“Многие бойцы сдавались в плен к россиянам под честное слово не передавать их сепаратистам”. Ветераны Иловайска вспоминают, как выбирались из котла

Причина бойни, по официальной версии — нарушение условий выхода украинских окруженцев, которые, вопреки обязательствам российской стороны, попали под огонь, следуя по “зеленому коридору”.

Из воспоминаний же бойцов АТО, которые собрала “Страна”, следует другое: россияне и сепаратисты соглашались выпустить окруженцев — но только без оружия и пешком. Сдать надо было даже легкое стрелковое. Добровольцы сами отвергли это условие, выдвинувшись во всеоружии и на машинах. После чего и были атакованы.

Другой примечательный момент из воспоминаний — это страх перед попаданием в плен к сепаратистам и просьбы к россиянам оставить пленных у себя, вывезти в Россию, а оттуда передать Украине.

Свежая порция воспоминаний от украинских бойцов, попавших в окружение под Иловайском — в подборке “Страны”.

Натовские инструкторы были уже в 2014-м

Добровольцев “Донбасса” перед отправкой в АТО готовили зарубежные инструкторы, рассказывает Игорь Гевко (позывной “Брокер”) в интервью Радио Свобода:

“Перед тем как я пошел воевать добровольцем, у нас был месяц подготовки. Готовили нас всевозможные инструкторы — это были ветераны с натовской подготовкой, с большим опытом работы в зарубежных ЧВК (не российских), а также с боевым опытом, приобретенным во французском Иностранном легионе”.

Возможно, именно эта натовская подготовка помогла добровольцу не погибнуть и не попасть в плен во время иловайских событий — в отличие от многих его собратьев.

Переговоры с россиянами кончились ничем

Накануне выхода из города Гевко был свидетелем переговоров между генералом Русланом Хомчаком (командующий сектором “Б”) и неизвестным российским генералом.

“У меня есть фотография, как шли переговоры, на расстоянии километра от нашей колонны, между генералом Хомчаком и российским генералом. На этой фотографии видел белый флаг, обозначающий переговорный процесс. И рядом там российский дозор, который охранял российских генералов, участвующих в переговорах”, — делится воспоминаниями “донбассовец”.

Когда переговоры закончились, генерал Хомчак вернулся в колонну и рассказал о выдвинутых противником условиях.

“Хомчак сообщил о том, что нам предложили сдать оружие и идти пешком. “Как сдать оружие? “ Хомчак отвечает: “Вплоть до пистолетов”. Расстояние от Многополья до территории, контролируемой украинской армией, — более 40 километров. Нам предложили пройти пешком это расстояние, позорной колонной! Далее возникла пауза. И потом один из заместителей Хомчка задал ему вопрос: “Ваше решение, командир?” Хомчак ответил: “Идем на прорыв””, — рассказал Глевко.

По его словам, оружия добровольцы сдавать не собирались, даже если бы генерал отдал такой приказ — они знали, что в плену с представителями добробатов не церемонились.

Выход из кольца

На выход из окружения двинулись около 9 утра. Через пять километров тишины, вспоминает Гевко, начался обстрел.

“В радиостанции я услышал непонятный голос, но четкую фразу: “Тяжелая техника прошла. Остался лишь только батальон “Донбасс”. Огонь!” И с этого момента начался массированный огонь из всего крупного калибра, который там у них был, — артиллерия, танки, ПТУРы, крупнокалиберные пулеметы, много техники с лазерными прицелами. Поэтому каждый второй выстрел был в цель. Стреляли с двух сторон”, — говорит добробатовец.

“Под раздачу” попал не только “Донбасс” — там была часть батальона “Херсон”, часть 39-го батальона, часть подразделения 3-го полка спецназа.

“Противник пропустил нашу тяжелую технику не для того, чтобы их вообще выпустить, а для того чтобы их расстрелять на маршруте дальше. Просто разделили колонну — пехоту расстреливают здесь, а остальных расстреливают дальше”, — считает Глевко.

После расстрела в “коридоре” и полутора суток боя в полном тактическом окружении очень много командиров погибло, многие воины были деморализованы. Те, кто остались, были ранены.

“И многие бойцы, понимая огневое преимущество противника и неминуемую гибель большого количества раненых, приняли решение сдаться в плен под “честное слово российского офицера” — не передавать их сепаратистам”, — вспоминает доброволец, который сам решил не сдаваться в плен и ушел через реку и овраг под Красносельским.

