Именно кризису Запада и поиску путей его преодоления и посвящена ежегодная 56-я Мюнхенская конференция по безопасности (MSC-2020). С 14 по 16 февраля ее участники — политики, министры, общественные деятели, будут искать размытый за последние десятилетия и уже почти утраченный общий взгляд на то, что значит быть частями единого западного проекта, составляя гармоничное целое, — включая сотрудничество в области обороны и совместную поддержку либерального международного порядка.
Всего на конференции ожидается более 500 высокопоставленных политиков, в том числе более 35 глав государств и правительств и около 100 министров иностранных дел и обороны, на фоне которых яркой звездой сверкнет один из величайших лидеров мира, президент Украины Владимир Зеленский. Его предшественник, олицетворяющий ныне вселенское зло в отдельно взятой стране — как, собственно, это предшественнику и надлежит — Петр Порошенко, тоже там будет.
Установочный доклад, размещенный организаторами на сайте конференции, посвящен важнейшим темам, намеченным к обсуждению. Впрочем, тема в принципе всего одна: и сам Запад, и весь наш мир становятся все более “беззападными”, и эта “беззападность” (westlessness) не может не тревожить.
Сарказм заголовков
Да, броские заголовки обращают на себя внимание еще в оглавлении, на первой странице доклада. Стремясь достучаться до читателей, авторы широко использовали всю многозначность английского языка, сделав ставку на шок и эпатаж. Помимо “Беззападности”, там “Разделенные стоят” Соединенные Штаты, а наряду с ними — “Встрядинное Царство” (Китай), “Путемкинское государство” и “Конкурс “Евровидения”. Столь же прекрасны и региональные оценки авторов доклада: “Наше кошморе” (Средиземноморье), “Узкие проливы”, которые, впрочем, есть “между Сциллой и Харибдой” (Ближний Восток), и, наконец, “прекратить-огнеборцы” (Южная Азия). Поистине богат оттенками и нюансами великий английский язык, в котором каждый может обрести то, что ищет его усталая душа.
Ожидания, порожденные заголовками, доклад в целом оправдывает, хотя сам его текст и выдержан в менее фривольной манере. Но, в отличие от большинства таких документов, он написан достаточно неформально, отчего читать доклад интересно. За резкостью формулировок и оценок, вообще говоря, нехарактерных для эпистолярия современного Запада, видно веселое отчаяние авторов, сознающих, что мир летит в пропасть, и не видящих причин заморачиваться дипломатическими экивоками на устремленной в небо корме гибнущего “Титаника”: если уж холодное купание неизбежно, а мест в шлюпках не осталось - отчего не выпить в свое удовольствие, по бокалу-другому шампанского?
Впрочем, к концу доклада авторы снижают резкость оценок, проявляя избыточный, с точки зрения ими же приведенных фактов, оптимизм.
Что касается украинской проблематики, то впервые за пять лет на MSC-2020 не будет украинской панели. Вообще. Ввиду международного веса мероприятия это безусловное фиаско Киева. Остается неясным, то ли команда Зеленского недооценила важность форума, то ли просто “слила” его, не сумев или не пожелав договориться с организаторами.
Украина не выделена в самостоятельную тему и авторами доклада. Она лишь упомянута ими среди десяти зон конфликтов, за которыми транснациональный аналитический центр International Crisis Group предлагает внимательно следить в 2020 г. (стр. 15 доклада), поскольку обстоятельства этих конфликтов указывают на “сдвиги в отношениях великих держав, интенсивность их конкуренции и широту амбиций региональных игроков”. Отмечены авторами и заслуги Владимира Зеленского, который, по их мнению, “вдохнул новую энергию в усилия по прекращению шестилетнего конфликта между Киевом и поддерживаемыми Россией сепаратистами в восточных районах Донбасса”. Впрочем, даже если сейчас “мир кажется более вероятным, чем год назад”, планы прекращения огня и разъединения “могут рухнуть, а боевые действия — обостриться”.
