В 2014 году Россия начала вооруженную агрессию против Украины, в результате которой наша страна потеряла контроль над Крымом и частью Донбасса. До конфликта, в 2013 году, эти территории вместе производили 17,5% ВВП Украины. Тем не менее, за период 2013—2015 годы украинский ВВП сократился более чем на 50% (в долларовом эквиваленте). Почему это падение оказалось значительно больше, чем вклад потерянных регионов? Кто в остальной украинской экономике пострадал больше остальных от войны, а кто наоборот выиграл? И какую роль в этом сыграли производственные цепочки?

Можно было бы предположить, что географическая близость к зонам конфликта будет в первую очередь определять те украинские районы, которые больше всего экономически пострадали от него. Однако и Донбасс, и Крым были тесно интегрированы в украинскую экономику: в них были и поставщики, и клиенты большого числа фирм из остальной Украины. Поэтому карта изменений доходов в разных районах, построенная в свежем исследовании Василия Коровкина (CERGE-EI) и Алексея Макарьина (EIEF и CEPR), показывает, что экономический эффект вооруженного конфликта распространялся не столько географически, сколько по существовавшим производственным цепочкам.

Точно отследить эффекты войны для всей украинской экономики очень сложно, ведь практически невозможно проследить все существующие связи между всеми экономическими агентами в одной стране. Тем не менее, авторы исследования дают, пожалуй, самые достоверные ответы на вопросы о влиянии военного конфликта на экономику на основе современных данных.

Вместо того, чтобы следить отдельно за каждой фирмой и каждым потребителем, авторы решили проследить за грузопотоками внутри украинской экономики. Абсолютно весь трафик учесть было бы нереально, но согласно агрегированной статистике, около 80% всех грузоперевозок в Украине осуществляется по железным дорогам. Проанализировав данные обо всех железнодорожных перевозках за 2013—2016 годы, авторы смогли восстановить не только большую часть структуры производственных цепочек до конфликта, но и проанализировать, как эти цепочки менялись во время и после конфликта.

Дальше они сравнили изменение выручки за годы конфликта у двух групп фирм: у фирм с контрагентами в затронутых регионах и у фирм без прямых связей с оккупированным Донбассом и Крымом. Это позволило обнаружить, что, действительно, экономические связи с регионами конфликта привели к значительному снижению доходов фирм. При этом больше всего пострадали те фирмы, у которых в затронутых регионах были именно клиенты, а не поставщики.
Более того, обнаружилось, что сильно пострадали даже те фирмы, которые были связаны с регионами конфликта не напрямую, а опосредованно, то есть через поставщиков их поставщиков, клиентов их клиентов и тому подобные связи. Такие эффекты “второго порядка” оказались весьма существенными, размером примерно в треть от эффектов “первого порядка”. Эти результаты помогли объяснить, почему исключение всего нескольких регионов из экономики привело к такому значительному падению общего выпуска. В частности, эти регионы были настолько тесно интегрированы в остальную экономику, и так много других фирм зависело от них, прямо или косвенно, что по существующим производственным цепочкам этот конфликт докатился практически до каждой украинской фирмы.

Тем не менее, внутри украинской экономики нашлись не только проигравшие, но и выигравшие от вооруженного конфликта. В то время, как многие фирмы потеряли своих поставщиков и клиентов (а также их поставщиков и их клиентов и так далее), часть фирм, фактически, избавилась от своих конкурентов. Во-первых, исчезла конкуренция с компаниями, непосредственно расположенными в оккупированном Донбассе и Крыму, а во-вторых, многие из оставшихся конкурентов лишились своих поставщиков и клиентов. В результате такой перестройки производственных цепочек некоторые фирмы стали более критически важными для всей Украины, то есть более тесно интегрированными в ту часть производственных цепочек, которая сохранилась после конфликта. Авторы исследования показывают, как на основе железнодорожных данных до конфликта в 2013 году можно было использовать структуру производственных цепочек чтобы успешно предсказать те фирмы, которые действительно больше всего выиграли от конфликта.

Наконец, авторы обнаружили, что после конфликта структура производственных цепочек Украины не осталась такой же, как до конфликта, но без оккупированного Донбасса и Украины. Вместо этого многие украинские фирмы довольно быстро нашли себе новых поставщиков и клиентов и, тем самым, перестроили существующие производственные цепочки. Именно такая быстрая и гибкая реакция на войну помогла снизить падение доходов медианной украинской фирмы на 80%.

Таким образом, используя big data о железнодорожных перевозках, Василий Коровкин и Алексей Макарьин показали, как можно получить ответы на многие вопросы, важность которых выходит далеко за пределы зоны боевых действий: как найти всех пострадавших от конфликтов, даже если они удалены от них географически и напрямую никак не контактируют с пораженными регионами; как шок из одного региона распространяется по всей экономике; насколько быстро экономика перестраивается в ответ на крупные шоки и как сильно это увеличивает ее устойчивость.