Дорогая моя столица-2

Один мой старый знакомый, коренной киевлянин как-то сказал: “Знаешь, я перестал любить сюда возвращаться. Испарился, исчез дух старого города. Его волшебную ауру словно проткнули эти безликие высотки. Того, моего Киева больше нет. Только в книгах…” К сожалению, так думает не только он.

После многочисленных протестов общественности, а также предписания ЮНЕСКО сессия Киевсовета установила мораторий на строительство в буферной зоне Софи­евского собора, ограниченной улицами Ирининской, Рейтарской, Олеся Гончара, Большой Житомирской, Михайловской и Михайловским переулком. Тем не менее аплодировать власти рано — вошедшие в зону моратория территории значительно меньше, нежели потребовала ЮНЕСКО. К тому же речь идет только о новом строительстве, а не об уже начатых стройках. Более того, непонятна судьба других объектов, незаконно уже украсивших исторический центр: ул. Пушкинская, 7 (Алиев), высотка на ул. Мазепы, 11 (Алиев, Фирташ, Хорошковский), Грушевского, 9-А (“Ин­вес”), Андреевский спуск, 10 (утвержден проект 11-этажного офиса компании Ахметова) и пр., и пр. (“Киев который мы теряем”, ZN.UA, №10, 2011 г.).

Следует отметить также, что гарантий того, что завтра мораторий не будет снят или что на него полноценно отреагирует министерство культуры и Государственная служба охраны национального культурного наследия (в миру — Госкультур­наследия), у которых по закону находятся все полномочия и право согласований, — нет. Лоббистов же на Банковой никто не отменял. Как, впрочем, и старых схем, по которым под прикрытием одного из лучших в Европе законов об охране культурного наследия все последние годы застраивался (читай — уродовался) старый Киев.

Об этих схемах, кстати, достаточно много знают наши собеседники, принявшие участие в заочном непростом разговоре. Фамилии этих некогда очень влиятельных людей и сегодня не сходят с первых полос медиа, когда речь идет о скандальных стройках и виновниках разрушения исторической части Киева. Итак:

Руслан Кухаренко. Бывший глава столичного управления охраны культурного наследия. Полгода отсидел в СИЗО по обвинению в должностной халатности. Отпущен под подписку о невыезде. Дело передано в суд. Кухаренко убежден, что его аресту способствовал глава СБУ Хорошковский, по указке которого была зачищена площадка под известным домом архитектора Казанского. (По словам Кухаренко, он отказался поставить свою визу на разрешении и — сел, а дом Казанского, как вы помните, в новогоднюю ночь снесли.) Что касается других объектов и исторического наследия в целом, которое чиновник обязан был блюсти, то бывший глава управления с 18-летним(!) стажем, публично и не раз обвиненный в коррупционных действиях, в интервью ZN.UA, также сделал много откровенных заявлений.

Николай Кучерук. Шесть лет возглавлял Государственную службу охраны национального культурного наследия при Министерстве культуры. Пока о его свободной трактовке закона в пользу инвесторов продолжают ходить легенды, отставленный в 2010-м Николай Максимович ходит в замах директора Национального заповедника Киево-Печерская лавра. “Открытость” экс-чиновника удивила: во всей всемирной сети не нашлось ни одного(!) его фото. В итоге Кучерук оказался больше похож на “шестого подползающего”, нежели на широко разрекламированного “главного коррупционера” из Госкультурнаследия. Он то категорически настаивал убрать диктофон, то переходил на шепот, рассказывая о почти классической трагедии маленького человека с большими полномочиями, которому в любой момент мог позвонить министр или президент. Чтобы наставить на путь истинный.

Александр Омельченко. Бывший мэр столицы (1996—2006 гг.), о правлении которого сегодня вспоминают по-разному. Те, кто сравнивают его мэрство с эпохой Черновецкого, давно сняли шляпу перед Сан Санычем. Предпочитающие же апеллировать к законам об охране культурного наследия и столице, не раз обвинили его в безвкусице и злоупотреблениях. Разговор Омельченко дался нелегко. Экс-мэр много курил, вспоминал удачи и признавал ошибки. Некоторые.

Сергей Бабушкин. Бывший главный архитектор столицы (1996—2003), который, собственно, и надул “Паруса” непредсказуемого модерна в центре Киева… Этот, и сейчас пользующийся большим спросом архитектор, построил более 140 объектов в столице и полностью самореализовался. Оппоненты утверждают: за счет высокой должности в сочетании с собственной авторской мастерской. Сам Бабушкин давно эмоционально пережил перманентные нападки (коллег архитекторов в том числе), ратующих за сохранение стиля старого Киева. Сегодня знаковый для Киева архитектор восторгается “небоскребом Куровского” на Кловской, 7 (тем, что соперничает с колокольней Лавры), считая сие творение “большим достижением отечественных инвесторов и архитекторов”. Вопросов же, касающихся профессиональной этики и конфликта интересов, Бабушкин не воспринял в принципе.

На самом деле, у каждого из этих людей своя личная история взаимоотношений со столицей, ее наследием и законом. Которую они, понятно, не очень-то и хотели теребить в памяти — в их креслах давно сидят другие высокие чиновники, уполномоченные принимать решения. И уже под их стенами киевляне митингуют против хаотичной застройки. Однако нам показалось, что господам Дигтярю (и.о. начальника управления охраны культурного наследия столицы), Винграновскому (главе Госкультурнаследия), Попову (главе КГГА ) и Целовальнику (главному архитектору Киева) будет интересно заглянуть в свое возможное будущее. Ведь через какое-то время и им придется отвечать за свои действия. Если не перед законом, то перед собой и перед обществом. Очень хочется верить, что потенциальное осознание сей перспективы сегодняшними начальниками поможет сохранить то, что не успели отнять у Киева вчерашние.

Руслан Кухаренко: “Все шло через нашу голову. Бабушкин хотел построить Манхэттен на Днепре”

— Господин Кухаренко, на протяжении 18 лет (!) вы были одним из ключевых звеньев в цепочке властных согласований застройки в исторических зонах Киева. Общественность давно имеет к вам претензии в части ваших разрешительных виз. Простите за прямоту, но о коррупционной вертикали Ку­харенко (в Киеве) — Кучерук (в министерстве) сегодня много где можно почитать. В то же время, ваши адвокаты рассказывают, что пострадали вы за правду, отстаивая дом архитектора Казанского. Хотите сказать, что для вас наступил какой-то предел?

— Предъявляя подобные обвинения, стоит апеллировать к конкретным фактам. И вам как журналисту, и всем многочисленным критикам. Но сначала о моем арес­те. Десять лет назад ко мне обратился г-н Хорошковский, который на тот момент курировал КГГА от администрации президента Кучмы. Он был заинтересован в реставрации дома архитектора Казанского (ул. Сагайдачного, 1). Возражений не было. Появился проект, разработанный институтом “Укрпроектрестав­рация” (архитектор Отченашко В.Ф., заказчик — фирма “Ситко-Подол-Киев”), куда мягко вписалась мансарда. Именно это здание позднее стало офисом Хорошковс­кого, где он принимал, в том числе и написавших об этом журналистов (“След Хорошковского в разрушенной усадьбе Казанского”, Татьяна Николаенко, Сергей Лещенко, УП, 14 февраля 2011 г. — Авт.). В проект, противооползневые мероприятия и мраморное благоустройство были вложены серьезные деньги. Я был уверен, что в ближайшие сто лет этому дому ничего не угрожает.

