Зачем Киев борется с “внешним управлением”

Продолжительные трудности, которые испытывает украинский парламент в деле одобрения законов из так называемого “безвизового пакета”, давно вызывают неподдельное раздражение в Брюсселе. Конечно, необходимо уточнить, что под соусом европейской интеграции в зал заседаний нередко вносятся законодательные проекты сомнительной ценности с точки зрения демократического развития, рыночных реформ и прав человека. Нельзя не указать и на то, что видение экономической либерализации и роли государства в системе общественных отношений может серьезно отличаться — ЕС все чаще демонстрирует склонность к французской бюрократической модели, в то время как успешные реформы в Польше, Грузии, странах Балтии проводились на основе скорее либертарианских представлений об истоках “богатства народов”. 

Однако, по большей части теоретические дискуссии и политическая вкусовщина — а также мелочные парламентские интриги — представляются неуместными перед лицом тех вызовов, отвечать на которые Украине приходится на протяжении последних двух лет.

Показательно, что, во-первых, Украина согласилась с необходимостью адаптации европейских правил отнюдь не вчера — в текущем году внедрению “Плана по либерализации визового режима между ЕС и Украиной” исполнилось пять лет. Это уже третий состав законодательного органа — и четвертый кабинет (два правительства Азарова и два правительства Яценюка) которые занимаются, пусть и с разной глубиной, внедрением этой программы. В качестве примера — в Молдове срок воплощения аналогичного плана составил 37 месяцев между согласием Кишинева выполнить европейские требования и позитивным решением Комиссии по этому вопросу. Почти нет сомнений в том, что с 2016 года к безвизовому режиму с ЕС перейдет и Грузия. Украина, в которой впервые с середины 2000-х годов сложились наиболее благоприятные (если вынести за скобки кровавую агрессию России — но с этой проблемой Киев, по понятным причинам не способен справиться самостоятельно) условия для европейской интеграции — опять плетется в задних рядах.

Во-вторых, “безвизовый пакет”, как ранее соглашение о создании глубокой и всеобъемлющей зоны свободной торговли между ЕС и Украиной (которое, напомним, должно полностью вступить в силу с 1 января 2016 года) является неотъемлемым сегментом украинской программы модернизационных преобразований, ядром коалиционного соглашения. Хотя бы потому, что других взаимно одобренных программ не озвучивалось. Развитие этой программы по плану должно означать, что третьим и завершающим этапом трансформации Украины в современное государство является интеграция в ЕС как результат соответствующего выполнения критериев членства и политической воли с обеих сторон. На этом же — по сути, промежуточном этапе, Брюссель закономерно расценивает “блуждающее” поведение официального Киева как дефицит политической воли.

Решение ЕС по ключевому отчету украинских ведомств в разрезе выполнения плана должно было быть озвучено 10 ноября. Тем не менее, с некоторой долей неожиданности Еврокомиссия и Украина договорились об отмене намеченного на эту же дату заседания на уровне высоких должностных лиц, посвященного либерализации визового режима. Иными словами, в этот день в Брюсселе должна была состояться закрытая встреча украинских и европейских дипломатов, на которой планировалось принять принципиальное решение о том, объявит ли ЕС в декабре о готовности Украины к отмене виз. Но из-за очередного провала “безвизового дня” 5 ноября шансы на успех Украины на этой встрече предсказуемо снизились. Неофициально мотивы предполагаются разные — и как уступка Украине, и как совпадение графиков ответственных европейских чиновников в связи с обновлением формата отношений с Турцией (имеется в виду “миграционная сделка”). В любом случае, отсрочка произошла по инициативе Евросоюза.

С одной стороны, она выгодна, прежде всего, Украине, поскольку теоретически дает Киеву несколько больше времени для выполнения условий по либерализации визового режима с ЕС. С другой стороны, нельзя избавиться от подозрения, что перенос заседания (вероятно, на “неопределенный срок”) может оказаться аналогом печати об “отказе в выдаче Шенгенской визы” в паспорте для выезда за рубеж. Ведь новая дата встречи должностных лиц Украины и ЕС в вопросах безвизового диалога пока не обнародуется.

Следует понимать, что при всей гибкости, проявляемой из стратегических интересов и политических симпатий к Украине, европейский регламент, в особенности в зимний период, тоже имеет свои ограничения. Однако, так или иначе, это решение означает, что законы, которые будут приняты Верховной Радой в течение этой пленарной недели, могут быть учтены как успешное выполнение Украиной своих обязательств.

