Заставят ли Ахметова “делиться” с государством?

Железная руда, как и все полезные ископаемые в Украине, принадлежит народу. Но формальный собственник получает за свои богатства ровно столько, сколько решит власть. Фактически же зарабатывает на руде тот, кто ее добывает и продает. И, как показывает опыт, даже невероятные прибыли олигархов не означают, что они согласятся делиться ими с народом.

Руда для Украины — один из самых важных ресурсов. Мы занимаем седьмое место в мире по залежам. И это одна из крупнейших категорий экспортной продукции страны.

В последние годы только официальная прибыль горно-обогатительных комбинатов Украины составляла около 40 млрд грн в год. То есть это колоссально прибыльный бизнес.

70% всех прибылей от добычи руды приходится на компании, владельцем или совладельцем которых является Ринат Ахметов. В некоторых компаниях он делит долю собственности с Вадимом Новинским и Игорем Коломойским. Второй крупный игрок — Константин Жеваго, карьеры которого приносят около 10 млрд грн чистой прибыли ежегодно (см. табл. 1).

Здесь вспомним о настоящем собственнике недр Украины — народе. Сколько же досталось ему? За 2020 год государственный бюджет получил рентной платы за добычу руды всего 3,9 млрд грн. То есть собственник полезных ископаемых получает в десять раз меньше, чем владельцы добывающих их компаний.

Но в 2021 году прибыли Ахметова и компании могут стать намного больше. Ведь только за семь месяцев этого года Украина отправила на экспорт руды больше, чем за весь 2020 год. Объем экспорта в этом году составляет 4,8 млрд долл., тогда как за весь прошлый год — 4,4 млрд. А стоимость руды на мировых биржах уже три месяца держится на историческом максимуме более 210 долл. за тонну.

Секретом невероятной прибыльности бизнеса по добыче руды является высокий спрос на это сырье на мировом рынке и низкая себестоимость в Украине. Высокий спрос, растущий значительно быстрее, чем предложение сырья, приводит к постоянному увеличению его стоимости на мировых биржах.

Однако чрезмерный спрос приводит к негативному следствию — подорожанию продукции из металла. И это подорожание касается как внешнего, так и внутреннего клиента. Например, цены на металлопродукцию в Украине за последний год также выросли почти вдвое вслед за экспортными ценами на руду. При том, что себестоимость производства металла почти не изменилась.

Продавать металл дешевле производителям просто неинтересно. Выгоднее продать сырье на экспорт.

Учитывая, что большинство производителей металла в Украине входят в те же структуры собственности, что и горно-обогатительные комбинаты, вопрос поднятия цен в связке руда—металл согласовывается мгновенно. Антимонопольный комитет Украины на это повышение никак не отреагировал.

Для того чтобы компенсировать рост цен на внутреннем рынке, другие страны вводят дополнительные экспортные сборы с руды, таким образом уменьшая прибыль компаний и компенсируя негативные последствия для экономики страны (см. табл. 2).

Например, Россия ввела специальный экспортный налог на руду на уровне 15% от экспортной стоимости, но не менее 54 долл. за тонну. А это 25% полной экспортной стоимости сырья по текущим мировым ценам. Таким образом там пытаются минимизировать негативное влияние на экономику. Продавать руду на экспорт станет менее выгодно, поэтому производители должны опустить цены на металл для внутреннего покупателя.

Австралия, являющаяся абсолютным лидером по объемам добычи руды, планирует в этом году вернуть 40% налога на сверхприбыли компаний, добывающих руду. Это еще один путь, как заставить компании, разрабатывающие недра, делиться с их собственником.

Основная проблема Украины заключается в том, что сумма дивидендов (ренты) владельцу полезных ископаемых рассчитывается относительно стоимости добычи этих полезных ископаемых. Соответственно, чем дешевле добывать руду, тем меньше получает бюджет.

Фактическая цена, получаемая государством, — около 2,5—3 долл. за тонну руды. Учитывая, что мировые цены давно достигли 200 долл. за тонну, дивиденды для народа составляют более чем скромные 1,5% конечной стоимости товара.

Так, Россия, кроме экспортной пошлины в 54 долл. за тонну, еще и в 3,5 раза увеличила рентную плату (там до прошлого года действовала ставка 4,8%). Теперь государство получает около 4 долл. с тонны, поступающей на внутренний рынок, и почти 60 долл. за тонну руды, идущую на экспорт.

При этом большинство стран давно перешли к расчету платы за пользование недрами согласно рыночной цене на руду. Например, для Австралии рента составляет 7,5% от продаж. По нынешним ценам это 15,75 долл. за тонну.

Если бы мы использовали принцип платы согласно рыночной цене руды, как в Австралии, то вместо 3,9 млрд грн за прошлый год получили бы в бюджет более 12 млрд грн только рентной платы.

Но рента это далеко не все, что платят горные компании в других странах. Во многих странах, кроме платы за пользование недрами, предполагаются и дополнительные налоги с так называемой сверхприбыли компаний, добывающих руду.