В 2007-м на этом же свободном от застройки участке, рядом с историческим зданием, тем же заказчиком был предложен эскизный проект офисного четырехэтажного строения, разработанного архитектором Ю.Бородкиным. В нейт­ральной архитектуре, не спорящее по стилю с соседствующими историческими зданиями. Он был согласован. На этой линии уже шла застройка свободных участков банком “Форум” по проекту, разработанному тем же институтом “Укр­проектреставрация” в стиле модерн.

А уже в июне 2010-го у нас в управлении появился архитектор Ю.Бородкин в сопровождении двух солидных мужчин с планшетами — и ужас! — в новом проекте дома архитектора вообще нет! Вместо него — 12-этажное здание, перекрывающее вид на зеленый склон горы. Мы говорим: “Памятники сносить запрещено законом. Такая застройка не соответствует: во-первых, Генеральному плану г. Киева, который разрешает строить в этом районе здания, не выше 27 метров от поверхности земли. Во-вторых, если и строить объект на Почтовой площади, то невысокий, как и согласовывали. В-третьих, стилистику выдерживать. А у вас стекло и бетон!” Те ушли недовольные. Буквально через день у нас в управлении появился представитель КРУ. Потом снова пришел Бородкин с просьбой все-таки согласовать, а потом — СБУ.

(История задержания Кухаренко, красочно изложенная вашей покорной слуге, похожа на детектив. Со слежкой, побоями и часто меняющимися статьями обвинения. Возле подъезда собственного дома его без санкции прокурора и повестки схватили люди в масках, несколько раз ударили головой о крышу легковушки и поместили на заднее сиденье. Предъявленное обвинение в хищении в особо крупных размерах со временем сдулось. В итоге все свелось к статье о служебной халатности. Аренда дорогих автомобилей и завышенная плата за некие юридические услуги вышли экс-главе управления боком. Правда, его защита сегодня базируется на том, что все эти факты были тщательно рассмотрены и сняты еще проверкой национального КРУ в 2007 году, проведение которой в КГГА инициировал премьер Янукович. Ну, да оставим халатность Руслана Ивановича, от которой впоследствии отказалось и СБУ, предъявив ему злоупотребление служебным положением и злоупотребление властью, наличие которых предстоит доказать суду, и вернемся к более интригующей теме: охраны им культурного наследия столицы. Здесь, как говорится, все доказательства на поверхности — перед глазами. — Авт.)

— Часть фактов — это ваши подписи на документах, которые лежат передо мной. Мы обязательно по ним пройдемся. А прямо сейчас хочется понять, если Кучерук был над вами и закон отдал ему все полномочия, то зачем разрушителям дома Казанского понадобилась такая сложная комбинация — с СИЗО, судом, а теперь и вашим разоблачающим интервью? Могли и тихо через Госкультурнаследия все решить.

— Тихо не получилось бы. В законодательстве есть нюанс. Поясню. Наше управление — местный орган охраны культурного наследия, полномочия которого регулируются не только законом об охране культурного наследия, но и законом о столице Украины городе-герое Киеве. То есть, с одной стороны, закон об охране культурного наследия, принятый в 2000 году, не дает нам полномочий в части охраны национальных памятников и зон (в т.ч. лавры, Софии, заповедника “Стародавній Київ”) — это юрисдикция Госкультурнаследия. С другой — закон о столице гласит, что город должен следить и охранять все памятники на своей территории. На основе этой нормы мы каким-то образом и можем влиять на застройку и согласования.

— То есть вы по закону о столице могли протестовать и остановить не только разрушение дома архитектора Казанского, но и незаконный снос и строительство сотен других объектов?!

— Как правило, мы так и делали. Но с нами не считались. Традиционная фраза ГАСКа (Государственная архитектурно-строительная инспекция), которая и выдает окончательное разрешение на строительство), была такова: “Что с того, что нет подписи Кухаренко? Зато есть подпись Кучерука...”

Более того, мы не имели законных оснований влиять на право Госкультурнаследия выбрасывать из национального реестра памятников объекты. Так был исключен из реестра дом Казанского, чем и прикрылся в итоге Целовальник. Сначала этот реестр пять лет составляли, принимая наши перечни в час по чайной ложке (в то время как инвестиции, согласования и застройка шли семимильными шагами), теперь исключают по желанию больших чинов. (В этой связи в распоряжении ZN.UA оказалось письмо нынешнего главы Госкультурнаследия Винграновского, направленное в КГГА в декабре прошлого года, еще до админреформы, подвесившей службу на крючок реорганизации. В нем уже нынешний чиновник напоминает и.о. начальника управления С.Новгородскому (тот в связи с “посадкой” Кухаренко пребывал в статусе и.о. и начал энергично отменять некоторые решения и визы), что по закону управление не имеет никакого от­ношения ни к национальному реестру, а тем более к прошлым или нынешним согласованиям на строительство в исторических зонах. — Авт.)

— Но вы могли выступить против публично — в прессе. Что-то не было слышно все эти годы ваших гневных заявлений, Руслан Иванович.

— А Пушкинская, 7, где вместо трехэтажного здания принялись строить офисный гигант? В результате именно наших заявлений стройка сегодня нелегитимна (не­ожиданную правду об этом скандальном объекте рассказал А.Омель­ченко — Авт.). Объект до сих пор висит. “Ситко” не хотела подобного шума. Хотели тихо додавить. После того как меня забрали, начали атаковать Новгородского. Он же сразу написал, что подобного рода вещи относятся к юрисдикции цент­рального органа.

— Таким образом снял с себя ответственность?

— Да. Но когда дом начали сносить, направил туда инспектора, мол, на каком основании действуете? Сразу же был звонок одному из археологов нашего управления из Госкультурнаследия: “Что там Новгородский выпендривается, он что, хочет вместе с Кухаренко на нарах сидеть?” Дом снесли. Все стало понятно.

Но это уже крайность, свойственная нынешней команде. Раньше проблемы решали более цивилизованно. Когда мы противились, а список нужных объектов поджимал, управление ликвидировали или реорганизовывали. Семь раз! Что это значит? В момент реорганизации я теряю право подписи, и со стороны города подписывает другой чиновник. Поживанов подписывал, Быструшкин… Любой объект.

— Управление-то реорганизовывали, а руководителем оставался… кто? Кухаренко. Складывается впечатление, что и вы, и пертурбации эти были кому-то очень удобны. Вы ж не только разрешительные визы ставили, но и были заказчи­ком многомиллионных объектов, которые реставрировались, то бишь деньгами распоряжались. Таким образом люди с богатым жизненным опытом обычно деньги отмывают.

— Я возвращался на должность потому, что всегда выигрывал конкурс на замещение вакантной должности.

— Ну, не смешите Руслан Иванович!

