! Как-то Ольга Кузьминична увидела прокурора на лестнице, бросилась к нему, чуть на колени не падала, но он даже не посмотрел в ее сторону. Попытки дозвониться тоже никакого результата не дали: как только слышали, по какому поводу звонят, сразу же клали трубку. Кстати, тогдашний заместитель прокурора, а потом и прокурор Кировоградской области Олег Левицкий, работавший некоторое время (годы оранжевой власти) в других местах, снова возвратился на свою должность.

Повторная жалоба в Генпрокуратуру ничего не дала — ее снова отослали в область. Тогда, по совету Игоря Погасия, Михалкова обратилась в Печерский суд с жалобой на неправомерные действия Генпрокуратуры, которая, по ее мнению, не реагировала должным образом на ее обращение, не осуществляла контроль за соответствующими действиями областной прокуратуры. После продолжительной бюрократической волокиты судья Кафидова оставила жалобу без движения (есть соответствующее определение). Наконец жалобу рассмотрели и отказали в удовлетворении. Также заявительнице отказали и Апелляционный суд города Киева, и Высший административный суд Украины.

Таким образом, суды Украины продемонстрировали полную неспособность заставить тех, кого это касается, привлечь к ответственности людей, совершающих дерзкое беззаконие. И остаются ненаказанными только потому, что они — частичка большой системы, которая якобы стоит на страже порядка. А в действительности? Судьба дела, которое будто бы (судя по официальному ответу облпрокуратуры) было открыто в июне 2003 года по факту смерти Василия Михалкова, остается неизвестной. Бывший участковый Василий Сторчак уже не работает в милиции, а его коллега Руслан Полищук, наоборот, пошел на повышение и руководит уголовным розыском Компанеевского райотдела милиции.

В марте 2005 года Михалковы обратились в Европейский суд по правам человека. Из Страсбурга несколько раз поступали запросы с просьбой прислать документы, которые бы показывали движение дела. На все запросы прокуратура области отвечала, что в указанном уголовном деле следователь прокуратуры района
20 февраля 2006 года (почти через три года после возбуждения дела!) назначил дополнительную комиссионную судебно-медицинскую экспертизу, проведение которой поручено (?) главному бюро СМЭ МЗ Украины и которая на данный момент не завершена.

Вот и все. Теперь государство Украина должно заплатить семье Михалковых — матери, брату и сестре — 70 тысяч евро в качестве возмещения морального ущерба. Конечно, это справедливо. Но, согласно статье 8 Закона “Об исполнении решений и применении практики Европейского суда по правам человека”, эти деньги будут выделены из соответствующей программы госбюджета. То есть из нашего с вами общего кармана. А почему не из кармана районного прокурора, вообще отказавшего в возбуждении уголовного дела; следователя, уже восьмой год (!) расследующего это дело; работников областной прокуратуры, которые не хотели убитую горем мать даже записать на прием к прокурору области; наконец, руководителей областной, да и Генеральной прокуратуры, которые не только не обеспечили эффективное расследование дела, но и годами игрались в отписки, конечно же, четко понимая, что именно они делают; судей, отфутболивавших жалобы матери, хорошо осознавая, что не пробивают стену беззакония и круговой поруки, а наоборот, добавляют в нее весомый камень. Почему?!

Может, если бы так было, то простой человек наконец-то получил бы шанс быть услышанным и защищенным теми, кто по определению призван его защищать.

Светлана ОРЁЛ