Также об Украине упоминается в разделе, посвященном транснациональным связям западных ультраправых (стр. 63), в связи с проведением “совместных боевых учений для якобы защиты белой расы в военизированном корпусе “Батальон “Азов” в Украине” и проведением концерта Fortress Europe в Киеве в июне 2019 г. Значимость этих эпизодов для глобальной безопасности и судьб Европы — в особенности значимость концерта в ночном клубе “Бинго” — переоценить, конечно, трудно. Будь это не так, нам пришлось бы заподозрить авторов доклада либо в предвзятости, либо в недостаточной компетентности, в силу которой их знания об Украине почерпнуты по большей части из желтой прессы, чего мы себе, конечно, не позволим.
Кризис Запада в деталях
По мнению авторов доклада, фрагментация Запада происходит на фоне консолидации незападного мира и ряда глобальных проблем и кризисов, настоятельно требующих согласованной западной реакции.
Хотя “Запад” никогда не был монолитной концепцией, его целостность обеспечивали общая приверженность принципам либеральной демократии, значимости прав человека, рыночной экономики и сотрудничеству в рамках международных институтов. Но в связи с ростом нелиберальных и националистических настроений в западном мире эти принципы все чаще подвергаются сомнению. Этнические, культурные или религиозные критерии получают приоритет над либерально-демократическими ценностями.
По сути, этот конфликт заложен уже в самой концепции открытого общества, способного органично включать в себя множество иных культур и обычаев. Скорость и интенсивность этих процессов, обусловленные глобализацией современного мира, превысила возможности интеграции, что вызвало конфликты и, как следствие, усиление позиций консерватизма, и изоляционизма.
Но Запад, вставая на этот путь, немедленно сближается с антилиберальными режимами, отрицающими базовые западные ценности. Здесь авторы доклада цитируют Владимира Путина, говорящего о смерти либерализма, вступившего в конфликт с интересами большинства населения. К слову, сам Путин (после своей ультимативно-воинственной речи 2007 г.) это мероприятие игнорирует.
Поиск компромисса между безграничным либерализмом, грозящим Западу растворением в чужих культурах, причем зачастую в культурах антилиберальных и ограничением сторонних влияний, с опорой на прямые культурные и миграционные запреты, оказывается сложной задачей, не имеющей сегодня приемлемого решения. Борьба же двух крайностей развития разделяет Запад изнутри, нарушая его целостность.
Кроме того, привлекательность либеральных ценностей зависит от уровня развития общества. В отсталых обществах она оказывается низкой, что обуславливает и низкую эффективность западных вмешательств в Афганистане, Ираке, Ливии. Минимальные результаты на фоне огромных затрат вызывают на Западе разочарование, а с ним и запрос на отказ от вмешательств такого рода. Этот запрос не могут игнорировать западные политики, реально зависящие от воли своих избирателей. Но следование ему приводит к еще более тяжелым последствиям. Нежелание Запада вмешиваться в конфликт в Сирии привело к гуманитарной катастрофе и к очередной волне беженцев, докатившейся до Европы.
Также, по мнению авторов доклада, сторонники либерального Запада не в полной мере видят глубину его кризиса, безосновательно считая все препятствия на пути к либерализации незначительными неудачами, а ее триумф — исторической неизбежностью: дескать, Европа скоро станет “единой, свободной и мирной”, а Россия и Китай со временем примут либеральные ценности и станут “ответственными заинтересованными сторонами” либерального мира в западном понимании и под западным руководством. Критики же либерализации рассматриваются исключительно как сторонники исторического отката назад. Словом, их восприятие находится в рамках фукуямовских иллюзий о конце истории.
Между тем усиление позиций авторитарного популизма обусловлено не только инерцией, противостоящей культурным изменениям, — хотя этот эффект и можно наблюдать по всему Западу, а в Центральной и Восточной Европе его масштабы позволяют говорить об “антилиберальной контрреволюции”. Либеральная глобализация объективно усиливает разрыв в доходах, порождая финансово-экономический кризис, от которого в короткие сроки выигрывают элиты, но за последствия которого приходится долго расплачиваться значительной части населения, среднему и рабочему классу, основным избирателям, утрачивающим доверие к превосходству либеральной модели. А либеральные демократии, как уже было сказано, куда более уязвимы к протестам, нежели автократии.