— Я не знаю, зачем я был нужен киевской власти. Может, потому, что не вылезал с объектов. Перечислить? Княгиня Ольга, Владимирский собор в Херсонесе, Михайловский в столице, Успенский, Троицкий в Берестечке, церковь Богородицы Пирогощи на Подоле… Эти объекты — моя жизнь… Я понимаю откуда ноги растут в вашем вопросе. Был момент, когда митрополит Лазарь написал на меня в СБУ, что Кухаренко, мол, отмывает деньги в Херсонесе. КРУ работало день и ночь. Нашли нарушений аж на 9 тыс. грн. при общем бюджете объекта в 79 млн.! А все эти разговоры о том, что можно ликвидировать или реорганизовать государственную структуру и спрятать концы в воду — бред. В рамках уголовного дела можно выяснить причины и последствия любых реорганизаций и ликвидаций. Было бы желание. Меня проверяли по каждому объекту. Претензий нет. Иначе сейчас вряд ли меня судили бы по ст. о злоупотреблении властью. Мы занимались восстановлением исторических объектов, а кто-то подписывал бумажки на высотки.

— За это вас и исключили из Союза архитекторов?.. У меня тут одно письмо столичной ячейки на имя народного депутата Сивковича, да и после разговора с вашими бывшими коллегами информации добавилось… И памятники не сохраняли, и стройки незаконные согласовывали, и в работу архитекторов вмешивались, и деньги за визы вымогали…

— Да, Бог им всем судья… При исключении мне инкриминировали, что “бессовестно вторгаюсь в творческие замыслы архитекторов и редактирую их проекты, навязывая политику архитектурных деталей, карнизов и пр., и пр.” Они хотели работать в современном, а не в продиктованном законом “средовом подходе к решению фасадов”. Знаете, мне за такую формулировку не стыдно. Более того, я выиграл все суды у Союза архитекторов, включая Верховный, а также судом был восстановлен в этой организации.

В отношении “сохранял — не сохранял”. С 1996 года началась тенденция застройки исторических ареалов. Кроме того, что через нашу голову работа сначала Госстрой, потом Минкультуры, потом Госкультурнаследия (это теплое одеяло постоянно пытались перетянуть) “псевдо-историческая” позиция нашего управления сильно раздражала главного архитектора Сергея Бабушкина. Он имел собственную мастерскую и нуждался в заказах. По сути, стал главным лоббистом “нового Киева” в кабинете Омельченко, в администрации президента, в Госстрое, на Градостроительном совете… Выросли высотки на Печерске, Лескова, 1, улицах Цитадельной, Суворова…

Мы выходили на мэра, но Бабушкин в противовес напирал на инвесторов, рассказывал о миллионных доходах в бюджет, планировал построить Манхэттен на Днепре. А я кричал, что в историческом ареале нельзя строить выше семи этажей! Но зеленый свет был уже дан. В 2000 году вообще был люфт, когда нас не информировали о происходящем (незаконный приказ Госстроя о необходимости согласования проектов на 200 центральных улицах только с ними). За полтора года на территории центральной части Киева было согласовано множество ужасных объектов.

— Назовите эти “ужасные объекты”.

— Дом Верховной Рады на Панаса Мирного, 28-Б — стоит прямо на Лавре. Панаса Мирного, 17… Позднее — Кловская, 7 (“небоскреб Куровского”. — Авт.) — вообще нонсенс. Его согласовал Быструшкин. Дом на Грушевского, 9-А. Я подал подробное заявление в прокуратуру. Когда пришел Ющенко, (ура!) было открыто уголовное дело. Следователь Пашинин меня допросил и поблагодарил. Но потом он же вы­зывал уже по другому делу — о препятствии хозяйственной деятельности того же самого застройщика. Погода изменилась. А дом подрос еще больше… (Подробности этой уродливой истории также у Омельченко. — Авт.) Мазепы, 11-А — тоже не согласовывал. Чувствовал, что там что-то затевается. Могут снести детский сад. Мы начали писать во все инстанции — те убедили, что волноваться не стоит. За это время все продали — и начали проектирование. В мастерской Бабушкина. Я писал Кучеруку, не согласовывал выделение земельного участка. Мне не отвечали. Институтская, 18 (многоэтажка практически во дворе Банковой) — дом, построенный Бабушкиным. Как его могли согласовать в администрации президента, для меня по сей день загадка. Любая квартира в этом доме — плацдарм для иностранных спецслужб и террористов. Бомбу можно кинуть. Интересно, во дворе Белого дома могло бы вырасти нечто подобное?.. Из последних “удач” уже новой власти: Грушевского, 30 (высотка в 50 этажей), ул. Рыбальская 22-24 (три высотки по 32 этажа). (Ны­нешний глава Госкультурнаследия Винграновский в ответе на наш информационный запрос подтвердил согласование по ул. Рыбальская, 22. На сайте читайте текст запроса и ответ, который служба ваяла аж 40 дней. Вопреки закону о доступе к публичной информации. Может г-ну Винграновскому он и показался исчерпывающим, нам — нет… — Авт.)

— А 11-этажный офис из стекла и бетона для компании Ахметова на Андреевском, 10-Б?

— Мы были категорически против. Это территория бывшей фабрики “Юность”. Весь квартал близ театра “Колесо”. Я проект возвратил. Заехать на Андреевский будет невозможно. Там под сотню тысяч квадратных метров запроектированы офисы, паркинги, будут заторы на Флоровской, Боричевом току, Контрактовой... Масштаб строительства такой большой, что закроет весь вид на Подол (Флоровский монастырь). Там ничего выше четырех этажей строить нельзя. Ресторан “Риони”, что напротив Киево-Печерской лавры. Я говорил, что ни в коем случае около Кия, Щека и Хорива и парка не должно быть никакого ресторана. Это мировой нонсенс. Но согласовали. Согласовал тот же начальник уп­равления культуры КГГА (я на тот момент был подвергнут очередной реорганизации) Быструшкин Александр Павлович. (Очень неожиданной оказалась история этого объекта. Но поведал ее автору другой участник тех событий. Риони — это крупная река в Грузии, а “Риони” — это проект грузинского президента в Киеве. Ресторанчику помог вырасти в исторической зоне Виктор Андреевич Ющенко в 2005 году: дал прямую команду кому надо, и демократия с законом сразу восторжествовали. Интересно, что “помешать” стройке хотела церковь. Однако Михо пообещал Блаженнейшему за услугу новый храм на территории Лавры. Ресторан построили, храм… забыли. Бывает… Но не у всех. Как только ВАЮ покинул пост, “Риони” чужого Саакашвили снесли. А вот игрушки “своих” Мазепы, 11-А, Пушкинская, 7 и пр. пр. — стоят. Вообще, количест­во “интересных” для правоохранителей объектов, которые нам удалось просто вспомнить в беседе с Кухаренко и которые, по его заявлению, он не согласовывал, впечатляет. — Авт.)

— Однако, Руслан Иванович, собственные компромиссы сами будете называть или мне свою папку открывать?

— Я не смог устоять перед согласованием (депутаты Киевсовета сильно надавили) строительства жилого комплекса архитектора Я.Вига возле Софии Киевской. Но я его подписал после Госслужбы.

— Но вы могли не подписать, а уйти и сделать заявление. Тогда вам не пришлось бы сейчас так тщательно отмывать свою репутацию.

— Мы занимались выявлением, изучением, учетом памятников, наименованием и переименованием улиц, сооружением мемориальных досок выдающимся деятелям науки и культуры, работали над реставрацией соборов, церквей... Согласование проектов — маленькая часть нашей деятельности, и наша непримиримая позиция, как выяснилось, ничего не решает: если уйти, то могут пострадать другие памятники. Да, это был такой компромисс.