Например, для Австралии действует дополнительный налог MRRT (Minerals Resource Rent Tax), составляющий 22,5% от прибыли компаний. В этом году власть хочет повысить его до 40% от прибыли на фоне рекордных цен на руду.

Если бы наши компании платили такой налог, то бюджет получил бы дополнительные 10 млрд грн за прошлый год.

В итоге австралийские добывающие компании платят в бюджет своей страны в 5—6 раз больше, чем Ахметов и Жеваго. Поэтому наши олигархи могут увеличивать свои состояния в геометрической прогрессии и улучшать свое место в списке Forbes.

Увеличить пошлину — миссия невыполнима

Весной этого года в Верховной Раде появилось несколько законопроектов о внесении изменений в Налоговый кодекс страны в части определения рентной платы за добычу руды.

Основной проект №5600, инициатором которого записан премьер-министр Денис Шмыгаль, предусматривает два главных нововведения:

1) считать стоимость руды предлагается не относительно цены добычи, а относительно цены на мировом рынке (по индексу IODEX 62% FE CFR China);

2) рентная плата будет дифференцированной и зависеть от стоимости на китайской бирже.

Максимальный размер ренты должен был составлять 16% при цене более 180 долл. за тонну. Но уже в первом чтении законопроект сильно переполовинили. Результатом подковерных договоренностей стало то, что максимальную ренту значительно снизили.

Теперь законопроектом предусмотрены три размера ставок:

— 3,5%, если средняя стоимость железной руды по индексу IODEX 62% FE CFR China за налоговый (отчетный) период составляет 100 долл. и меньше;

— 5,0%, если средняя стоимость железной руды по индексу IODEX 62% FE CFR China составляет более 100 долл. и не превышает 200 долл.;

— 10,0%, если средняя стоимость железной руды по индексу IODEX 62% FE CFR China составляет свыше 200 долл.

То есть власть уже пошла на уступки Ахметову. При нынешних ценах депутаты готовы получать ренту в бюджет на 10—15 долл. меньше, чем в первоначальном варианте. А в том случае, если цены упадут ниже 100 долл. за тонну, то платить Ахметов и компания будут так же, как и сейчас.

Но даже этот компромиссный вариант вовсе не гарантирует того, что законопроект быстро примут во втором чтении и что примут вообще. Планировалось, что изменения в законодательстве заработают уже с 1 июля. Но теперь в лучшем случае закон вступит в силу лишь с сентября.

Основная проблема законопроекта заключается в том, что он почти гарантированно приведет к росту цены на металл на внутреннем рынке. С учетом монополизованности рынка металлопродукции в Украине поднятие ренты будет означать мгновенный рост цен на прокат и литье на украинском рынке. И надеяться на то, что Антимонопольный комитет в этот раз станет серьезным предохранителем для злоупотреблений довольно сложно.

В случае применения комплексного подхода (рента + дополнительный налог на прибыль или рента + экспортная пошлина) вторая составляющая фактически не влияет на себестоимость производства продукции для внутреннего рынка, а соответственно, не является даже теоретическим основанием для увеличения цен для внутреннего клиента.

Среди критиков законопроекта есть те, кому больше по душе российский подход с применением дополнительных экспортных пошлин. В таком случае применение дополнительной платы касается только экспортной продукции, а стоимость металла на внутреннем рынке остается неизменной. Правда, экспортные пошлины — это, скорее, временная мера, чем постоянное решение.

Австралийский вариант с применением дополнительного налога на прибыль пока как вариант для Украины всерьез не рассматривается. Хотя этот вариант тоже выглядит вполне логичным с учетом того, что добывающие компании не являются владельцами руды, а только осуществляют добычу и реализацию народного имущества. Соответственно, распределять прибыль с государством вполне закономерно, когда речь идет об ископаемых.

В ближайшие месяцы можно ожидать напряженной борьбы за руду. Удастся ли заставить олигархов делиться с народом прибылью, мы увидим совсем скоро. Но уже сейчас можно сказать, что пока власть не выглядит готовой к бескомпромиссной борьбе. То, что уже в первом чтении амбиции власти потеряли больше трети, говорит о дальнейшем давлении и торгах со стороны Ахметова. Для этого будут применены все ресурсы: от лояльных депутатов, собственных медиа и “экспертов” до возможного шантажа и подкупа народных избранников. Ведь речь идет о десятках миллиардах гривен, которые Ахметов и компания могут платить, а могут и не платить. А зависит это от власти.

Параллельно с этой борьбой также будет разворачиваться битва за сохранение льготной ставки для перевозки руды по железной дороге и влияния на порт “Южный”. Железная дорога и морской торговый порт обеспечивают для экспортеров руды не менее важные условия дешевой транспортировки и отправки сырья за границу. Причем “Укрзалізниця” делает это фактически себе в убыток и перекрывает дешевый тариф на транспортировку руды за счет других категорий товаров. То есть дотирует бизнес Ахметова и Жеваго.

Следовательно, дешевая рента и дешевые перевозки и перевалка приносят горно-обогатительным компаниям около 25 млрд грн ежегодно. Это средства, которые не получает государство. 

Владимир ДАЦЕНКО, эксперт “Лиги Антитраста”