Александр Богомолов: Мусульманином быть проще, чем крымским татарином

Насколько сегодня крымские татары религиозны?

Не более чем все остальное население. Просто некоторые проявления чужой религии для большинства выглядят более заметными.

Как вы думаете, крымскотатарская молодежь будет активно идти в религию?

Все сообщества, пытаясь реализовать свои интересы, реализуют их в форме ответа на вопрос: кто мы такие и каковы наши права. Мы — крымские татары? Или мы — мусульмане? Для одних приоритетом является утвердительный ответ на первый вопрос, для других — на второй. Но среди молодежи уже выделяется группа, которая в первую очередь делает ставку на исламскую идентичность, а не на этническую. Возможно, так происходит потому, что реализовать себя как представителю религии несколько проще и экономнее, чем как представителю этнического сообщества. Есть определенный набор предписаний, ясно, что нужно делать. В то же время о том, что такое правильный татарин, русский или украинец, можно очень долго спорить и не прийти к общему знаменателю.

Насколько неформальные исламские течения, присутствующие в Крыму, опасны?

Их воспринимают как опасность, потому что религия связана с авторитетом и, соответственно, с властью. Люди, которые участвуют в этой борьбе с обеих сторон, в общем-то участвуют в политической борьбе, так или иначе оспаривают власть. Но это вовсе не значит, что они оспаривают верховную власть в государстве. И очень смешно слышать, когда кто-то начинает обвинять Хизб-ут Тахрир в том, что они хотят ниспровергнуть государственный строй в Украине, потому что выступают за халифат. Это звучит почти так же убедительно, как обвинять христиан в том, что раз они выступают за Царствие Божие, то они против республиканского строя.

Сейчас Хизб-ут Тахрир, судя по всему, пребывает в упадке. Хотя до недавнего времени его действительно боялись, предполагалось, что это угроза даже для чего-то большего, то есть для страны в целом. Но угроза была вполне ощутимой и реальной лишь для структур власти и лидеров в крымскотатарском сообществе, то есть для муфтията и меджлиса. Кстати, престиж Хизб-ут Тахрира очень сильно подорвали события в арабском мире: люди наконец поняли, что на самом деле это просто маргинальное течение, которое никакую политику нигде не определяет.

По сути, Киев создал в Крыму параллельный муфтият, подчиненный Духовному управлению мусульман Украины (ДУМУ), с которым не первый год не могут найти общий язык ни меджлис, ни Духовное управление мусульман Крыма. Для чего власть это делает?

Тут скорее не для чего, а почему. Крымскому муфтияту кажется, что в отношении них обязательно должна существовать последовательная государственная политика, которая шаг за шагом преследует какую-то цель. И в результате вот таких шагов у них складывается впечатление, что государственная политика последовательно преследует цель раскола крымских мусульман, пытаясь воплотить известный принцип Британской империи — разделяй и властвуй. На самом деле очень часто украинская государственная политика не только в отношении мусульман, но и в отношении других вопросов происходит не от большого ума. Она складывается из стереотипов и представлений в головах у чиновников, из их каких-то краткосрочных интересов, например, с кем-то они подружились, кому-то больше доверяют. В итоге получается, что она порождает эффекты, неблагоприятные для самого украинского государства. В частности, политика в отношении мусульман Крыма совершенно ненужным образом раздражает их, хотя никому не нужно порождать напряжение между различными мусульманами, создавать какие-то новые сущности, когда самих-то мусульман в Крыму не очень много — 170—180 тысяч. Но ситуация такова, что есть мусульманские организации (ДУМУ), которые давно установили хорошие отношения с центральной властью. Шейх Ахмед Тамим очень давно известен украинскому чиновничеству, у него хорошие связи. А крымские татары до сих пор часто вызывают недоверие у чиновничества.

На кого больше ориентируется крымский ислам?

По-разному. Он и тем и этим интересен. Есть арабское влияние, оно больше проявляется на фоне нетрадиционного ислама, представленного в Крыму теми же салафитами, Хизб-ут Тахриром, “Братьями мусульманами”… А если посмотреть на официальный крымский ислам, муфтият, то он больше под влиянием Турции. Здесь и особые отношения с турками, да и руководство меджлиса с Турцией хорошие связи имеет.

Но все это опосредованно, потому что большинство крымских мусульман не владеют арабским языком, немногие знают турецкий, да и крымскотатарский язык, к сожалению, можно отнести к языкам, находящимся в ситуации риска. Я бы отнес крымский ислам к русскоязычному исламу, сформировавшемуся на территории бывшего Советского Союза. Существует целая масса русскоязычных религиозных сайтов, перепечатывается и переводится на русский язык исламская литература (правда, очень часто некачественно). Печатная продукция, которая попадает в мечети, однотипна — что на Северном Кавказе, что в Татарстане, что в Москве, что в Крыму. В значительной степени атмосфера вот в этой среде — русскоязычного ислама — и определяет температуру воды в стакане.