— С совестью? Ведь тут еще в вашем списке достаточно объектов. Андреевский, 33/6, к примеру…

— Мы посчитали, что новое строительство на месте снесенного здания в масштабе Андреевского спуска в архитектуре, похожей на украинский модерн, впишется в этот антураж. Тем более, что проект разрабатывала одна из лучших реставраторов Укрпроектреставрации Лариса Цяук.

— Но вы еще и с Черновецким остались? Теперь — вы один из членов его команды, которых “судят за дело”. И вряд ли кому-то из киевлян сегодня интересно — Хорошковский вас придавил или справедливость. Странный итог профессиональной деятельности для грамотного специалиста. (Последнее, кстати, признают многие. Автора даже насторожило количество обращений депутатов всех мастей (председателя парламентского комитета по культуре В.Яворивского в том числе) и глав всех (!) присутствующих в Украине религиозных конфессий (включая Филарета, Владимира, Гузара и др.) к президенту и генпрокурору с просьбой отпустить Кухаренко под подписку за заслуги. — Авт.)

— В начале своей каденции Черновецкий вызвал меня на доклад. Мы говорили три часа. Я рассказал о планах. Киев — город-инвалид, разрушенный многими войнами и режимом. В 30—40 гг. снесено 96 церквей и монастырей. Я мечтал восстановить каждую. Я остался на своем посту. Потом разработал комплексную программу к Евро-2012, касающуюся реставрации объектов и подготовки Киева. Но денег так и не дали… Занимался восстановлением куполов Свято-Николаевского собора Покровского монастыря. Какие-то претензии к этому собору есть? С мэром начальники управлений почти не общались — он возложил всю работу на заместителей, нашим куратором был Журавский. За то, что шло не через нас, я не отвечаю. А за каждый объект, где я поставил свою подпись, несу персональную ответственность, и до этого времени никаких претензий со стороны правоохранительных органов по моим согласованиям мне не предъявлено…

— А кто же, по-вашему, должен нести ответственность за то, что произошло с Киевом за эти двадцать лет?

— В 1993 году меня пригласили в Лондон в Украинский католический университет читать лекции. Я много увидел и был поражен тем, как англичане сохраняют свое культурное наследие. Как они реставрируют, как и где строят… Вот Тауэр… Вот 200 м охранной зоны, где нельзя поставить ни одного киоска… Есть лимит высоты… Привез оттуда много материалов и переводов. Свои инструкции все переделали по лондонскому типу. Возникло 972 решения КГГА — ужесточили многие вещи в охране. И буквально недавно (когда мы занимались “Мистецьким Арсеналом”) снова оказался там. Через 15 лет. Вижу тех же ребят, правда, постаревших. А еще вижу, посреди Сити стоит “фостеровский огурец”. И зона 200-метровая вокруг Тауэра застроена киосками, всякой дрянью... Снесены целые исторические кварталы, возле Темзы — новая архитектура.

“Что случилось, ребята?” — спрашиваю. “Мы изменили концепцию исторической застройки Лондона, теперь она формулируется, как “очень изменчивый Лондон”… Историческое здание мэрии продано — там отель, бассейн, акулы плавают… Бизнес, инвестиции… Вам это ничего не напоминает? И наш Бабушкин теперь фотографирует объекты Лондона и один в один ставит их в Киеве. Дом на Зверинецкой и др…

К чему я это говорю? После Лондона я понял, что очень мало осталось городов, которые что-то пытаются сохранить. Рим, Прага, Стокгольм, Хельсинки, Краков, Вар­шава, Лодзь… Там — Европа. Там поставили заслон на национальном уровне. Местные правила застройки не работают нигде в Европе. Только национальные правила застройки для столицы. Принято в Риме, в Вене шесть этажей в центре — все. Париж после скандала с Монпарнасом — на одной высоте.

Мы подобного рода законопроекты пытались готовить. Был даже указ Ющенко о недопустимости высотного строительства в исторических ареалах Киева. С помпой взялись за его реализацию. Начали работать над новыми правилами… Указ просуществовал три месяца. Деньги, бизнес.. У нас, к сожалению, как и в Лондоне, сложилась азиатская система градостроительства — она не имеет культуры многовековой оседлости — она кочевая, она все разрушает.

Николай Кучерук:

“Это пошло — говорить, что согласование чиновника самое главное! А профессиональная этика архитектора как же?”

— Николай Максимович, звон лаврской колокольни спасает от потока информации, который вылился на вас после ухода с поста главы Госкультур­наследия? Насколько вообще комфортно вы себя чувствуете в лаврах “главного коррупционера, поставившего подпись под разрушением исторического Киева”?

— Я сейчас занимаюсь конкретным делом и вряд ли готов комментировать нападки тех, кому делать нечего. Я знаю проблему намного глубже, чем все остальные. Государственная служба охраны национального и культурного наследия долго и трудно создавалась, начиная с 2003 года. Мы занимались не только Киевом, а всей Украиной. Правовая база, созданная за эти годы, включая закон об охране культурного наследия (он был принят несколько ранее), составляет 104 документа. Это качественные законы и подзаконные акты. Я анализировал и сравнивал с документами других европейских стран. Проблема только в том, что наши законы никто не выполняет.

— Но вы же могли их выполнять. При таких полномочиях (а Госкультурнаследия подмяла под себя и столицу, и заповедники, администрация которых имеет гораздо меньше прав на защиту от нашествия застройщиков) ваша личная позиция могла в корне изменить ситуацию.

— Давайте не будем забывать, что пока наша служба создавалась, прерогатива на согласования была у заместителей министра культуры — вплоть до 2005 года. Вам напомнить, сколько новых объектов появилось до 2005 года? Более того, механизм согласований любого объекта был довольно сложный, это сейчас его достаточно упростили. Сначала Киевсовет выделяет земельный участок, потом следует проектирование здания и согласование проекта разными службами (в том числе нашей), затем решение принимает Градсовет, и уже только ГАСК выдавала разрешение на строительство. Всего нужно было пройти порядка 120 инстанций! Но начиналось-то все где?

— Где?

— В кабинете главного архитектора. Оттуда начинается весь процесс. Вопрос выделения земельного участка идет с подачи главного архитектора и Киевзема. Поэтому пошло — говорить, что согласование самое главное! А профессиональная этика архитектора как же? Почему никто не говорит об авторской этике? Кто должен был профессионально увидеть, как в итоге впишется в панораму Лавры та же свечка Куровского? Я или ее автор? Кстати, я не согласовывал проект этого небоскреба. Он был согласован в 2003 году письмом министерства культуры.

Но возвращаясь к этике, если архитектор проектирует объект, то он, как автор, в первую очередь несет ответственность за то, как его объект будет влиять на окружающий ландшафт.

— Архитектор — это человек, который сегодня занимается исключительно бизнесом. Ему делают заказ — он делает проект. Чем больше этажей — тем больше долларов.

— Смею вас заверить, что в Киеве есть много архитекторов, которые отказываются от подобных проектов. К сожалению, главный архитектор Бабушкин не отказывался.