Широкое распространение этого разочарования дает нелиберальным политикам возможность эксплуатировать общественный спрос на “альтернативу”. При этом либералы справедливо критикуют нелиберальных националистов, доказывая, что их обещания “сделать Америку великой” или “вернуть контроль над...” вводят в заблуждение, апеллируя к вымышленному прошлому, в действительности никогда не существовавшему. Но их аргументация сложна для понимания, что создает впечатление игнорирования реальных интересов людей, попавших в сложную ситуацию, порожденную кризисом. А популисты опираются на понятный и привлекательной в своей простоте набор ностальгических аргументов, легко трансформируемых в убедительный боевой клич для обиженных масс.
Кризис Запада не ограничивается одним только западным миром. Напротив, он оказывается одной из ключевых сил, влияющих на мировую политику в целом. Западное разочарование в либерализме и порожденная им политика избегания вмешательств за пределами западного мира, оказываются отличным щитом для разного рода диктаторов, инструментом в борьбе с демократической оппозицией и шансом на успешную консолидацию недемократических режимов. На наших глазах, в противовес разобщенному Западу, в мире складывается все более сплоченный Антизапад.
Международные организации и антилиберальные режимы
После окончания холодной войны коалиция под руководством Запада могла свободно вмешиваться в ход событий практически в любой точке мира, опираясь на поддержку Совбеза ООН. Но затем ситуация изменилась. Совбез стал жертвой возросшей напряженности между великими державами и уже не способен выносить значимых решений по важнейшим вопросам, а западное военное превосходство в международных конфликтах в значительной степени утрачено.
Усиление Китая и активизация России породили новую реальность, в которой многолетняя способность США поддерживать благоприятный региональный баланс сил в любой точке мира наталкивается на непреодолимые проблемы. По мере военного усиления Китая и России эти риски будут, вероятно, лишь возрастать.
Китай уже давно инвестирует в международные учреждения как общепризнанные, так и дополняющие институты, признаваемые Западом, либо конкурирующие с ними. Это позволяет Пекину мало-помалу брать под свой контроль ключевые посты в международных организациях, воздействуя на их повестку дня в соответствии со своими приоритетами. Запад мог бы парировать эту активность, поддерживая кандидатов от незападных демократий, но этому препятствует его растущая склонность к минимизации внешнего вмешательства. Как следствие, международные институты все чаще выступают в роли инструментов автократических государствам. Одним из ярких примеров такого рода стало злоупотребление системой “красных уведомлений” Интерпола, используемое автократическими режимами для преследования журналистов и гражданских активистов.
Западная разобщенность позволяет Китаю получать и прямые выгоды в рамках ВТО. Невозможность установить правила честной конкуренции используя инструменты ВТО и побудила США воздействовать на импорт из Китая в одностороннем порядке, к большому неудовольствию европейцев, что, в свою очередь, усугубило западный раскол.
Кризис также ослабляет и разрушает НАТО и ЕС, по крайней мере, в их нынешнем качестве союза либеральных демократий. При этом, если ЕС имеет механизмы для борьбы с эрозией базовых ценностей, хотя их практическая эффективность и сомнительна, то Альянс не может исключить какую-либо страну-члена из своего состава.
Казалось бы, в период относительного упадка, на фоне консолидации незападного мира, Запад как никогда нуждается в общей стратегии. Увы, в последние годы мы видим отчуждение стран Запада и их расходящиеся позиции по важнейшим вопросам, начиная от контроля над вооружениями и международной торговли до изменения климата и роли международных институтов. Неудивительно, что антизападные режимы стремятся эксплуатировать эти расколы в своих целях. Так, на MSC -2019 представители Китая, Ирана и России подчеркивали трансатлантические различия, предлагая себя в качестве лучших, чем США, партнеров для ЕС.
