Дойти до полки. Почему 28-процентный рост экспорта — очень скромный показатель

На уходящей неделе правительство хвасталось достижениями экспортеров, на целых 28% превысивших результаты прошлогоднего первого квартала. 

А еще — подводило очередные итоги дерегуляции (в Doing Business попадают данные на 1 июня), гадая, на сколько позиций поднимется Украина в следующем рейтинге Всемирного банка. Параллельно эксперты USAID вместе с офисом бизнес-омбудсмена обсуждали, какие барьеры необходимо устранить, чтобы украинские экспортеры смогли нормально работать.

Как же так получается, что показатели растут, рейтинги тоже, а бизнес недоволен? Не много ли хотят экспортеры? И все ли сделало государство для того, чтобы действительно выйти на рынки других стран, а не просто насыпать им зерна на порог?

В первом квартале с.г. объем украинского экспорта товаров и услуг составил 12,4 млрд долл., что на 2,7 млрд больше, чем годом ранее. В структуре экспорта товаров наибольшую долю составила продукция АПК и пищевой промышленности (44%), металлургии (23,4%), машиностроения (10,4%), а также минеральные продукты (9,2%). Что любопытно, несмотря на блокаду Донбасса, рост объемов экспорта товаров демонстрировали почти все отрасли экономики, за исключением деревообрабатывающей и химической. Правда, если анализировать конкретные товары, то картинка менее оптимистичная, так как продаем мы исключительно сырье и полуфабрикаты — плоский прокат, железную руду, соевые бобы, кукурузу, пшеницу, ячмень. Из относительно готовых продуктов — разве что подсолнечное масло и сахар (см. рис. 1 на 6-й стр.).

 Тем не менее экспорт товаров в страны ЕС демонстрирует стойкую положительную динамику. И по итогам первого квартала 2017-го (относительно аналогичного периода 2016-го) его объем вырос на 782,3 млн долл. (+24,5%). Кроме стран ЕС, в группу торговых партнеров, наращивающих импорт украинских товаров (см. рис. 2), вошли также: Индия (на 353,8 млн долл.), Россия (на 284,6 млн.), Турция (на 177,7 млн), Иран (на 146,2 млн), Египет (на 136,0 млн), США (на 125,4 млн), Израиль (на 106,1 млн).

 Казалось бы, победа за победой, но в прошлогоднем Doing Business мы умудрились сползти на 115-е место из 190 в компоненте “международная торговля”. Получается, что все озвученные победы одержаны не благодаря стараниям государства, а вопреки. И что если приложить реальные усилия для устранения преград, то нас ожидают гораздо более значимые достижения на внешних рынках. Эксперты уверены, что в отечественном законодательстве полно пунктов, устранение которых может помочь не только состоявшимся и крупным экспортерам, но и предприятиям, которые только начинают осваивать внешние рынки.

“Мы каждый день сталкиваемся с преградами на пути внешней торговли: до границы, на границе и за границей, — рассказала заместитель бизнес-омбудсмена Татьяна Короткая. 

— У нас есть примеры и проблем на таможне, и проблем, связанных с валютным регулированием, и проблем, связанных с лицензированием и квотированием отдельных товаров, и проблем, связанных с санкциями в сфере внешней торговли”, — сказала Татьяна. Удивительно, почему же ни первая, ни вторая, ни n-ая волны дерегуляции не смогли устранить многочисленные препятствия на пути экспортеров?

Первое, что возмущает экспортеров и экспертов, — это валютные ограничения и пеня регулятора. “Допустим, наш партнер не заплатил нам в указанные в контракте сроки. Пеня НБУ по невозврату валютной выручки насчитывается. Остановить ее можно, лишь подав в международный арбитраж согласно контракту. Только если арбитраж выигран, пеня перестает начисляться, естественно, такие споры длятся месяцами, и насчитанные за этот период суммы могут быть очень внушительными. И таких ситуаций много, это рядовые для экспортеров случаи, — рассказывает эксперт по вопросам внешнеэкономической деятельности USAID Игорь Снитивкер. — На самом деле даже увеличение срока возврата валютной выручки до 180 дней мало что изменит. У вас есть какой-то товар, который вы хотите экспортировать. Любому дистрибьютору в другой стране потребуется полгода для начала продаж вашего товара. И велика вероятность того, что в 180 дней экспортер, желающий продавать действительно готовый конечный продукт на рынках, не уложится”.

Но объяснить позицию Национального банка в отношении валютного регулирования и требования обязательной продажи валюты можно объективными и некоррупционными причинами. Мотивы регулятора очевидны, и как бы эксперты ни крутили носом, но граничный 180-дневный срок — это уже существенная уступка. А на дальнейшие НБУ пойдет не скоро — уровень золотовалютных резервов не тот.

А вот другие озвученные преграды оправдать не получается. Украинский закон о регулировании внешнеэкономической деятельности, мягко говоря, устарел. Он был написан в 1991 г. и на тот момент, возможно, был прогрессивным и революционным, но на сегодняшний день закон практически не работает.

И самое печальное, что из реально действующих норм закона остались только санкции, применяемые к субъектам внешнеэкономической деятельности. Причин, которые эти санкции запускают, — масса. Например, такими полномочиями наделена СБУ, которая может ставить под сомнение внешние торговые операции. Также инициировать санкции может фискальная служба или Национальный банк. При этом понятных подходов и логики применения этих санкций к экспортерам не существует.

