Будущее европейской безопасности

Однако никто не будет спорить, что произошедшие в прошлом году в мире события, в том числе и в нашем регионе, заставили многих задуматься, насколько наша страна является защищенной от посягательств на ее национальную безопасность. И сегодня, как и когда-то, в годы “холодной войны”, вновь остро стоит вопрос о создании реально действующей системы безопасности. Причем системы, способной свести к минимуму встающие перед цивилизацией угрозы, учитывая при этом интересы не “избранных” государств, а всех стран и международных организаций.

Среди всего спектра внешней политики для Украины европейское направление остается одним из наиболее приоритетных. В Европе сосредоточены наши важнейшие экономические и политические интересы, и вполне логично, что мы заинтересованы в развитии взаимовыгодных отношений с Европейским Союзом, включая его составляющую в сфере обеспечения безопасности.

История и сегодняшний день

Конец прошлого века прошел для Европы в поисках путей реформирования своих оборонных структур и поиска нового места европейских государств — членов НАТО в Альянсе. Впервые о намерении коренным образом перестроить свои военные структуры европейцы заявили на прошедшем весной 1999 года Вашингтонском саммите НАТО. Тогда была не только утверждена новая стратегическая концепция альянса и инициировано обновление его оборонительной доктрины, но и были заложены новые направления укрепления позиций европейского вектора в блоке.

Необходимость пересмотра военных структур европейских стран, входящих в НАТО, была связана с тем, что даже спустя годы после падения Берлинской стены много европейских армий готовились выполнять задачи, поставленные перед ними еще в период “холодной войны”, т.е. защищать территорию государств от возможной экспансии с востока. Но нынче угрозы для стран ЕС, а значит — и задачи для их вооруженных сил существенно изменились — войска прежде всего должны быть готовыми к развертыванию в кратчайшие сроки в кризисных регионах для локализации и пресечения региональных конфликтов, в том числе вне стран — членов НАТО. Они должны быть достаточно подготовленными для того, чтобы находиться на театре военных действий долгое время, имея ограниченную поддержку и выполняя при этом разнообразные задачи: от мониторинга ситуации до ведения реальных боевых действий.

Однако на тот момент за небольшим исключением страны европейского сообщества не имели вооруженных сил, отвечающих этим требованиям. Особенно отчетливо это проявилось в военной операции НАТО против Югославии в связи с кризисом в Косово. В течение всей воздушной кампании союзников в югославской операции европейская авиация совершила не более трети всех вылетов и не более пятой части боевых, а общий взнос европейских стран в силы “KFOR” составил относительно незначительную часть.

В связи с этим, стоит вспомнить, что совокупные военные расходы европейских стран альянса равноценны двум третям военного бюджета США. Однако Косово ясно показало, что военные возможности Европы далеко не дотягивают до двух третей возможностей США. Иными словами — дело не просто в увеличении расходов на содержание армий, а в том, чтобы тратить деньги более мудро.

Параллельно с намерениями укреплять боевые возможности европейских государств как членов НАТО, все четче стала прослеживаться тенденция желания Старого Света создать свои собственные оборонные структуры, действующие вне Североатлантического блока, а под руководством Европейского союза.

23 ноября 1999 министры иностранных дел и обороны 28 европейских стран на встрече в Люксембурге приняли декларацию, суть которой сводится к тому, что Европейский союз будет постепенно приобретать те функции, которых у него до сих пор не было, конкретно — в области обороны, профилактики и урегулирования локальных кризисов. В декларации было заявлено о политической воле укрепить оборонный потенциал европейских стран, заполнить те пробелы, которые тогда не позволяли европейцам самостоятельно, без американцев, проводить, например, миротворческие гуманитарные операции. На основе “инвентаризации” военного потенциала стран министры сделали вывод о том, что речь должна идти о многих аспектах военной безопасности, в т.ч. стратегической разведке и стратегическом планировании, транспортной авиации, современной связи и так далее.

В этом же году была разработана концепция создания сил быстрого реагирования. Все члены ЕС, кроме Дании, обязались к 2003 году обеспечить развертывание общеевропейских войск в срок до 60 дней и поддерживать их боеспособность не менее одного года. Для формирования общеевропейского контингента предполагалось выделить 100 тыс. военнослужащих, 400 боевых самолетов и 100 кораблей. Самые крупные контингенты обязались выделить ФРГ (13 тыс. солдат и офицеров), Великобритания и Италия (по 12 тыс. человек). Первым практическим шагом на пути воплощения в жизнь задуманного стало оглашенное в конце 1999 года решение Великобритании и Франции утвердить совместный проект создания странами ЕС 50-тысячной мобильной армии, которая будет действовать самостоятельно в тех регионах континента, где не задействованы силы НАТО. Эти страны выступили за учреждение собственного штаба и командных структур будущей мобильной армии. Операциями контингента должен будет руководить ЕС, а ключевые решения по их действиям будут приниматься Европейским советом. Как подчеркивалось в коммюнике, все это необходимо для предоставления ЕС автономной возможности использовать свои силы там, где не задействовано НАТО.