(В этой связи логично привести цитату из разговора автора с одним из известных архитекторов столицы Георгием Духовичным, который произошел уже после общения с Кучеруком: “Одно время мы в своей среде даже рассматривали инициативу отказываться от проектов, которые вредят Киеву. Такой себе протест методом игнорирования аппетитов застройщиков. Бывали ситуации, когда заказчик менял концепцию на полпути и вдруг просил добавить четыре-пять этажей. Но всегда находились люди, которые делали то, о чем их просили. Инициатива провалилась. При Черновецком наметилась новая тенденция. К тебе приходят и говорят, что есть решение Киевсовета о землеотводе, есть проект — абсолютно безумный, созданный иностранными коллегами. Ты понимаешь, что это ужас! Но тебе говорят: или бери и переделывай, чтобы это можно было у нас построить, или построят этот ужас. Но здесь нельзя строить! Об этом, говорят, забудь… Мне приходилось браться за такие проекты...” Кстати, именно Духовичный был одним из инициаторов исключения из Союза архитекторов г-на Кухаренко — Авт.)

— Хотите сказать, что весь сегодняшний облик Киева родился в кабинете Бабушкина?

— Не только. После него тоже семь лет кто-то фантазировал. Но при Бабушкине было очень много проблем. Я знаю, что в Союзе архитекторов жестко стоял вопрос в отношении его деятельности. У него была своя мастерская, что в общем-то идет вразрез с должностью чиновника. (Кстати, по свидетельству нынешнего главы Союза архитекторов Украины Игоря Шпары, однажды организация даже подготовила материалы, касающиеся разрушительной деятельности главного архитектора столицы, для рассмотрения в Кабмине. В итоге, на заседание пригласили всех кого угодно, кроме самого Бабушкина… — Авт.)

— Но раз Бабушкин восемь лет занимал пост главного архитектора, видимо, он всех устраивал. И в центре, и в столице.

— Еще до должности главы Госкультурнаследия, работая в Госстрое, я неоднократно ставил вопрос о создании плана регенерации для исторически значимой части каждого города, в том числе столицы. После серьезного анализа среды и строений нужно было определить конкретные площадки под строительство. Ведь строить-то надо, город не должен быть мертвым.

Однако с 2000 года начали массово выделять участки инвесторам. Те, понятно, хотят вытянуть из них максимум. А если бы был такой план, то инвестор сразу бы знал, где и что можно строить. Мы неоднократно предлагали городу сделать такой проект. Госстрой даже соотвествующие распоряжения принимал. Но встречной инициативы не было. В ручном управлении всегда удобнее руководить.

— Николай Максимович, но ведь еще в 2000 году был принят Генеральный план Киева! Там много чего из вашего необходимого перечня можно найти. И этажность, и зоны под застройку, и перенос административного центра на левый берег… Но ни вы, ни сам город не часто им руководствовались. Даже при Омельченко, не говоря уже о 27 поправках Черновецкого…

— Киеву всегда сложно было найти баланс. По закону все национальные заповедники — наша компетенция. Они же в Генплане определили некие исторические ареалы, куда включили все без исключения заповедники. Начали требовать права на согласование всех объектов, которые в этих ареалах…

— Но по закону о столице город обязан охранять все без исключения памятники на своей территории. В общем, все так рвались охранять, а в итоге как-то ни у кого не сложилось… Вот, к примеру, снесенный новой властью ресторан “Риони” был согласован вами в 2005 году.

— Да, я согласовывал. Однако на тот момент это была не территория заповедника. Это мы уже сейчас хотим разработать такой проект, который бы расширил буферную зону Лавры. Хотим включить в нее и 50 метров водного пространства. Это действительно важно.

— Интересная получатся история. Значит, сидя в кресле главы Госкультурнаследия вы согласование на строительство на этой территории дали. А пересев в кресло заместителя директора Лавры, вдруг принялись ее охранять. Эта история не клеится не только с этикой архитектора, но и чиновника. Ну да бог с ней, с этикой, если есть субординация. Я знаю, что по поводу “Риони” вам звонил лично Ющенко. Это правда?

— Вряд ли мне сейчас стоит обсуждать фамилии.

— Но вашу-то фамилию обсуждают. И как часто вам звонили министры и президенты по такому щекотливому поводу?

— Звонили.

— Николай Максимович, в итоге ваши визы стоят под скандальными объектами на Грушевского, 9-А, Мазепы, 11-А, за вами застройка Васильковского укрепления и еще много-много чего. Я не беру во внимание те визы, которые вы ставили в силу собственного нравственного выбора. Но все-таки как вы защищались от тех, которые вам откровенно навязывали? Ведь подпись-то на документах не Кучмы, Ющенко или Богуцкого, двери которого тот же Вагиф Алиев открывал ногой, а ваша! Отвечать вам.

— Во-первых, те случаи, о которых вы говорите, не были системой. Во-вторых, за каждую свою подпись я отвечаю. А министры и их замы отвечают за свои. Многие проекты согласовывались письмом министра или зама. Так, объект на Грушевского согласовывал замминистра Новохатько. По ул. Мазепы, 11-А мной был согласован абсолютно другой проект. Когда мы увидели, как все строится, мы все свои заключения отменили. Вопрос рассматривался на коллегии Минрегионстроя. Стройка замерла, был скандал, но сейчас дом резко пошел вверх…Пушкинскую, 7 в таком виде наша служба вообще не согласовывала.

— Так что, эту коробку самовольно строят?

— Получается, что так. Относительно застройки по ул. Щорса (Васильковское укрепление). Эта территория не является памятником в полном смысле этого слова. Там была какая-то история с Минобороны. В домах предполагалась часть квартир для военных. В ходе строительства привели всю территорию в порядок. Даже реставрация валов была включена в проект.

Понимаете, в чем проблема: любое строительство в наших условиях превращается в довольно странный процесс. Я многое повидал. Предположим, делается проект, рассматривается на Градсовете. Кому-то не понравилось, что делает Бородкин или еще кто-то…

Начинается возня, а почему не я? Бывает и так, что объект уже может начать строиться, а кто-то поважнее на него глаз положил — и давай торговаться… Часть жилой площади или еще какие-то условия. В Киеве даже действуют специально обученные пикетные бригады — ставят заборы возле площадок, собирают людей, митингуют… До тех пор, пока с ними не рассчитаются. Так что на все крики всегда надо смотреть глубже. Да и методов борьбы с историко-охранными службами в арсенале инвесторов достаточно. Есть такой механизм: берут в долгосрочную аренду какое-то историческое здание. Потом хочется надстроить мансардочку. Когда хозяин осознает количество необходимых согласований, он просто бросает здание на произвол судьбы. Чтобы разрушилось само по себе. Служба не в состоянии проконтролировать все адреса. Обнаруживал и такое, что под титульный лист согласованного проекта подшит абсолютно другой проект.

— Почему вы ушли?

— Это был мой личный выбор. (Однако по информации ZN.UA, освободить кресло Николая Максимовича попросил министр Кулиняка. Преемником Кучерука чуть не стал бизнесмен и владелец конюшни г-н Бутенко, которому давно благоволила экс-премьер Тимошенко, но не успела назначить. Азаров даже написал распоряжение о назначении Бутенко, однако о прошлых связях кандидата доложили президенту. Таким образом в кабинет Кучерука прямо из бизнеса въехал г-н Винграновский. Кстати, Кухаренко тоже сразу предложили подвинуться. Но тот решил остаться достраивать купола… Как оказалось — напрасно. — Авт.)