“Когда совет бизнес-омбудсмена работал над нашим системным отчетом, связанным как раз с вопросами внешней торговли, мы решили изучить опыт наших партнеров в ЕС. Все-таки мы движемся в сторону европейской интеграции, и внедрять их практики логично. Так вот, в странах ЕС есть только два вида продукции, при экспорте которой могут быть применены санкции к продавцу, — контрабанда и товары двойного назначения. В Украине, увы, этот перечень намного шире, четких границ у него нет. А требования о применении санкций со стороны официальных лиц часто необоснованны”, — объяснила Татьяна Короткая.

Действительно, исчерпывающего перечня оснований для применения санкций не существует. Порядок их назначения и снятия при этом тоже не урегулирован. В итоге деятельность фирмы может быть приостановлена в любой момент на срок до трех месяцев даже без решения суда. Нередко за одно нарушение к предприятию применяют сразу несколько санкций одновременно, более того, их вид госорганы определяют на свое усмотрение.

Никакие превентивные методы законодательством не предусмотрены. Если бизнес допустил нарушение, ему не дают времени на его устранение, не объясняют, что было сделано неправильно, даже не уведомляют о том, что санкции будут применены. Это, согласитесь, мало способствует вхождению на экспортный рынок новых игроков, которые часто допускают нарушения не из злого умысла, а по незнанию. Конечно, это создает немалые коррупционные риски и мешает работе предприятий.

Один из ключевых вопросов развития экспорта — это не вопрос финансирования. Мы для того чтобы продать товар в Европу, должны соответствовать требованиям рынка ЕС, среди которых — стабильность, прозрачность, понятность процедур. Пока ничего из вышеперечисленного мы не можем пообещать нашим партнерам, ведь в любой момент, не дожидаясь решения суда, СБУ может приостановить нашу деятельность и даже не уведомить об этом.

Когда наши экспортеры заявляют о том, что являются участниками на рынках тех или иных стран, это не совсем корректно. Ведь наш экспортер всего лишь передает свой товар оператору иностранного рынка. Самих же наших экспортеров операторами внешних рынков назвать сложно, ведь до полок в супермаркетах наша продукция не доходит, оседая где-то на этапах производства и фасовки.

Если же украинский экспортер хочет зайти на конкретный рынок для развития собственной дистрибуции, например, открыть свое представительство, он столкнется с целым рядом преград, причем созданных тут, в Украине, а не в ЕС. В первую очередь речь идет о получении лицензий и государственной регистрации экспортеров. Более того, от экспортеров до сих пор требуют государственной регистрации внешнеэкономических договоров (контрактов), что, кстати, не всегда понятно нашим контрагентам за границей.

“Создание реестра экспортеров — это очень правильная идея. Такой реестр позволяет упорядочить предприятия по видам продукции, анализировать тенденции и проч. Но на практике хорошая идея превратилась во вредительскую. Войти в реестр не коррупционно очень сложно и долго, — объясняет Игорь Снитивкер. — Легальная процедура может занимать до семи месяцев. Не проще и с системами сертификации, так как, например, украинские сертификаты для продуктов питания не принимаются большинством иностранных, и проходить параллельную сертификацию приходится в частных, признаваемых миром, компаниях”.

Еще парадоксальнее, по словам эксперта, ситуация с международными ветеринарными сертификатами, которые выдаются в Украине на основании результатов исследований государственной лаборатории. Так вот, результаты этого самого сертифицированного исследования нигде не принимают и всегда перепроверяют, забирая у украинских экспортеров и время, и деньги. Более того, стоимость этой проверки зачастую соизмерима с прибылью от будущих продаж.

Процедура получения лицензий тоже сложная, запутанная и длительная. Получить в электронном виде лицензию невозможно. Перечень документов, необходимых для получения лицензии, по мнению экспертов, необоснованно велик, а административные затраты неоправданно высоки. При этом четкого перечня оснований для отказа в выдаче лицензии нет, что дает возможность чиновникам заработать как официально, так и неофициально.

Любое ограничение — это барьер, который не пускает на внешние рынки новых игроков. Естественно, крупные экспортеры, которые могут себе позволить существенные траты на согласование всех процедур, не в полной мере ощущают зарегулированность и административное давление, а вот новые игроки, желающие выйти на внешние рынки, сталкиваются с массой проблем и даже консультативную помощь от государства, как правило, не могут получить. По подсчетам USAID, украинский средний и малый бизнес при выходе на внешние рынки из-за различных регуляторных и административных барьеров тратит средств на 30—40% больше. В итоге многим производителям внешняя торговля просто не по карману, хотя качество их товаров давно соответствует требованиям внешних рынков.

Эксперты не призывают отменить контроль как таковой, но настаивают на том, чтобы он был рискоориентированным, прозрачным и четко регламентированным. А  при нынешнем положении вещей в сфере экспортного регулирования украинские компании просто не могут быть полноценно представлены на внешних рынках.

Создание экспортной стратегии, которой гордится Министерство экономразвития и торговли, — это лишь первый шаг. Ведь наличие самого документа бизнесу не помогает, и без разработки региональных и отраслевых стратегий она вообще не будет применима на практике. В полях от Министерства экономразвития ждут не стратегий и визий, а вполне конкретных правок в действующие законы, устранения бюрократических и административных барьеров, снижения коррупционных рисков. И начать, пожалуй, стоит с новой редакции закона о внешнеэкономической деятельности. И принимать ее стоит не ради дополнительных пунктов в различных рейтингах, а ради повышения эффективности работы отечественного экспортера и реального выхода на рынки других стран.

Юлия САМАЕВА