“К нам подъезжали машины противника, но не зачищали плотно огнем то русло реки, где мы находились, нам повезло. Слышали разговоры, даже то, что экипаж одной из бронемашин, которая подъехала к берегу, под которым мы сидели в камыше, забыл вдруг аккумулятор для тепловизора. И так тоже бывает... Потом они уехали”, — объясняет Глевко.

Позже доброволец и его товарищи прорвались к своим через лесополосу, один раз войдя в боевой контакт с противником.

“Оставить оружие и технику”

При выходе из Иловайска многие бойцы от холода кутались в одеяла, вспоминает Людмила Калинина, боец “Донбасса”, в прошлом — медсестра из Павлограда.

“Примерно в пять утра, начался выход с Иловайска. Холодно, до одури, все кто в чем, вплоть до закутанных в одеяло бойцов”, — написала Калинина у себя в Facebook.

Далее “Страна” приводите ее историю без купюр:

“Движение. Едем по дороге Грабское-Иловайск. Выпаленные поля, сгоревшая техника. Знаем, в ближайшей зеленке, сепары, наблюдают... холод страха, скользит по спине.

Грабское. Наши ребята, ВСУ, приветствуют... заросшие, уставшие, замершие, с красными от недосыпания глазами. Едем ... едем! Тихо. Неужели все закончилось.

Пальцами нащупываю радио, играет Донецк, русская попса. Кто-то говорит: да пусть будет.

Напряжение потихоньку спадает. Кошка мечтает, как выйдем, в АТБ и скупить пол магазина, чтобы наесться) Масяня, ей бы в реку окунутся и плыть...

Агрономичное. Гражданские, часто вдоль домов-провожают взглядом, по разному, но больше с облегчением (обстрелов, значит, больше не будет).

Многополье. Огромная колонна, почему то развернута, навстречу нам. Масса военных, да трудно их такими назвать. Кто в чем, замурзаны, обросшие ... но все же, в воздухе — Надежда!”

Кровавый выход из Многополья

“Стояли возле школы, в Многополье. Массовое движение тяжелой техники и между ними петляют седаны с бойцами. И.О. командира батальона “Донбасс” Филин (полковник Власенко), направляется к группе офицеров: Хомчак, Береза ... переговоры с русскими за выход. Слышны фразы:

— Оставить оружие и технику;

— Пешком колонной на Комсомольское;

— Тяжелым ударим по Старобешево, разведка “Донбасса” летит на Комсомол, а штурмы, зачищая город, дают проезд остальным;

— Машина с бойцами ВСУ прошла — чисто.

В конце концов, команда:

— Колонна движение!

Тур и Филин, проходят мимо, в начало колонны.

Хомчак, обращаясь к нам:

— Ну, что девчата, прорвемся.

Медленно продвигаемся за машинами вперед, в начале колонны тяжелая техника ВСУ, затем техника батальона “Донбасс”.

Часть колонны уходит в направлении Моспина, а часть (и мы также) направлении Красносельского.

Буквально проехав едва километр, свист — мины! Мы еще не выехали с Многополья. Стоп колонна, разбег бойцов — кто в дома (ну да, там же родной сердцу погреб), кто то вдоль заборов и машин. Погреб, интуитивно нахожу в доли секунд, сердце выпрыгивает из груди:

— Снова, Боже мой, снова обстрел! Как же так!？

Обстрел недолог, Масяня (оставшаяся у машины), кричит:

— Приказ, движения! По машинам!

И убитая собака, у калитки...

Колонна пошла...

29 августа. Примерно десять утра.

Первые машины уже на пригорке. При выезде из села, с правой стороны белый флаг на деревянной палке. Нервы, натянутой струнной, не смотря на холод, пот по лбу. Впервые за все время я в бронике, броники на дверях, плиты на лобовом... Не так, все не так. Что-то необъяснимое, жуткое витает в воздухе....

Залпы! Прицельно по колонне. Машина, вторая, пять!...

— Почему стали нельзя, движение — жизнь! — ору не зная кому.

Машина резко в лево, по полю с подсолнухом. Взрывы, пламя, огонь... Бегушие бойцы, а в воздухе летают бинты....

Прицельно по нам... Дороги нет..., а в голове, лишь мысли:

— Господи, Господи что это!

Голова оторванная прям по капоту, чье-то тело от взрыва в воздух. Только б не стать. Снова тела и крики ребят, перекрикивая взрывы... Как сейчас, вспоминаю, пол-тела, мальчишка... он дико орал и руки тянул... Стрельба, снайпера и заработал утес у разведки! Покойный “Север” гасил по зеленке.

Уже на шестой, мы не едем... Летим.

Хаос. Дым. Огонь. Вопли.