Александр Омельченко: “Позорная коробка на Пушкинской, 7 — моя ошибка. Но если Попов сказал, что ее снесет, то должен сделать это, невзирая на фамилии инвесторов”

— Александр Александрович, вы не были сторонним наблюдателем в истории развития городского ландшафта Киева. Вы были деятельным мэром, который много и долго строил. Вам самому теперь уютно здесь жить? Ничего не хочется переставить или выкинуть ко всем чертям, как из собственной квартиры, которую когда-то не совсем обдуманно позволил захламить дорогими, но ненужными вещами?

— Когда-то гостиницу “Хаят” тоже отнесли к разряду ненужных вещей. Сколько было споров, сколько шума — задавит Софию! И что? Теперь это объект ХХ-го столетия! Через 100 лет его будут фотографировать. Каждый новый объект в современном городе должен соответствовать уровню развития общества, и его надо сберечь как историческую правду. Как надо сберечь и старые объекты. Но на свободных местах надо строить только новое.

— Глава Союза архитекторов Украины Игорь Шпара почему-то не разделяет вашего оптимизма. Да и многие архитекторы убеждены, что давно пора снять шляпу и проститься со старым Киевом, который разрушен.

— Так это они его сами и разрушили! И я вам это докажу. Но сначала давайте вместе пройдемся от “Хаята” дальше. Институтская — ни одного нового здания, кроме банка “Аркада”, — красивое здание. Институтская, 3? Снесли после нас. Да, это бандитизм! Крещатик, 5 — за пять лет не отстроить? Преступление. Теперь Печерск. Самый критикуемый объект — Грушевского, 9-А. Это моя первая ошибка. Скажу правду. Здесь Генпланом и Градостроительным советом был утвержден 9-этажный дом. Аккуратный и аутентичный, который абсолютно вписывался в ландшафт. Я очень уважаю Валерия Черепа, но в 2003 году он был министром строительства и архитектуры и воспользовался неограниченным правом в плане согласований. Проект был переделан: в итоге появился абсолютно другой высотный дом с лишними пятью этажами. Я признаю, что надо было пойти на конфликт с Госстроем и защищаться.

— Тем более что по закону о столице вы могли это сделать.

— Могли. Может, я бы дальше так и сделал, когда увидел это убожество. Но инициативу взял на себя новый президент. Было даже открыто уголовное дело. Но потом Виктор Андреевич начал торговаться с инвестором и заказчиком. Поручил Петру Порошенко вести с ними переговоры. Им якобы пообещали два верхних этажа под размещение СБУ, которая бы оттуда (вы только подумайте!) охраняла будущую новую резиденцию Ющенко в Мариинском. Он собирался жить там с семьей. Вот главная причина того, почему дом на Грушевского не просто устоял, а еще и вырос, а не киевская власть. Резиденции не случилось, но заказчик с президентом поделился. (В этой связи напомним, что первоначальным инвес­тором проекта была фирма “Инвес”, руководил которой бывший военный Владимир Панчук. За фирмой стоял его друг детства — министр транспорта Георгий Кирпа. Сегодня, к сожалению, их обоих нет в живых. Был момент, когда среди инвесторов скандальной стройки мог появиться Вагиф Алиев. Однако после конфликта Алиева с Горбалем по поводу высотки на ул. Мазепы, 11-А “Ин­­вес” прекратила с ним всякие переговоры. Сейчас ведется строительство второй очереди объекта. — Авт. )

Идем дальше — площадь Славы реконструировали полностью. “Мистецький Арсенал” Ющенко себе присвоил, хотя указ Кучмы на этот счет был еще в 2003 году. Братья Ющенко узрели в этом деле большой бизнес. Бизнес получился, а “Арсенал”… Филармонию полностью реконструировали, а Бессарабка разве вам не нравится? Музей Ленина (Украинский дом) брат Ющенко взял в аренду на 49 лет. Это просто немыслимо! ВДНХ сделали дочерним предприятием Украинского дома — земли выставки тоже приглянулись президенту. Об этом надо говорить сегодня!

— Хорошо, что вы теперь говорите. Но давайте вернемся к вашим личным ошибкам.

— “Олимпийский”. Это вторая. Но это не моя и не архитекторов ошибка — это ошибка времени. Когда мы утверждали реконструкцию стадиона и строительство возле него, это был 2000 год. Евро никому и не снилось. Поэтому стандарты проектирования и строительства были отечественные. Сегодня строят по новым европейским стандартам.

— А с даром предвидения у стратегически мыслящего государственного чиновника как же? 2000-й — не 80-й.

— Ну, если у Суркисов его не оказалось… К тому же они на тот момент ни с Кучмой, ни со мной не контактировали.

Ну, да ладно. Ошибка третья: Пушкинская, 7. Настоящий скандал. Меня, правда, в этом контексте никто не вспоминает — стройка началась после меня. Но разре­шение-то Киевсовет дал при мне. Я об этом еще не говорил. Но обязан сказать правду, чтобы окончательно поставить крест на этом позорном объекте.

— Боюсь, что г-н Алиев так не считает.

— Алиев выкупил его уже потом. Сначала был мой зам Иван Фоменко и на тот момент председатель бюджетной комиссии Киевсовета Владимир Присяжнюк. Я глубоко уважаю Ивана Андреевича, который уже ушел от нас. И очень доверял ему в свое время. Он меня убедил, что проект нужный, и сессия приняла решение отвести этот угол под строительство… музея мэрии высотой в три этажа. Чтобы не выше здания Русской драмы. Однако всей правды мне на тот момент не сказал — Бог свидетель — на втором-третьем этажах были запланированы офисы. Ну а потом, уже при Черновецком, испохабили весь проект, перепродали Алиеву, музей выбросили и поставили эту дикую коробку. И это больший грех, чем дом на Грушевского. Когда Попов с Целовальником заявили, что здание снесут, я сразу им перезвонил и признал свою ошибку. Это было их сильное заявление.

— Но строительство почему-то не прекращается…

— Потому что борьба между Поповым и Алиевым равная. Я не знал и не знаю этого господина. Знаю владельцев “Эпицентра” Герег, “Мэтро”… Горжусь тем, что поверил в их бизнес когда-то. А Вагиф Алиев был одним из инвесторов реконструкции Бессарабки, на которую, заметьте, не было потрачено ни копейки из бюджета. Больше мы с ним не пересекались. Я симпатизирую Попову, но есть одно но: если сказал, что не будет этой стройки, значит, ее не должно быть! А то сегодня уже читаю в газетах — и Кучуку тяжело, и Целовальнику не по силам…

Здесь надо оставить подвал и два этажа, чтобы здание вписалось в исторический контекст. Тут никакого закона не нужно, достаточно одного желания Попова.

— Но по закону все решает Госкультурнаследие и Минкульт.

