Звени, оружие

Как для успокоения общественного мнения внутри страны, так и для дипломатического давления на заинтересованные государства — Турцию, Россию, США.

Президент Азербайджана Ильхам Алиев снова заявил о том, что конфликт из-за Нагорного Карабаха может быть решен военным путем. С одной стороны, ничего нового президент прикаспийской республики не открыл. Его призывы (а также жесткие заявления азербайджанских министров, в особенности же министра обороны Сафара Абиева) раздаются с регулярной периодичностью. Хочу сразу оговориться. Большая воинственность азербайджанской стороны объясняется, конечно же, не природной склонностью ее руководства и граждан к войне как к универсальному средству решения всех вопросов. Помимо “армянской проблемы” внутри Азербайджана за постсоветский период возникало немало острых вопросов на национальной почве. Это и проблема “разделенных народов” (лезгины, аварцы), и “талышский вопрос”. Однако, в отличие от Нагорного Карабаха, они разрешались в целом мирно и конструктивно, хотя и не без эксцессов. Баку традиционно занимал жесткую и нетерпимую позицию по отношению к антисемитизму.

Иное дело — проблема утраты Карабаха и семи районов, окружающих его. Для постсоветского Азербайджана она стала настоящей национальной травмой, о которой не дают забывать тысячи беженцев. Вместе с тем нельзя не видеть того, что в 1990-е годы официальный Баку не использовал всех имеющихся у него ресурсов для мирного решения конфликта с армянской общиной Карабаха и с официальным Ереваном.

Все это делает Азербайджан более жестким и нетерпимым, в то время как Армения (вместе с армянской общиной непризнанной Нагорно-Карабахской Республики) может позволить себе оборонительную позицию, поскольку война в 1994 году окончилась в ее пользу. Вот и в ноябре 2010 года Ильхам Алиев снова прибег к воинственной риторике на церемонии прощания с двумя азербайджанскими солдатами Мубаризом Ибрагимовым и Фаридом Ахмедовым, погибшими во время боевых столкновений на линии прекращения огня в Карабахе (которую азербайджанские и армянские политики уже давно называют “линией фронта”), соответственно, 18 июня и 4 сентября нынешнего года. Как видим, якобы “замороженный конфликт” и сегодня в прямом смысле слова стреляет и убивает.

Между тем ноябрьское заявление Алиева следует рассматривать не только как всплеск эмоций президента и верховного главнокомандующего в связи с потерей своих сограждан и солдат. Вообще, каждое милитаристское заявление Баку, если присмотреться к нему внимательно, является глубоко рациональным и продуманным действием. Так, в прошлом году, когда процесс нормализации армяно-турецких отношений шел по восходящей, азербайджанские политики были не на шутку озабочены тем, что примирение Еревана и Анкары создаст для Баку много новых сложностей. В итоге — резкая активизация воинственной риторики, ставшей эффективным дипломатическим инструментом давления не только на руководство Турецкой Республики, но и на Москву с Вашингтоном, которые стали подстегивать карабахский процесс параллельно с армяно-турецким. Что в сухом остатке? Во-первых, подписание тремя президентами в июле прошлого года так называемых “Базовых принципов” карабахского урегулирования, в целом сырого документа, но отражающего по большей части конфигурацию, выгодную для Баку. В них признается территориальная целостность Азербайджана, необходимость демилитаризации и деоккупации районов вокруг Нагорного Карабаха. Что же касается статуса спорной территории, то в “базовом документе” дан лишь общий скетч того, что ее судьбу решит референдум (при этом непонятно, будет ли это юридически обязывающее голосование или рекомендательное). Во-вторых, стагнация армяно-турецкого процесса. Это нельзя, конечно же, целиком приписывать политике Азербайджана, но свой большой вклад в это дело Баку внес. По справедливому замечанию Митата Челикпала, профессора Стамбульского университета Кадира Хаса, “позиция Азербайджана для Анкары очень важна. Таким образом, без какого-либо позитивного изменения, которое удовлетворило бы Азербайджан, любое изменение в двусторонних армяно-турецких отношениях выглядит нереальным”.

В ноябре 2010 года Ильхам Алиев, вспоминая о “последнем доводе королей”, также решает несколько важных рациональных политических задач. Под таковыми мы понимаем, разумеется, не стремление к дипломатическому прорыву, а обеспечение выгодной для себя внутренней и внешнеполитической конфигурации. В первую очередь ему необходимо в определенной мере “реабилитироваться” внутри самой республики. В Азербайджане (как, впрочем, и в Армении) государство и общество в своем отношении к конфликту причудливым образом влияют друг на друга. С одной стороны, сам конфликт давно инструментализирован властью и используется для укрепления своей легитимности. Но, с другой, общество (включая НПО, правозащитные структуры) является частью конфликта и рассматривает любую пустяковую уступку властей едва ли не как предательство.