Стоп машина, мы въехали в какое-то село...

Кукуруза, небольшой огородик...

— Все из машины к бою! — Масяня кричит. Все выпали. Вот это мы встряли. Дома. Скирды солом. Коровы. Бой и стрельба, везде...

А по рации маты, вопли. Не поймешь кто есть кто. Кричат о зачистке, о танках, о гибели... Тур так и не вышел на связь, Восьмой и Ахим, Портос... в эфире их нет и не будет. В пожарку на наших глазах, прямым попаданием... И Севера нет, разведка 2-й ШР где осталась, там... не дай Бог！

Мерседес и девятка разведки все рядом....

Боже, за что!”

“Оказал медпомощь российским офицерам”

О выходе из Многополья вспоминает еще один собеседник Радио Свобода — Сергей Мищенко, бывший санитар батальона “Донбасс”.

“Из того, что действительно интересно, можно вспомнить вот что: российские войска, которые стояли под Красносельским, откуда мы их выбили, прибыли туда без врачей. У них были свои раненые. Они потребовали в обмен на одного пленного украинца медицинскую помощь. Я сходил на ту сторону, оказал помощь двум раненым российским офицерам. В обмен нам отдали нашего бойца. Это был достаточно яркий момент, потому что до этого я как-то не сильно верил в присутствие там российских войск и относился достаточно скептически к тому, что мы воюем именно с российской армией”, — вспоминает Мищенко.

На следующий день уже не по обмену, а по-настоящему подразделение, в котором служил боец, сдалось в плен противнику. По его словам, в плену он занимался практически тем же — помогал тяжелораненым украинцам. Но само российское подразделение, в которое они попали, как говорилось выше, было без врачей и медикаментов — “так получилось”, со слов российского офицера.

Россияне быстро вывезли украинцев на обмен.

“Скоро у нас умер первый раненый, от гангрены … После этого я начал общаться с русскими, что называется, прямо, не выбирая слов. И нас вывезли на обмен достаточно быстро, в тот же день вечером, потому что они были действительно тяжелые. Для поддержания их меня тоже отдали, чтобы они доехали до места назначения живыми. Я кричал про суд в Гааге, еще про что-то…”, — вспоминает Мищенко.

По его словам, в плен украинцы сдавались из-за обилия пленных, которые были нетранспортабельны. И сдавались под условие не выдавать их сепаратистам, а вывезти в Россию. Однако более сотни бойцов “Донбасса” россияне таки передали “Мотороле” — домой они вернулись только через год.

“Нас забирали в плен под обещание, под “честные офицерские слова”, которые, конечно, были не сдержаны, что нас вывезут в Россию, как перед этим другие наши части, а потом передадут в Украину”, — говорит санитар.

Выход батальона “Миротворец”

Не только “Донбасс” попал в окружение — с ним, кроме прочих, выходил и батальон “Миротворец” под командованием нынешнего депутата Андрея Тетерука.

Как вспоминает комбат, россияне настаивали на выходе без оружия, отдельно ВСУ, отдельно добробаты. Впрочем, сам Тетерук в переговорах не участвовал, а говорит с чужих слов.

“Кто-то говорил, чтобы сложили оружие, выезжали со сложенным оружием. Для меня это непонятно в принципе. Как можно было ехать в такой ситуации, как будто в отпуск, я не понимаю. Когда по нам начали работать миномёты (причём явная пристрелка), стало понятно, что колонну начнут сейчас накрывать, была дана команда выходить”, — вспоминает Тетерук.

Первую колонну противник пропустил, а по второй начал “работать” — на этом воспоминании сходятся все ветераны Иловайска.

Также Тетрук подтверждает, что с россиянами не было “никаких договорняков”:

“Увидел Хомчака и спросил, что будем делать дальше. Говорю: “Ребята, надо понимать, что делать дальше. Я командир добровольческого батальона и сдаваться не буду, меня там всё равно на ремни порежут. Определитесь: мы вступаем в бой при обнаружении?”. Через минуту мне говорят, что никаких договорняков, мы с оружием, прорываемся с боем”.

Тетерук вспоминает, как врач из его батальона после выхода из окружения ездил забирать раненых у российских солдат — и те не всегда отдавали их “ДНР-овцам”.

“И когда мой врач Стеблюк ездил потом и собирал раненых, ему командир российских ВДВ который, кстати, молодец в том плане, что не отдал наших пленных “ДНРовцам”, а отдал их как раненых Красному Крест, и проконтролировал вывоз. Поскольку “ДНРовцы” охотились за добровольцами… “.