Феодалы информации

 Можете ли вы назвать на постсоветском пространстве ученого, который в XXI веке прославился настолько, что его знают в лицо представители практически любых наук во всем мире? Первая подсказка: это молодая казахстанская специалистка по нейроинформатике. Вторая подсказка: она приветственно машет миллионам посетителей своего сайта, разыскивающих научную информацию.

Неважно, по какой специальности вы работаете и в каком университете — маленьком, находящимся в стране, которая недавно появилась на карте, или топовом с многовековой историей, — если вы занимаетесь наукой в 2021 году, то с почти стопроцентной вероятностью вам доводилось пользоваться сайтом Sci-Hub. Это невероятная по размерам и сомнительная по легальности библиотека научных статей, “украденных” у издательства-гиганта Elsevier и прочих информационных олигополий. Александра Элбакян, создательница и в буквальном смысле лицо Sci-Hub, делает все, чтобы не нравиться другим людям, в том числе активным пользователям придуманного ей сервиса: признается в симпатиях к политике Сталина, обвиняет абсолютно всех журналистов в предвзятости, перекрывает доступ к серверам Sci-Hub из России — и еще много всего по мелочи. Тем не менее научные работники разных стран сходятся в том, что влиятельность Элбакян переоценить практически невозможно — фактически она создала эффективный инструмент борьбы с олигополией научных издательств, до сих пор продолжающих укрупняться и повышающих цены.

Неизбежную благодарность Элбакян можно найти на последних страницах книги “The New Enlightenment and the Fight to Free Knowledge” (“Новое просвещение и борьба за свободное распространение знаний”) исследователя, журналиста, культуртрегера, преподавателя, эссеиста, автора документальных фильмов и активиста Питера Кауфмана, успевшего поработать на пользу открытого доступа к знанию в нескольких странах по обе стороны Атлантики,

а в последнее время счастливо осевшего в Массачусетском технологическом институте. Несмотря на то, что книга написана в разгар пандемии и вышла совсем недавно, последний поворот в истории Sci-Hub туда войти не успел: весной 2021 года Александра Элбакян приостановила загрузку вновь вышедших статей на серверы в связи с тем, что ФБР запросило у Apple доступ к личным данным программистки.

Увы, этот характерный и весьма неприятный сюжет прекрасно ложится в идеологическую канву “Нового просвещения”: многократно подчеркивая близость своего исследовательского поля к работам Руссо, Дидро и Бэкона, Кауфман пишет расширенный свифтианский памфлет, призывающий к пересмотру самого устройства копирайта и подходов к хранению и доступу к информации. Питер объясняет, почему библиотеки, музеи и поисковые системы должны в равной мере остерегаться диктата коммерческих и государственных структур (“метафорический кнут” ФБР ничуть не лучше “метафорического пряника” Apple). По его мнению, научно-образовательная среда должна развиваться как децентрализованная само­обучающаяся сеть некоммерческих организаций, сочетающая в себе и цифровые базы знаний, и физические фонды артефактов.

О близости к памфлетам философов Просвещения XVIII века здесь говорит не только горячность тона и обилие  неологизмов (в частности, Кауфман пару десятков раз использует слово Monsterverse, “Вселенная монстров”, для описания хтонических сил, препятствующих диффузии знания). Писатель не стесняется громких аналогий: совершившего самоубийство в 2013 году программиста Аарона Шварца, на которого завели уголовное дело за скачивание миллионов записей с платного сервиса научных публикаций JSTOR, он уподобляет еретику XVI века Уильяму Тиндейлу — автору первого и тем самым крамольного перевода Библии на английский, которого сожгли на костре. Онлайн-хранилище The Internet Archive, предотвращающее смерть цифровых артефактов, сравнивается с Александрийской библиотекой. Вацлава Гавела и Нельсона Манделу на античный или средневековый манер автор называет “королями-философами”. Один из лейтмотивов “Нового просвещения” — правила, по которым должна быть построена единая свободная общедоступная библиотека знаний. Разумеется, это обсуждается на примере “Википедии”, образцового “горизонтального” сервиса по распространению информации, — и здесь же автор напоминает нам о принципах написания “Энциклопедии” Дидро.

Если стилистика Кауфмана порой может показаться излишне цветистой для этой темы, то ее основные идеи бесспорны. Могут ли, как постулируется в “Новом просвещении”, киноролики заменить в среднем и высшем образовании текст хотя бы частично? Видео с YouTube уже давно используют школы всего мира, а влияние образовательного TikTok растет день за днем. Должно ли нас волновать то, что алгоритмы рекомендательных сервисов Netflix и Spotify устроены так, что, соглашаясь на использование стриминговых подписок, вы неявно подписываете договор о передаче данных, характеризующих вашу личность? Если интернет и все формы мультимедиа, содержащиеся в нем, представляют собой общественное благо, должны ли государственные структуры предоставлять к нему доступ — как к дорогам, воде и электричеству? Да, разумеется; иначе разрыв в знаниях будет расти лавинообразно, а за ним в том же темпе и разрыв в условиях работы и доходах.

Кауфман посвящает целую главу политике книгоиздания в странах советского блока. “Архитектура ограничения свободы мысли не была изобретением Советского Союза, — пишет он. — Она наследовала традиции цензурирования Российской, Габсбургкой и Оттоманской империи, но в СССР модель отточили, а затем перенесли в страны Восточного блока”. У новой модели было пять составляющих: полный госконтроль средств печати — от типографской бумаги до множительной техники, контроль поступления контента из-за рубежа, контроль дистрибуции изданий (завалить страну трешевым контентом), контроль доступа национальных издательств к зарубежной аудитории и контроль финансов издательств. Кауфман приходит к выводу о том, что госмонополия на знания немыслима в современных условиях, однако считает, что именно государство должно регулировать возникающие в условиях свободного рынка медиаолигополии.

Одна из многочисленных метафор Кауфмана относится к законам Ньютона: если в трех словах, то по его мнению, как падающее яблоко неуклонно стремится к земле, так и информация неизбежно стремится к тому, чтобы стать общественным достоянием. Идея безусловно красивая — однако есть несколько вопросов. На какие деньги содержать яблоню? Нужно ли ее трясти, чтобы яблоко упало быстрее? Кто именно будет следить за сохранностью яблока, когда оно упадет? Кому можно подержать и понюхать это яблоко — и как быть, если кто-то внезапно захочет его съесть?

Об авторе. Иван Сорокин — доцент МГУ имени Ломоносова.