Накануне нового всплеска милитаристской риторики 27 октября состоялась (шестая по счету) встреча президентов РФ, Армении и Азербайджана в Астрахани, на которой стороны конфликта договорились провести обмен военнопленными и телами погибших. Кстати говоря, церемония прощания с двумя солдатами прошла после того, как эта гуманитарная инициатива начала воплощаться в жизнь. Казалось бы, с точки зрения развития процесса урегулирования первые шаги навстречу друг другу в гуманитарной сфере надо только приветствовать, ибо они создают доверие между сторонами и задел на будущее (решение статусных и политических вопросов). Но так кажется только на первый взгляд. Внутри конфликтующих обществ прочно сидит максималистская установка, построенная по принципу “победа — поражение”, при которой твой оппонент не должен получить ничего. При такой установке рационализация урегулирования и ее десакрализация опасна. А потому любые уступки надо перемежать воинственными кличами.

Армянская сторона, не делая жестких военных заявлений, например, время от времени актуализирует проблему признания НКР. Для чего? Власть дает сигнал обществу, что она остается приверженной незыблемым “патриотическим позициям” и что она готова к реализации максималистской планки (даже если в действительности она не может ее преодолеть). В итоге получается замкнутый круг. Государство не двигает общество вперед, поддерживая в нем завышенные и неоправданные ожидания, а общество не предлагает властям альтернативного решения конфликта. Точнее сказать, то, что предлагается, нельзя назвать альтернативой. Либо это еще более радикальные рецепты разрешения многолетнего противостояния.

Второе соображение, которое есть у Баку, связано с внешнеполитическим позиционированием. 2 ноября в США прошли промежуточные выборы в конгресс США (избирали палату представителей и одну треть сената). В ходе этой кампании свои позиции значительно укрепили представители Республиканской партии, среди которых много недовольных политикой Барака Обамы именно на кавказском направлении. Вот какую оценку этому курсу дал накануне выборов влиятельный эксперт фонда “Наследие” (консервативный think-tank, близкий республиканцам) Ариэль Коэн: “...Президенту Обаме удалось подпортить отношения с еще одной важной страной региона — Азербайджаном... Администрация президента Обамы упускает то, что Азербайджан — светское мусульманское государство, элита которого привержена западным ценностям, и иметь такого партнера на границе с Ираном, Турцией и Россией для США важно. Более того, Азербайджан (вместе с Казахстаном) — ключевое нефтегазодобывающее и транзитное государство Каспия. Учитывая тот факт, что рейтинг США в исламском мире довольно низкий, наличие союзника — исламской страны, имеющей выход на Каспий и через него в Центральную Азию, — важный козырь для Вашингтона”. И сегодня среди тех, кто “лакирнул” демократов (выражение, которое использовал для оценки выборов сам Обама), немало тех, кто готов разделить пафос аналитика фонда “Наследие”.

Наверное, мы можем согласиться с мнением другого американского эксперта из совета по ближневосточной политике Марка Каца, который справедливо говорит, что уменьшение числа проармянски настроенных конгрессменов и сенаторов не означает того, что конгресс станет однозначно проазербайджанским. Однако то, что Баку попытается использовать этот внутриамериканский расклад в своих интересах, очевидно. И милитаристская риторика может стать неким подспорьем для президента Азербайджана. С ее помощью можно попытаться оказывать давление на Вашингтон, добиваясь, чтобы он, в свою очередь, был более жестким в подходах к Армении и к российской политике на Южном Кавказе.

В то же самое время у официального Баку есть и другой козырь (он особенно важен в разговоре на деликатные темы демократии внутри Азербайджана): официальная власть еще не самая радикальная сила в прикаспийской республике, а потому кооперация с действующим президентом — оптимальная опция для внешней политики США. Таким образом, путем повышения ставок в игре увеличивается геополитическая значимость страны и сохраняется возможность уходить от уступок, сохраняя лицо внутри Азербайджана, а также имидж “патриота” и “защитника единства и целостности” государства.

Однако любое рациональное действие в военно-политическом контексте имеет свои пределы. Один из героев голливудского фильма про вторую мировую войну справедливо заметил, что в военных приготовлениях всегда все не по плану. Постоянное раскачивание утлого суденышка переговорного процесса грозит тем, что оно может опрокинуться, похоронив под собой не только все надежды на мирное решение, но и самих участников переговоров (в политическом смысле, в первую очередь). Быстрое решение “карабахского вопроса” возможно лишь в условиях блицкрига. Но шансов для этого немного. Альтернативой же блицкригу является затяжная позиционная война на истощение. Не только физическое, но и информационное, психологическое. Да и в случае победы нельзя гарантировать, что после нее не будет продолжено противостояние в форме террористической борьбы или затяжной герильи. И, естественно, в этом случае вмешательство внешних игроков неизбежно.

Только, в отличие от Грузии, здесь не будет черно-белой картинки. Мнения разделятся не только между США и РФ, но и внутри этих стран (вспомним хотя бы о недавней истории с промежуточными выборами в конгресс), и между членами Европейского союза, прагматиками и “ястребами” в Анкаре и в Тегеране. Но самое главное, профиты от этого будут либо ничтожными, либо вообще недостижимыми. А значит, понимая все предпосылки и резоны для “рационального милитаризма”, следует признать ограниченность самого этого подхода. В конце концов, рациональное мышление и отказ от химер в миротворческом процессе необходимы и востребованны как никогда ранее.

Сергей МАРКЕДОНОВ, приглашенный научный сотрудник Центра стратегических и международных исследований, США, Вашингтон.