— У главы КГГА есть и другие полномочия — выставить охрану и милицию — человек восемь круглосуточно и никого не пускать на работу. С волками жить по-волчьи выть. Если председатель администрации заявил, что стройки не будет, то он должен забить гвоздь одним ударом. А если кто-то, не дай Бог, дойдет до президента и президент засомневается в его правоте, то Попов должен прийти и сказать: Ваша честь, спасибо за доверие, но я ухожу. Только так можно стать независимым. (Однако по информации ZN.UA столичная власть уже нашла более оригинальный выход из затруднительной ситуации. Скандальная коробка таки будет снесена. Но после того, как ее… достроят. Фишка в том, что если снести ее сейчас, то инвестор не имеет права на компенсацию из бюджета. А он ведь потратился на эту незаконную стройку… Когда же объект будет достроен, то власть его громко и торжественно снесет. На радость рейтингу Попова. А потом тихо и быстро извинится перед пострадавшим инвестором, и в качестве компенсации выделит ему равноценный убыткам земельный участок. Как говорится, и волки сыты и овцы целы. Откуда такая забота? Вообще персона г-на Алиева, который все последнее десятилетие дверь любого министра ногой открывает, украинской общественностью глубоко не исследована. Потому уточним только, что этот удачливый бизнесмен — а сегодня все самые привлекательные инвестиционные объекты в Киеве ведет компания “К.А.Н. Девелопмент”, контролируемая Алиевым, — один из самых крупных осколков империи Бакая. Среди его бывших партнеров такие известные фамилии, как Жеваго, Веселов, Кучеренко, Никонов… Пос­ледний, кстати, стал одним из партнеров Алиева в вышеназванной компании. Если расшифровать аббревиатуру, получится: “Крапивин. Алиев. Никонов. Девелопмент”. Здесь стоит обратить внимание и на г-на Крапивина. Родственник Алива в каком-то колене, а также друг детства небезызвестного Севы Могилевича. Про распахнутые двери министров не забыли? Ото ж…Прав­да, в итоге с Крапивиным случился конфликт, и из бизнеса он вышел. Перед президентскими выборами Алиеву пришлось испытать много волнений. Так,к примеру, в пентхаузах известной высотки на ул. Мазепы,11-А (что нависает над Аскольдовой могилой и не слишком красиво перешла от Горбаля к Алиеву — судятся до сих пор) “сидят” его партнеры Фирташ и Хорошковский. Юлия Владимировна, как известно, этих людей не сильно привечала. Но все обошлось. Алиев — частый гость на Банковой. Бизнес процветает. — Авт.).

— Реконструкцию Майдана к своим ошибкам не причисляете?

— А теперь стоит вернуться к началу нашего разговора. Почему в СМИ идет столкновение мнений архитекторов — кто-то хоронит Киев, кто-то наоборот. Да потому что каждый из них — не только Бабушкин или Кухаренко — имеют мастерские, записанные если не на себя, то на зятя или свата. Все без исключения! Бабушкин, Дубок, Кухаренко, Гордеев, Духовичный… Образовались олигархические кланы архитекторов. Это болезнь. Зайдите в КИМО и вы увидите, чьи дети там учатся. Зайдите на архитектурный факультет — тоже все поймете. Борьба кланов и архитектурных мастерских приводит к склокам и критике друг друга.

— Сан Саныч, я не принадлежу ни к одному их этих кланов, но мне не нравится этот стеклянный монстр на Майдане. Я не могу понять своих противоречивых чувств по отношению к “Парусам”… Я вообще не уловила какой-то стройной и четкой архитектурно-исторической концепции, которой бы придерживался город и государство, развивая Киев. Вкусовщина. Кто оказался у руля, тот и решил как надо?

— Архитектурный проект “Майдан незалежності” реализован на 50 процентов. Стела независимости не заполнена, внизу должен бить живой источник и располагаться звонница. За стелой вместо отеля планировалась красивейшая стена и паркинг на 4 тыс. мест. Более того, в проекте не было этого серого стекла — там была заложена цветная гамма мозаик. Да, допустили архитекторы просчет, раз заменили на простое стекло. Но это можно исправить — я готов из своих денег часть профинансировать. И не надо заявлять, что мы полностью изменим площадь. Не надо блефовать ради красивых слов, как это делает Целовальник. Вы до ума то, что есть, доведите…

“Паруса”? Бабушкин — талантливейший архитектор. Они вписались, находятся как бы в ложбине, не напирают и не давят. Другой вопрос, что вместе с “Парусами” было предусмотрено комплексное развитие Бессарабки — в том числе и подземное. Есть проект. Черновецкому было не до этого. Попов теперь должен пригласить инвесторов “Парусов” и уточнить, какую они внесли сумму в качестве паевого участия и все ли обязательства выполнены. Я уверен, что с них можно добрать миллиард и протянуть под землей целый город — от Бесарабки до Льва Толстого.

— И все-таки вас не смущало, что на своей должности Бабушкин реализовывался не только как чиновник, но и как бизнесмен?

— В какой-то степени — да. Но он проектировал прекрасные вещи. А в Париже башня? Мэра, позволившего это, хотели когда-то расстрелять, а теперь это главная достопримечательность страны.

— Но там после этого законом ограничили этажность в центре.

— Наш закон об охране исторической части Киева болтается по кабинетам больше 20 лет.

— А вы где все это время были? За десять лет могли убедить Кучму принять такой закон.

— Мы приняли Генплан. И он многие вещи регулирует. Однако выполнен только наполовину. В 2014 году планировалось перенести весь административный центр на Левый берег. Вот была бы основа для того, чтобы начать сохранять! Все бросили… 27 поправок в Генплан при Черновецком! В закон! Теперь стратегии новые пишем… А вы доделайте то, что уже утверждено. Почитайте внимательно, какие перспективы для Киева там выписаны и продуманы. Заметьте, нашими специалистами и учеными.

…Знаете, я не буду рвать на себе волосы и хаять свои десять лет. Я считаю, что мы сделали много добра городу — сколько новых зданий, храмов мы восстановили и построили … Мы были сильной властью в столице. Мы были независимы. Ни у меня в замах, ни в Киевсовете олигархов еще не было. Все были в меру обеспеченные и целеустремленные. И мы могли сказать президенту не грубо, а в полголоса — нет. И он это воспринимал. Премьеры звонили и советовались. Министры — просили. Если мы в чем-то ошиблись, то только потому, что делали.

Сергей Бабушкин:

“А если бы наши предки построили колокольню Лавры в 15 метров? Мы бы тогда вообще выше ничего не строили? Все это глупости…”

— Сергей Вячеславович, вы семь лет были главным архитектором Киева. Столько времени прошло, а копья до сих пор ломаются. Правильно все сделано или неправильно? Архитекторы, власть и община так и не пришли к какому-то единому видению, единой концепции градостроительной политики и охраны памятников истории и архитектуры. Закон об охране национального и культурного наследия удачно обходят. Если взглянуть на улицы столицы, то сразу понимаешь, что здесь хозяйничает хаос, а не какая-то идея. Вот и вы, похоже, работали исключительно по собственному наитию. Как вы считаете, все ли удалось?

— Я не могу себя оценивать — пусть этим занимаются другие. Под моим руководством и моим коллективом сделано действительно много. Работаем вместе уже более 25 лет. И дети наши уже стали работать. Построили более 140 объектов в Киеве. Инженерных, транспортных, общественных учреждений, банков, торговых центров, жилых домов… Безусловно, я реализовался. У меня есть последователи. Продолжает развиваться город. Другие города догоняют. В некоторой части это и наша заслуга — очень много интересных объектов и идей стало появляться.

— Вы сейчас говорите о “Мастерской Сергея Бабушкина”, которая имела и имеет много заказов и хорошо зарабатывает, а я спросила о вашей роли как главного архитектора города. По-моему, конфликт интересов на поверхности. Именно эту малость вам, кажется, и вменяли ваши коллеги.

