— Сергей Георгиевич, как Вы оцениваете последние изменения в структуре собственности украинских металлургических компаний?

— Раньше мне часто задавали мне вопрос: “Когда украинские предприятия станут составной частью каких-либо мировых структур?”. Я всегда отвечал, что этот процесс уже давным-давно произошел. Трудно представить, чтобы страну, которая стабильно находится в первой десятке мировых производителей стали, минуют общие глобализационные, интеграционные или какие-либо другие процессы. На самом деле мы уже очень давно участвуем в борьбе, которая происходит на мировых рынках между глобальными компаниями.

— Как бы Вы оценили уровень технологического оснащения металлургических предприятий Украины? Какие работы проведены и что еще нужно сделать?

— В год, предшествующий кризису, уровень инвестиций в модернизацию был достаточно большой. Если когда-то мы мечтали о 25 долларах на одну тонну стали, то в 2007 году этот показатель превысил 50 долларов.

Когда Украина получила независимость, доля стали, разливаемой на машинах непрерывного литья заготовок (МНЛЗ), была 12%. Потом этот показатель возрос до 18%, что это было связано с сокращением объемов производства. Благодаря вводу в эксплуатацию новых МНЛЗ сегодня это уже 50%, но должно быть 100%.

В стране сейчас крайне мала доля выплавки электростали — около 4%. А в целом по миру — это порядка 40%. Нам обязательно нужно увеличивать этот показатель. Предпосылкой к этому может стать увеличение мирового производства железа прямого восстановления.

— Имеются ли у наших металлургов предпосылки для внедрения этой технологии?

— В исследовательском плане проводится достаточное количество работ и идет определенная подготовка, но в Украине есть проблема. Традиционные технологии предполагают, что восстановление происходит в твердой фазе, без расплавления, что возможно только для особо чистых материалов. Украинские рудные материалы — преимущественно железистые кварциты, где кремнезем или кварц связан с желесосодержащими компонентами и менералами — невозможно использовать в этих технологиях.

Но сейчас появляются процессы, которые позволяют перерабатывать бедные и, в том числе — окисленные руды. Я считаю, что еще нужно будет возвращаться к вопросам экономики этих технологий. Но ведь когда-то и алюминий был очень дорогим металлом, который после начала его массового производства стал вторым по распространенности конструкционным материалом.

— Насколько критично то, что металлурги не успели до кризиса модернизировать прокатный передел?

— В начале девяностых годов большинство предприятий увидели стержень реконструкции как раз в прокатном переделе. Однако сегодня специалисты сходятся во мнении, что без строительства современных сталеплавильных цехов невозможно добиться высокого качества продукции. Качество проката начинается с качества стали. Если будет желание и финансирование, то реконструкцию можно провести за два-три года, что наглядно продемонстрировали собственники Алчевского меткомбината.

— Правда ли, что украинским компаниям сейчас тяжело конкурировать по себестоимости с основными конкурентами?

— У нас еще есть определенный запас прочности, но уже в текущем году могут возникнуть проблемы. Мы когда-то считали показатели себестоимости и обратили внимание, что российские и турецкие компании могут обойти наших производителей. Нужно настойчиво продолжать реализовывать программы по экономии энергоресурсов. Потому что именно по этой статье расходов мы мало конкурентоспособны с россиянами, так как внутренние цены на газ для российских компаний существенно ниже. Именно снижение себестоимости в сравнении с российскими, турецкими и китайскими компаниями может стать стимулом для возобновления и продолжения программ модернизации.

— Что нужно сделать для оживления внутреннего металлорныка?