Здесь очень важно осознавать, что в нынешней критической ситуации попытки украинского законодательного корпуса и руководителей, в частности, правоохранительных ведомств “показать характер” могут дорого обойтись Украине с точки зрения перспектив европейской интеграции.

Безусловно, жесткое внешнее управление все чаще вызывает некоторый дискомфорт у нынешней “гибридной” украинской элиты, все же осознающей то обстоятельство, что она стоит во главе 40-миллионной страны с приблизительным объемом ВВП в $100 млрд. Определенная усталость от двухлетнего перетягивания каната между западными институтами и Киевом ощущается и в обществе, после многотысячных человеческих жертв на алтарь европейских ценностей искренне не понимающем возникновение бесконечных препятствий на пути к базовым европейским возможностям. Но Европейский Союз рассматривает эту проблемную плоскость как комплекс — как скоростное прохождение Украиной дороги к членству без формального обещания полноценного членства (что звучит несправедливо, но логично). Более того, ЕС, как в целом, так и отдельные страны — на фоне собственных вызовов, в частности состоящих в расчистке долговой трясины и миграционного кризиса — вполне последователен в осуществлении программы финансовой поддержки, реанимации и модернизации украинского государства. 

Так, к примеру, в 2014 году инвестиции ЕБРР в Украину составили €1,2 млрд, а в 2015-м указана индикативная сумма инвестиций банка в €1 млрд. Причем до половины этих ассигнований уже распределено между АПК, энергетическим и финансовым секторами, поддержкой среднего и малого бизнеса, инноваций и образования. В свою очередь Европейский Инвестиционный Банк (ЕИБ) в 2014 году выделил на украинские проекты кредиты на общую сумму в €940 млн, а в 2015-м изначально одобрил общую сумму кредитования на €1 млрд. В то же время, на стратегический для Украины объект “Укрытие” европейские институты, совместно с другими донорами собрали к ноябрю 2014 года €350 млн, а к маю нынешнего — еще €180 млн (это Европейская комиссия, G7, другие страны). Дополнительно, 18 сентября 2015 года было подписано соглашение о валютном свопе между НБУ и Национальным Банком Швеции на сумму в $500 млн сроком на шесть месяцев.

Другие европейские страны и программы совокупно (прямая финансовая помощь, гранты и небольшие кредиты) в минувшем году выделили Украине еще приблизительно $1 млрд. Кроме того, Германия отдельно предоставила Украине заем в €500 млн на восстановление востока страны. Более того, по данным Минэкономразвития правительство ФРГ согласно выделить Украине кредиты и гранты общей суммой €136 млн для реализации более двух десятков проектов в различных сферах в рамках двустороннего технического и финансового сотрудничества. Наконец, принятие входящего в “безвизовый пакет” нового закона о государственной службе позволит Украине получить €800 млн финансовой помощи от Европейского Союза на внедрение этой ключевой реформы. 

Между тем, за январь-декабрь 2014 года доходы украинского бюджета составили 407 млрд гривен — или, по средневзвешенному курсу — €27 млрд. На 1 октября текущего года они достигли 384,3 млрд гривен или €17 млрд. Эти цифры необходимы для осознания того, что из €44 млрд за два года около €8,5 млрд. То есть округляя можно сказать, что пятая часть средств, которыми располагала, располагает и может располагать Украина, предоставлена Евросоюзом, при том что собираемое украинскими фискалами преимущественно уходит на “социальную стабильность”, а не на развитие. Выделение Украине тех или иных объемов европейского союзного государственного финансирования прочно увязано с мнением и оценкой глобальных институтов, таких как МВФ и Всемирный банк. А это в разрезе двух лет — еще примерно 27% бюджета.

Поэтому, будучи на протяжении двух неполных лет фактически наполовину финансируемой со стороны Запада (все прочее — это использование девальвации, инфляции и чрезвычайно противоречивые налоговые решения), украинская власть вряд ли имеет право на то, чтобы вести себя  словно нерадивый студент, пытаясь подтянуть “хвосты” к утру государственного экзамена. Несомненно, эффект оккупации Россией Крыма и пограничных районов Донбасса, ограбление Украины криминальным синдикатом Путина-Януковича, старые проблемы ряда завязанных на российский рынок отсталых отраслей отечественной экономики пока служат в определенной мере смягчающими обстоятельствами. Но в публичной и дипломатической сфере — как минимум, на европейском направлении — эффект этих обстоятельств почти исчерпан. А судорожные попытки украинских парламентариев догнать и без того максимально сдерживающий свой разгон ради Киева европейский поезд, заставляют вспомнить старинную пословицу о том, что “дорога ложка к обеду”.

Максим МИХАЙЛЕНКО