— Да о чем вы говорите?! Самореализовался не только Бабушкин, а и все остальные. Они тоже застраивали город с радостью и большим удовольствием. На самом деле иметь свою мастерскую и быть главным архитектором гораздо сложнее, чем быть им и не иметь такой мастерской. И вообще говорить, что ты пользовался, это обвинение. Причем голословное. В бизнесе нет такого — главный ты или нет. Или ты умеешь что-то делать, или нет. Иначе к тебе никто не пойдет.

— Вряд ли кто-то из архитекторов может похвастаться тем, что построил в столице 140 (!) объектов. Да возьмите любой список — там каждый второй проект ваш.

— Повторяю, я не сам принимал те или иные решения. Я проходил градосоветы КГГА и Госстроя. И мне это было трудно: там согласовывали не должность, а конкретный проект. Да, мне всегда пытались предъявить, что я главный и проектирую. Но на то я и главный, чтобы проектировать. Пока я был на посту, все архитекторы могли работать с заказчиками. Никакого конфликта интересов не было, и уже лет восемь мне об этом не напоминали. Это дела давно минувших дней. Моя мастерская или чья-то еще… Я не скрывал, что она у меня есть. Я не занимался поборами и не жил на взятки. Критикуют? Значит, делал все правильно. Никто и никогда не аплодирует чужим удачам. Меня очень часто спрашивали разные органы: зачем вы это подписали, зачем то? А если бы не подписал, то спрашивали бы: почему не подписал? Вымогал, получается?

Я ни о чем не жалею, и горжусь тем, что я делал. И строителями горжусь. И свой любой реализованный объект считаю большой удачей. Ведь что такое сделать объект? Это титанический труд большого коллектива. Это время и знания. На самом деле никто из архитекторов как патриот не отказался от работы, которую ему давали. Ни один. И я не отказывался. Архитектор вправе сделать любой заказ.

— А как же профессиональная этика? У вас были случаи, когда вы по каким-то принципиальным соображениям отказались от заказа?

— Отказаться — это неправильно. А вот правильно повлиять… Это удавалось.

— Тогда в чем выражено ваше влияние на заказчика, когда вы проектировали, к примеру, известное строение на Кловской, 7.

— Это замечательный объект! Я имею к нему прямое отношение и как архитектор, и как автор. Это украинский инвестор. Это комплекс в 47 этажей. Это гордость. И меня абсолютно ничего не смущает. Выше или ниже Лавры…Где у нас записано в законе выше или ниже?

— То есть хотите сказать, что нужен закон? Как в Париже?

— Да нет таких законов нигде. У нас таких законов нет. Это все эмоции — выше или ниже. (Уточним, что в Генплане Киева про этажность в историческом центре на стр. 28 написано: не выше 27 м от уровня земли. — Авт.) Я всегда одно только говорю: слава богу, что колокольня Лавры высотой 96 метров оказалась. А если бы наши предки построили ее в 15 метров? Что, мы бы тогда вообще выше ничего не строили? Все это глупости… Я и к духовенству по этому поводу обращался. Вы думаете, меня это не волновало, что ли? Они сказали: вы мирское делаете, ну и делайте. Вы хоть одну статью найдите от имени священнослужителей. Только коллеги архитекторы пишут — выше-ниже… Разве это культура? Разве это оценка объекта? Софию, например, достраивали. Ведь она не была изначально такой. Все эти разговоры вообще от лукавого. Старый город… А что такое старый город? Во-первых, весь старый город надстроен минимум на один-два этажа — нет ни одной первозданной постройки. Возьмите любое здание… Мне помогли в этом историки (я много читал) — все надстроенные. После Второй мировой войны здания не воссоздавались, а достраивались.

— Грушевского, 9-A.

— Я имею прямое отношение и к этому объекту. Я его проектировал, а Василий Присяжнюк, ставший главным архитектором столицы после меня, согласовывал. Я и сегодня убежден, что на этом плато можно строить дома. И оно будет со временем застроено. Киев — это столица Украины. Мы все время забываем о том, что не живем 100 — 200 лет назад. Мы и время движемся вперед. Идет удивительное развитие столицы и независимого государства. И оно будет идти. И мы ничего с этим не сделаем. И это будет правильно. Новые здания должны строиться в новом стиле. Да, если хотите знать, не было бы “Парусов”, вообще было бы не ясно, где у нас центр столицы Украины. Все время нужно думать, что у нас столица. А здесь уж, как говорится, на вкус и цвет…

— Почему тогда не выработать единую концепцию, не закрепить ее законом? Вас такая мысль не посещала?

— У нас есть концепция — это большая необходимость строить. И еще раз строить. Еще 20 лет назад все офисы базировались в подвалах, и мы считали это за счастье. Когда мы построили первый “Подол-Плаза”, он не заселялся где-то года полтора. Я тоже не понимал, что же это мы построили… Ко всему нужно было привыкнуть.

— И к тому, что многие объекты в исторических ареалах согласовывались незаконно по звонку, тоже?

— Да ничего по звонку не согласовывалось. Вот лично я не снимаю с себя никакой ответственности. Я сам принимал решения. Как творческий зрелый человек, которому было поручено принимать такие решения. Я пошел на эту должность с гордостью, трепетом и почетом. Я все делал сознательно с ответственностью, и считаю, что поступал правильно. Как чиновник я все беру на себя. Я реализовывал концепцию развития города, которую требовало время. И это делал не только я, но и мои коллеги. Да, как главный архитектор я много предлагал коллегам, менял, советы давал… Потому что отвечал за все. На моей должности мог работать только человек, который в состоянии принимать решения.

— Пушкинская, 7.

— Строительство продолжалось без меня. Но я всегда говорил, что там может быть не больше трех этажей. Сейчас там больше. И к этому когда-то привыкнут. Архитектор хорошо сделал свою работу. Почему этот объект согласовали — это уже другой вопрос. К чиновникам.

— Грушевского, 30, это ваш …

— …знаете что, давайте так напишите: ни о чем не жалею, все правильно сделал. Каяться не буду.

…Что ж, пазлы сложились. Картина вышла достаточно бездарная, зато дает ответы на главный вопрос: почему и благодаря кому старый Киев потерпел поражение в войне за свой первозданный вид? Кто-то назовет это мировой тенденцией — бизнес, деньги, инвестиции… И будет прав. Кто-то оглянется на те редкие европейские города, которые этой потребительской тенденции не поддались, и окажется сильно расстроен… И тоже будет прав. Неужели Киев с его тысячелетней историей не достоин, чтобы его берегли?!

Изменить ситуацию можно в один момент. Принять закон, ограничить застройку в центре, снести и запретить то, что построили или пока только пролоббировали незаконно. Не важно кто — Алиев, Ахметов, Фирташ, Хорош­ковский, Парцхаладзе и или любой другой.

Об этом простом пути знают и президент, и Верховная Рада, и глава КГГА Попов. Все. Захотят ли они что-нибудь изменить? Не факт. Мы со своей стороны делаем все что можем. Как и сотни тех, кто честно защищает своей город на акциях против застройки. Но этих людей так мало… А ведь заставить сделать выбор в пользу города могут только сами киевляне.

Инна ВЕДЕРНИКОВА