— Нет кризиса в металлургии, есть кризис в металлопотребляющих отраслях, который и предопределяет снижение объема производства металлургов. Так было и в начале девяностых годов, так было и в 2008 году. Если в докризисное время мы смогли довести потребление на внутреннем рынке до 30%, и это тоже относительно небольшая доля, то потом он сократился в два раза — до 15%. Нужно работать с украинскими потребителями, ориентируя их на потребление украинского металла. Например, в Россию вы не завезете ни одной тонны труб без одобрения со стороны Фонда развития трубной промышленности Российской Федерации. Нужно разрабатывать программы, которые позволят увеличить внутреннее потребление до мировых показателей. Ведь в развитых странах потребление металла на душу населения составляет более пятиста килограмм. При таком значении весь украинский металлопрокат может потребляться на внутреннем рынке.

— Все хотят ориентироваться на прокат с высокой добавленной стоимостью. А могут ли отечественные металлурги выйти на эти рынки?

— Это в идеале. Но сейчас нужно действовать по принципу “делай то, что покупают”. Если исторически сложилась, что мы работаем в нише массового метала, то в ней нужно работать. Ведь даже когда на рынке Юго-Восточной Азии заработал “китайский пылесос”, мы смогли переориентироваться на новые рынки сбыта и выйти на потребителей Ближнего Востока, Северной Африки. Нужно продолжать вести борьбу за отмену ограничений, которые действуют на наиболее дорогостоящих рынках — США, Евросоюза. И, конечно же — развивающиеся страны — Индия, Китай, где исключительно большие резервы для увеличения внутреннего рынка.

— Возможно ли, что уже в ближайшие годы Украина сократит имеющиеся мощности по производству стали?

— В конце восьмидесятых годов в УССР было 52 миллионов тонн сталеплавильных мощностей. И если они не использовались на 100%, то это предприятие было объектом критики. За годы независимости было выведено порядка 11 миллионов тонн мощностей, а уровень использования оставшихся сегодня, как и во всем мире, находится в районе 65-75%. Я думаю, что в обозримом будущем на месте мартенов будут вводиться новые сталеплавильные мощности, но они не будут превышать существующие в настоящее время. Акцент должен быть сделан не на экстенсивное, а на интенсивное развитие. На качественное техническое перевооружение с учетом высоких технологий.

— Как повлияет на украинский ГМК отмена моратория на тарифы госпредприятий?

— Сейчас металлурги ставят вопрос по другому: не нужны льготы, верните нам НДС. Но я не исключаю, что еще вернутся к вопросу продления льгот. Ведь у металлургов нет уверенности, что их партнеры не захотят отыграться за те условия моратория, которые действуют с осени 2008 года. Госмонополии могут попытаться взять реванш.

Справка “УкрРудПрома”

Грищенко Сергей Георгиевич родился 30 июня 1950 г. в Запорожье. Окончил Днепропетровский металлургический институт, имеет степень доктора технических наук.

1972 — плавильщик ЦЗЛ Запорожского завода ферросплавов.

1972-1973 — служба в Вооруженных Силах СССР.

1974-1991 — работа в Украинском НИИ специальных сталей, сплавов и ферросплавов.

1991-1992 — главный ферросплавщик Государственного комитета металлургической промышленности Украины.

1992-1997 — начальник отдела, начальник Управления цветной металлургии и ферросплавов, заместитель министра промышленности Украины.

1997-2000 — заместитель министра промышленной политики — председатель Государственного департамента золотодобывающей и золотоперерабатывающей промышленности, Первый заместитель Министра промышленной политики Украины.

2000-2001 — заместитель председателя Государственного комитета промышленной политики Украины.

2001-2003 — заместитель Государственного секретаря Министерства промышленной политики Украины.

2003-2005 — советник вице-премьер-министра Украины.

2005, 2007-2010 — заместитель Министра промышленной политики Украины.

Заслуженный деятель науки и техники Украины, лауреат Государственных премий Украины в области науки и техники (1988 и 1998). Вице-президент Украинской ассоциации предприятий черной металлургии “Укрмет” (с 1999), председатель совета директоров Научно-производственного концерна “Укрцветмет” (с 2003), вице-президент Украинского национального комитета Международной торговой палаты (с 2005).