Не смирившись с поражением, покупатели затеяли антимонопольное расследование. В ответ бразильская Vale обвинила своих европейских заказчиков в нарушении правил конкуренции.

Хотя на рынке всегда есть победители и побежденные, а сырьевой бизнес часто проявляет высокую агрессивность, сейчас эта агрессия победителей и обиды побежденных на рынке железной руды достигли необычно высокого уровня. События явно развиваются по нетривиальному сценарию: ни в одной другой сфере еще не случалось такого, чтобы производители и потребители одновременно выдвинули друг против друга обвинения в нарушении законов о конкуренции. В результате разгорается грандиозная битва, в которую вовлечены антимонопольные органы Европы, Азии и Австралии. Вероятно, разгорание этой битвы приведет к появлению на сцене тяжелой артиллерии — Министерства юстиции США. Острота событий явно ненормальна — она указывает на разрыв конструктивных взаимоотношений между производителями руды и их заказчиками.

Надо признать, что у покупателей руды есть серьезные основания для обвинений поставщиков в злоупотреблении монопольным положением: три крупнейшие горнорудные компании мира — Vale, BHP Billiton и Rio Tinto совместно осуществляют около 70% морских поставок и в условиях дефицита они ультимативно навязали потребителям крайне невыгодные контракты. Фрагментированной сталелитейной промышленности, в которой рыночная доля ни одной компании не превышает 10% (а у большинства — гораздо меньше), нечего противопоставить горнорудным гигантам. Нечего, кроме согласованной позиции в переговорах. Что, впрочем, европейским производителям не помогло, но предоставило Vale формальные основания для встречного иска. Бразильская группа обвинила членов Европейской организации производителей стали Eurofer в сговоре и согласованных действиях в переговорах с поставщиками. В иске указано, что конкурирующие на рынке стальной продукции компании не конкурируют между собой в ценовых переговорах по руде, и группа считает, что эта согласованная позиция есть нарушение правил конкуренции.

Перспективы этих исков довольно туманны. Взаимоотношения в бизнесе часто маскируются туманными фразами о создании “блага” для клиентов и взаимовыгодных решениях. В реальности сделки распределяют это “благо” весьма неравномерно — выгоду получают производители за счет потребителей или наоборот. И только если существование монополии (или угроза ее появления) стимулирует инвестиции и инновации, которые приводят к расширению возможностей тех и других в долгосрочном плане, возникает действительная польза для обеих сторон.

Монополизация рынка ЖРС — реальный факт, весьма опасный для покупателей. Однако юристы, ратующие за слияния и поглощения, утверждают, что даже крупная доля значимого рынка не обязательно должна вызывать подозрения. С их точки зрения, сила ценовых рычагов таких компаний часто оказывается ограниченной угрозой появления новых конкурентов или даже совершенно новых технологий, только и ожидающих удобного момента для прорыва на рынок — например, обвинения монополиста в злоупотреблении.

Однако перспектива потенциальных пришельцев не может послужить утешением для производителей стали, которые сейчас ведут ценовые переговоры с тремя фактическими поставщиками. Понятно, что из-за большой длительности освоения инвестиций в горнорудную промышленность эта ситуация сохранится на долгие годы — по оценкам Australian Competition and Consumer Commission (ACCC), реализация проектов на новых месторождениях продолжается 10-15 лет. Кроме того, крайне немногие компании способны проникнуть в железорудную отрасль, оградившуюся от новичков мощными барьерами. В этой ситуации перспектива появления новых конкурентов представляется эфемерной. А рынок, который реально контролируют три крупных компании, не может считаться конкурентным, если в отрасль нет легкого доступа — в короткие сроки и с умеренными инвестициями. Разумеется, рынок ЖРС не удовлетворяет этим критериям.

Можно ли вынудить железорудных монополистов не злоупотреблять своим положением? До сих пор покупатели такого способа не нашли. В текущем году поставщики почти удвоили цены на руду и заменили годовые контракты квартальными. Похоже, что с 1 июля цены будут повышены еще на 33-35%. Возможно, нынешний конфликт — отражение личностей топ-менеджеров и внутренней культуры крупнейших поставщиков сталелитейного сырья. И уж точно он связан с возобновлением дефицита из-за огромного спроса на сырье в Китае. И если потенциальная угроза появления потенциальных пришельцев не стала препятствием для огромного повышения цен в 2010 году, то могут ли регуляторы рассчитывать, что эта угроза воспрепятствует дальнейшим повышениям?

Альтернатива — уменьшение размеров компаний “большой тройки”. Но сделать это Еврокомиссия неспособна: большинство активов этих групп расположено в Бразилии и Австралии, а попытка осуществить реструктуризацию отрасли в одностороннем порядке неизбежно спровоцирует обвинения в неоколониализме (кстати, бразильское горнорудное лобби уже задействовало этот аргумент). Пожалуй, было бы проще, если бы процесс ограничения амбиций монополистов возглавила ACCC, ужесточая поведенческие и другие условия. Но, как минимум, Еврокомиссия и другие регуляторы должны заняться интенсивным расследованием в масштабах всей отрасли, чтобы обеспечить защиту потребителей в условиях отсутствия конкуренции.

Такая необходимость обусловлена абсурдом ситуации. В условиях очень медленного восстановления мировой экономики большинство рынков стальной продукции остаются в стагнации, и попытки производителей повысить цены вряд ли увенчаются успехом в обозримом будущем. При этом рост цен на сырье выводит компании за грань рентабельности. Однако в Китае спрос на сталь есть, и страна опустошает мировые рынки руды и коксующегося угля. Следствие — дефицит сырья, закладывающий основу для дальнейшего роста цен. Как говорит глава Vale Роджер Анъелли, цены диктует не его группа, а рынок. И в этом он совершенно прав. Но понятно, что монополизированный и конкурентный рынки диктуют цены по-разному.