Я и моя страна: Крах СССР — 2

Выступая осенью прошлого года на съезде Русского географического общества, премьер-министр Владимир Путин попросил не воспринимать термин “великая Россия” как дежурный. “Когда мы говорим “великая страна”, “великое государство”, то, конечно, масштаб имеет значение, — говорил Путин. — Если бы мы лучше все это понимали, если бы это не превратилось у нас в дежурную терминологию, то, может быть, мы бы бережнее относились к тому, что досталось нам по наследству от прежних поколений”.

От частного к общему

Действительно, может быть, и относились бы бережнее, если бы понимали. Но выходцы из силовых структур, занявшие командные высоты в экономике и политике, не захотели понять, что поддержание величия страны — серьезное дело. Советский Союз был неэффективным, плохо управляемым государством, но его руководители относились к державности серьезно. Они прекрасно понимали, что им не угнаться за уровнем жизни, который обеспечивают своим гражданам открытые общества со сменяемыми правительствами. И потому стремились компенсировать скромность материальных достижений символическим капиталом. Общественный договор выглядел примерно так: “Каждый из вас в отдельности живет скромно, вы не очень значительны сами по себе, с жилплощадью у вас тяжко, продуктов не хватает, но все вы вместе — граждане великой страны. А уж о том, чтобы страна воспринималась как великая, мы здесь в ЦК КПСС позаботимся”.

Этот общественный договор, имея некоторые основания в марксистско-ленинской идеологии, был продиктован и логикой выживания тоталитарного государства. В результате общее с огромным перевесом побеждало частное. Частный интерес, частная собственность, крайние проявления индивидуализма осуждались и высмеивались. Подпольных миллионеров выводили на чистую воду и судили. Директора магазинов и складов — поставщики частного благополучия — были могущественными людьми, ходившими по краю пропасти. Личное пространство было роскошью, личный успех воспринимался с подозрением. Либо частное, либо общее — приходилось выбирать. Благосостояние граждан и величие государства советские лидеры трактовали как взаимоисключающие ценности.

Свои усилия они фокусировали на производстве общественных благ — и материальных и символических. Армия, флот, ядерное оружие, покорение космоса, тяжелая промышленность, здравоохранение, образование, наука, спорт, пути сообщения, публичные пространства, центральные площади и метро — все это были приоритеты советского государства. Каждый, кто готов был заключить эту сделку, получал свою долю в величии: гордое звание советского гражданина и сознание причастности к освоению космоса, спортивным победам, научным прорывам, архитектуре метро и ВДНХ, а также вполне осязаемые услуги здравоохранения и образования.

От общего к частному

Элита постсоветского государства, особенно в последние 10 лет, привыкла смотреть на общественные блага только как на обузу или источник заработка. Общее перестало быть ценностью. Вооруженные силы не реформировались, а только сокращались, включая ядерный потенциал, а служба в армии утратила остатки престижа. К концу СССР армия насчитывала более 4 млн человек, сейчас — немногим более миллиона, при том что многие офицеры так и не получили жилья, а объявленного перехода на профессиональную армию так и не произошло. Разложение милицейского ведомства привело к тому, что сотрудники органов представляют прямую угрозу для жизни и работы граждан.

О снижении значимости России в мире см. статью Сергея Гуриева и Олега Цывинского “На обочине” (“Ведомости” от 16.03.2010). “Можно спорить, потеряла ли Россия за последние 20 лет 60% своего научного потенциала или 90%, — вероятно, в каких-то областях 60%, а в каких-то 90%, писали Дмитрий Дьяконов, Александр Мирлин и другие в статье “Организация науки” (“Ведомости” от 4.02.2010). По индексу цитируемости ученых Thomson Reuters, который учитывает работы в 10 500 ведущих мировых изданиях, Россия занимает 14-е место в мире. Ценность российских ученых степеней девальвирована плагиатом, низким качеством и усилиями чиновников, желавших стать “докторами”. При этом признание в России научной степени, полученной в Гарварде или Оксфорде, требует массы времени, множества документов, перевода диссертации на русский язык и представления всего этого в тот самый ВАК, который штампует степени чиновникам-докторам.