Вскоре, на саммите министров иностранных дел государств-участников Европейского союза, состоявшемся в 2003 году в Неаполе, Великобритания, Франция и Германия достигли соглашения о принципах европейской обороны. Три ведущие европейские страны предложили тогда сделать новый шаг по значительному усилению военной составляющей ЕС. План предполагал создание в Брюсселе военного планирующего органа — независимого от структур Североатлантического альянса штаба по европейской обороне, позволяющего Евросоюзу управлять военными операциями самостоятельно. В то же время в своей деятельности штаб по европейской обороне должен будет опираться на инфраструктуру альянса, а также пользоваться его разведывательной информацией. По мнению большинства экспертов, следующим шагом Евросоюза, все больше приобретающего черты единого государства, скорее всего, станет создание единой многонациональной европейской армии.

Общеевропейский контингент изначально предназначался для проведения миротворческих и гуманитарных операций, проводимых исключительно согласно решениям ООН. В активе ЕС на сегодняшний день уже есть ряд реальных миссий, среди которых миротворческая операция в Македонии, направление по просьбе ООН 1800 военнослужащих за пределы Европы — в Конго для урегулирования ситуации в этой стране и другие.

Операция США против Ирака заставила Францию и Германию, не поддержавших авантюру Вашингтона, ускорить создание общеевропейской армии как одного из весомых инструментов во внешней политике Евросоюза. В апреле 2003 года в Брюсселе Франция, Германия, Бельгия и Люксембург выступили с инициативой создания европейских сил для решения кризисных ситуаций, а также проведения операций ЕС без участия НАТО.

Безусловно, все большая самостоятельность ведущих государств ЕС вызывала обеспокоенность в Соединенных Штатах. Ведь это не только ослабляло Североатлантический альянс, под прикрытием которого Вашингтон защищает свои интересы не только в Европе. Инициативы ключевых членов ЕС ребром ставит на повестку дня вопрос, а так ли необходимы объединенной Европе Соединенные Штаты, непредсказуемость которых в последние годы неоднократно ставила под угрозу стабильность в мире.

Одним из практических проектов ЕС стало создание боевых групп быстрого развертывания, способных действовать в любых точках мира. Уже с 2005 года Евросоюз планировал иметь их 4, а к 2007 году — 12. И хотя эти планы неоднократно уточнялись, указанная тенденция сохраняется. Типовая боевая группа Евросоюза насчитывает 1,5 тысячи военнослужащих. Предусмотрено их поочередное постоянное боевое дежурство, что позволит осуществить переброску группы в зону конфликта в течение 5 — 10 дней. В первую очередь группы быстрого реагирования предназначены для стабилизации ситуации в начальном периоде конфликта. Они смогут находиться в кризисном районе до трех месяцев, после чего их могут сменить международные миротворческие силы.

Перспективы

Сегодняшние процессы в мире сказываются на ЕС не лучшим образом. Члены этой организации все чаще задаются вопросом целесообразности следовать в фарватере Вашингтона. Ведь у Европы достаточно своих проблем, куда вряд ли вписываются американские “проекты” на Ближнем Востоке и Афганистане: растущий конфликт цивилизаций, истощение природных ресурсов в мире и самой Европе, демографические проблемы и прочее. Очевидно, что в таких условиях Европейский Союз хочет как можно быстрее завершить процесс создания федерации европейских наций, группируясь перед вызовами будущего. Это подтверждает вступление в Союз гораздо более бедных, чем Украина, Румынии и Болгарии, невзирая на то, что и в самой организации существуют определенные проблемы.

Не стоят на месте и военные проекты Евросоюза. Достаточно вспомнить недавнее заявление президента Франции Николя Саркози о необходимости создания общего для Евросоюза вооруженного формирования нового качественного уровня. Задачами этой структуры ЕС будет противостояние террористическим угрозам, формирование и реализация совместных оборонных программ, осуществление давней идеи создания европейской системы противоракетной обороны и создание общего разведывательного сообщества. Для реализации проекта необходимо принятие странами-участниками минимального оборонного бюджета — в размере хорошо известных “натовских” 2% от ВВП. Впрочем, заметим, что на сегодняшний день дотягивают до такого уровня оборонных затрат лишь Франция и Великобритания.