Запад и Россия. Запад и Китай
Действия России стали прямым вызовом Западу. Захват Крыма в 2014 г. побудил членов НАТО вкладывать средства в укрепление Альянса и согласиться с решением Дональда Трампа о выходе из договора о запрете РСМД. Попытки Москвы вмешиваться в европейские выборы и распространять нелепые версии исторических событий, использование сильнодействующего ОВ для терактов в Солсбери и Софии, и убийство бывшего борца чеченского сопротивления в Берлине и продолжающаяся агрессия на востоке Украины не оставляли ЕС иного выбора, кроме неоднократного продления санкций.
Тем не менее многие европейцы скептически относятся к идее противостояния с Россией в интересах Европы. Напротив, европейские политики снова и снова выдвигают предложения о дополнительном смягчении санкций. Между тем, как отметил The Economist, незаслуженный возврат российской делегации в ПАСЕ уже создал “опасный прецедент реабилитации без реформ”.
Другие европейцы утверждают, что даже если Россия не может быть надежным политическим партнером, стабильное экономическое сотрудничество с ней возможно и желательно. Согласно их логике СССР даже в разгар холодной войны был для Европы надежным поставщиком энергоносителей, к тому же продление санкций будет способствовать еще большему отдалению России от Европы.
В частности, в то время как по мнению США строительство трубопровода Nord Stream 2, наносит ущерб европейской безопасности, сторонники такого подхода утверждают, что, лоббируя его достройку, Германия проводит “проевропейскую” внешнюю политику и защищает свои интересы.
По словам сенатора Тома Коттона, NS-2 “повысит способность России шантажировать Польшу и страны Балтии, угрожая им прекращением поставок энергоносителей и углубит зависимость членов НАТО от России”. В ноябре Конгресс США ввел санкции, направленные на участников строительства NS-2. Но мнения европейцев разделились: многие выступают против проекта трубопровода, но многие готовы защищать его, видя в усилиях США незаконное вмешательство в европейские дела, и, обосновывая свою позицию тем, что ЕС уже построил инфраструктуру, необходимую для диверсификации поставок и защиты от чрезмерной зависимости от России, а Берлин помог заключению контракта на газовый транзит через Украину. Как выразилась Меркель, “молекула русского газа остается русской, поступает ли он через Украину или через Балтийское море. Это означает, что вопрос о нашей зависимости от российского газа не может быть связан с тем, по какому трубопроводу она проходит”.
Многим немцам также трудно понять, почему Сенат США может санкционировать NS-2, считая, что он даст России слишком большое влияние на Европу, но неохотно принимает меры для защиты от повторного вмешательства России в американские выборы. Это порождает подозрения в том, что настоящей причиной санкций является защита собственных экономических интересов, так как дешевый газ из России будет конкурировать с экспортом сланцевого газа из США в Европу. В итоге обе стороны видят в действиях друг друга пренебрежение духом трансатлантического партнерства.
Аналогичные процессы происходят и в треугольнике США-Китай-ЕС. С одной стороны, все больше людей на Западе начинают подозревать, что мировой порядок, устанавливаемый Пекином, резко контрастирует с его риторикой “мирного сосуществования”, согласно которой “Китай никогда не будет стремиться к гегемонии, расширению или увеличению сферы своего влияния, независимо от того, как будет меняться обстановка в мире и какого развития он достигнет”. Задержание двух канадских граждан в ответ на арест представителя Huawei в Ванкувере, новые сообщения о внедрении систем тотальной слежки внутри Китая и о “лагерях перевоспитания” для миллионов уйгуров в Синьцзяне сделали общественное мнение в США и ЕС более критичным по отношению к Пекину. В то же время, согласно отчету Европейского совета по международным отношениям, большинство европейцев выступает за нейтралитет в случае возникновения конфликта между Китаем и США.