Успехи на Олимпиадах и крупных международных соревнованиях говорят об утрате наследия советской мобилизационной вертикали в спорте. О том, что происходит в России с дорогами, на этих страницах говорилось не раз. По данным официальной статистики, с 1995 по 2008 г. протяженность автомобильных и железных дорог почти не увеличилась. Жилья строится меньше, чем в советское время, а подключение к газовым и энергосетям стало общенациональной проблемой. Школы, детские сады, транспорт в моногородах, бывшие когда-то частью промышленного комплекса, стали бременем для олигархических структур, скупивших советские производственные мощности. Отношение властей к общественным пространствам в больших городах поражает цинизмом: памятники, площади, дворы стали сферой извлечения прибыли для чиновников. В Москве этот подход теперь закреплен новым Генпланом.

Да и в целом: общее стало предлогом для извлечения коррупционного дохода. Государственные услуги, дорожное строительство, правоохранение, образование, здравоохранение — самые коррумпированные сферы нашей жизни. Исчезнувшее идеологическое и административное содержание советских институтов заместилось коррупционным механизмом. Все, что было источником державности для СССР, было “монетизировано” чиновниками. О величии страны теперь можно говорить только в сатирическом ключе. Величие — это именно то, чем нынешнее государство НЕ занимается. Если для советских лидеров благосостояние граждан и величие государства были взаимоисключающими ценностями, то для нынешних ценностью не является ни то ни другое. Чиновники заняты своим благосостоянием, граждане — своим.

Синтез

Особая ирония истории в том, что изживать и уничтожать советское наследие выпало тем, кто больше всего шумел о его восстановлении. То, что прекратило существование в 1991-м, было лишь государственной единицей. Советская система — с ее городами, заводами, министерствами, театрами, институтами, спортивными командами — продолжала жить. Именно в руках у нынешней силовой элиты она рассыпается (см. статью “Фундамент России”, “Ведомости” от 25.12.2009). С наследием строек социализма — моногородами — они не знают, что делать. Cоветские организации и традиции, переместившиеся из плановой в рыночную среду, не претерпев глубоких изменений, стали проблемой для экономики и общества. Разложение правоохранительной сферы — лишь одно из проявлений этого процесса. Распад СССР был растянут во времени.

Для сырьевой и финансовой элиты, подчинившей задачи управления государством задачам экспорта сырья и вывода прибыли за рубеж, величие страны в его советском понимании не представляет ровно никакой ценности. То, что они говорят по телевизору, тоже не имеет ценности. Повторюсь: сферы общественного для них не существует. Это только выглядит парадоксом — на самом деле это естественная реакция людей, вырвавшихся из СССР. Компенсировать вынужденную утрату частного существования хотели все. Бывшие разведчики и полковники, находящиеся сейчас у власти, тоже хотели частной жизни. Кому-то удалось запастись нефтяной компанией и доходами от экспорта, а кто-то доволен и домом во Франции. Рядовые граждане все последние 20 лет занимались тем же самым — своими карьерами, образованием, садовыми участками или просто тосковали о старых временах. Именно сегодняшние политические лидеры помогают обществу изжить старые комплексы советского величия.

И спасибо им за это. Со временем все большему числу граждан станет ясно, что их личное благосостояние и величие страны не должны исключать друг друга. Современное государство, которое когда-нибудь придется строить на обломках советского, будет ставить благополучие граждан во главу угла. Но и общественным благом и сферой общего в широком смысле придется заниматься всерьез. Придется вспомнить и об армии, и о науке, и о спорте, и даже об общественных пространствах. Социальное наследие СССР — пассивность людей в общественных делах — будет изжито.

Ценность опыта последних 10 лет в том, что он дал всем нам понять: государство не может существовать, защищая одни только частные интересы элиты. Оно просто не может развиваться. Это справедливо как в материальном, так и в человеческом плане. Люди не могут жить, не поддерживая друг друга. А государство, не способное обуздать жадность своих чиновников, неизбежно терпит экономический крах. Дефицит социальных платежей будет только нарастать. Стабфонд будет полностью потрачен очень скоро — по расчетам Минфина, в этом году. Через год-два правительству придется вспомнить о секвестре расходов.

Максим ТРУДОЛЮБОВ