Много размышлений о будущем военной составляющей ЕС дала Мюнхенская конференция 2007 года. Для многих ее участников важным сигналом стало выступление министра иностранных дел Германии Франка-Вальтера Штайнмайера, решительно заявившего, что для решения таких глобальных проблем, как изменение климата, перенаселение, нехватка природных ресурсов, которые представляют все большую опасность для человечества, одного лишь Альянса недостаточно. Взамен он призвал к сотрудничеству США и ЕС как равноправных партнеров вне структур НАТО. Это лишь один из недавно прозвучавших политических “сигналов”, подтверждающих тенденцию в желаниях европейцев выйти из-под опеки Вашингтона и играть более весомую роль в решении проблем, которые сегодня волнуют “старую Европу” намного больше, чем Соединенные Штаты.

Есть ли место для Украины?

Пожалуй, нет в Украине другого вопроса, в котором все структуры власти и преобладающая часть политикума столь солидарны, как наш европейский выбор. О его ценности, важности, приоритетности заявляют уже многие годы политики разных цветов и ориентаций, представители большинства политических сил. Необходимость европейской интеграции страны признают сегодня как Президент, так и премьерминистр Украины. Не отстает в декларациях и Верховная Рада, в недалеком прошлом впечатляющим количеством голосов (399 “за” и ни одного “против”) принявшая Заявление “О начале переговоров между Украиной и ЕС относительно заключения нового базового договора”, в котором наши народные избранники единодушно “осознали, что европейская идея становится в Украине сущностью общественного сознания” и призвали ЕС “определять перспективы европейского движения Украины”.

Довольно активно обсуждалось содержание нового соглашения и в самом Европейском Союзе. Хотя тамошние политики и эксперты предполагают, что, скорее всего, Брюссель ограничится предоставлением Украине официального и особого статуса соседа ЕС без указания каких-либо более конкретных перспектив членства в Евросоюзе, многие новые члены ЕС (прежде всего, Польша) хотели бы видеть Украину в рядах стран-членов союза. И, хотя текущая ситуация с евроинтеграционной перспективой Украины пока достаточно пессимистичная, — если исходить из того, что критерием евроинтеграции является само членство в ЕС, — все же не стоит забывать, что уже сейчас Украина участвует в ряде интеграционных объединений, в которых она может развивать отношения с членами ЕС, также в них входящими.

Причем в украинском политикуме даже имеет место спор, какое направление нашей интеграции предпочтительнее: в НАТО или в структуры безопасности, создаваемые Евросоюзом. Если рассмотреть позиции, озвученные по этому поводу крупнейшими украинскими политическими силами, то мы увидим, что в противовес “натовцам” из “Нашей Украины” за интеграцию в европейские системы коллективной безопасности выступают и Партия регионов, и Блок Юлии Тимошенко…

Действительно, взаимовыгодный потенциал для взаимодействия Украины и ЕС в сфере европейской политики безопасности и обороны значителен. Это подтверждают итоги многочисленных встреч и консультаций делегаций Минобороны Украины и военных структур Евросоюза. Другой положительней пример — недавняя ратификация соглашения между ЕС и Украиной об участии в операциях ЕС по урегулированию конфликтов, которое может позитивно сказаться на возможностях украинской армии и ОПК. Это соглашение является рамочным документом, который создает правовые принципы возможного участия украинского контингента или персонала в гражданских или военных операциях Евросоюза, осуществляемых в рамках европейской политики безопасности и обороны. Привлечение Украины к участию в операциях ЕС будет происходить, исходя из принципа добровольности на основании дополнительных соглашений.

В этой связи Европе интересны возможности Украины в сфере стратегических авиационных перевозок. Именно этот вопрос является сейчас наиболее болезненным для ЕС, которому не хватает военно-транспортных самолетов, способных перевозить технику и личный состав на значительные расстояния. ЕС уже сейчас использует украинские и российские Ан-124 в рамках программы “SALIS” для транспортировки своих контингентов. В свою очередь, сближение Украины и ЕС в оборонной сфере может способствовать продвижению украинских предприятий ОПК в Европу. Важным аспектом является возможность задействования украинских военных в реальной боевой деятельности, что обеспечит получение бесценного опыта, которого нельзя заменить никакой боевой подготовкой.

Для нашей страны быть членом реально действующей системы международной безопасности очень актуально. Не зря многие эксперты и исследователи предлагают “кризисные” сценарии мирового развития и сходятся во мнении, что основные институты международной безопасности к 2025—2030 годам либо кардинально поменяют “лицо”, либо на смену им придут новые организации.

В условиях глобальных изменений возрастает роль силовой политики. Ведущие мировые игроки уже сегодня берут на вооружение концепцию “упреждающей обороны”, планируют действовать вне национальных границ, использовать силовые структуры для защиты экономических интересов, постконфликтного урегулирования и борьбы с международным терроризмом. При этом повышается значение комплексных, системных подходов к решению вопросов развития и реформирования сектора безопасности XXI века. И для Украины именно европейский вектор интеграции может оказаться самым перспективным.

Сергей АЛЕКСАНДРОВ