Этому способствует экономическое проникновение Китая в ЕС, что, по сути, ставит европейцев перед выбором: оставаться полноценным союзником США или углублять и в дальнейшем партнерство с Китаем. Ряд аналитиков утверждают, что “нежелание Европы встать на сторону США в конфликте с Китаем создает прецедент, ставящий под угрозу всю систему либеральной демократии, и что ЕС оказался сегодня на шпагате, чего Китай и хотел достичь.
Китай и Россия
Авторы констатируют, что Россия, “хорошо сыграв слабыми картами”, одержала несколько дипломатических побед в 2019 г.: вернулась в ПАСЕ, продала Турции, входящей в НАТО, свои С-400, утвердилась в статусе влиятельного посредника на Ближнем Востоке и побудила президента Франции Макрона призвать европейцев “переосмыслить основы” отношений с Россией.
Кремль также усилил активность в других регионах мира, включая Латинскую Америку, Ближний Восток и Африку. Но наиболее значительным событием стало сближение Москвы и Пекина. Россия возобновила продажи оружия Китаю, пригласила Пекин принять участие в военных учениях “Восток-2018”, а в июле 2019 г. присоединилась к Китаю в проведении воздушного патрулирования над Восточно-Китайским морем. Согласно данным Пекина двусторонняя торговля между странами выросла в 2018 г. на 27%. Авторы доклада отмечают тесную личную связь Путина с Си Цзиньпином, которого Путин называет “дорогим другом”, и с которым встречался уже около 30 раз. В то же время налицо значительная асимметрия развития двух стран во всех областях, притом разрыв между быстро развивающимся Китаем и отсталой Россией продолжает расти. В сочетании с растущей активностью Китая на российском Дальнем Востоке и в Центральной Азии, это создает “некоторые вызовы” для Москвы.
В самой же России нарастают кризисные явления, вынуждающие Кремль ужесточать репрессии.
В то же время Китай успешно развивается во всех технологических сферах, интенсивно распространяя по всему миру технологии наблюдения и регулирования интернета. Внутри Китая его руководство ужесточает хватку, укрепляя власть КПК, и делая ставку на репрессии и национализм в сочетании с риторикой о “мирном подъеме Китая” для международной аудитории.
Итоги доклада
Заслуженно критикуя сторонников либерального Запада за недооценку ими всей глубины и многообразия кризисных явлений, авторы в конце доклада, явно стремясь выдержать хотя бы минимально оптимистичный общий тон, также впадают в необоснованный и неумеренный оптимизм. Причиной для него являются, по их мнению, внутренние кризисы нелиберальных режимов, затмевающие проблемы Запада. Так, Россия сталкивается с деградацией экономики, разрушительной коррупцией и огромным пакетом серьезных демографических и медицинских проблем. В Китае в ответ на рост авторитаризма зреет протест в среде интеллигенции и партийных кадров.
Но, хотя перечисленные явления, несомненно, имеют место быть, итоговый оптимизм авторов доклада выглядит искусственно раздутым и не подкреплен в достаточной мере убедительными доводами. Кроме того, они не приводят каких-либо реальных предложений по преодолению именно западного кризиса, что делает их оценки кризисных явлений в России и Китае подозрительно похожими на классический тезис советской пропаганды, “а у них негров вешают”.
Мюнхенская конференция по безопасности проводится ежегодно с 1963 г. в отеле Bayerischer Hof. Она посвящена дебатам о текущих и будущих проблемах мировой политики и экономики, а также связанных с ними угрозах.
Конференция является неправительственным мероприятием, проводимым в частном порядке, и используется исключительно как площадка для обмена мнениями, по итогам которого не предполагается общего итогового коммюнике. Тем не менее за последние четыре десятилетия MSC стала важнейшим независимым форумом для организации диалога между лицами, принимающими решения в области международной безопасности.
В список ее участников входят главы государств, правительств и международных организаций, министры, члены парламента, высокопоставленные представители вооруженных сил, науки, гражданского общества, а также бизнеса и средств массовой информации.
