Восточный плацдарм. Как Россия с Китаем становятся стратегической угрозой для США

Сказать это великий полководец мог вполне, ведь уже в то время понимали, что только самоизоляция Поднебесной и добровольный отказ от технологического прогресса делал ставил эту колоссальную по потенциалу и силе исторической традиции страну в положение зависимое от Запада. Но даже в середине XIX века пушкам английских пароходофрегатов пришлось силой открывать китайский рынок для продажи опиума из британской Индии — иного способа остановить переток европейского серебра в Китай в обмен на чай и фарфор в Лондоне не нашли.

В отличие от своих предков современные китайцы не просто открыты к технологическим новшествам и западным знаниям. Они их жадно добывают любыми способами: от грандиозного по масштабам промышленного шпионажа до участия в совместных военных манёврах.

Последний способ, призванный снабдить лишенную боевого опыта Народно-освободительную армию (НОА) КНР необходимыми навыками, в полной мере продемонстрировали только завершившиеся российско-китайско-монгольские учения “Восток-2018”.

Сдержать дракона

Оценивая соотношение сил в новой холодной войне, ведущие российские и западные аналитики признают, что в отличие от прошлого противостояния между Вашингтоном и Москвой в этот раз на стороне последней есть весомое преимущество в виде дружбы с Поднебесной. Отношения между КНР и СССР резко испортились ещё в конце 1950-х.

Председатель Мао не принял курса на десталинизацию и общей неготовности советского руководства смотреть на китайских товарищей как на равных. В 1969 году на границе двух социалистических стран произошли даже кровопролитные, хотя и кратковременные боестолкновения.

Возникшей между “красными” ссорой воспользовались в противоположном идеологическом лагере. Именно неформальный альянс США и Китай против СССР сделал Генри Киссинджера легендой мировой дипломатии. В своей книге “О Китае” бывший советник по национальной безопасности президента Ричарда Никсона написал: “По сути, на протяжении всех 1970-х годов Пекин больше благоволил Соединённым Штатам, гораздо резче выступая против советских планов, чем это делало большинство американской общественности или конгресс”.

Сейчас ситуация принципиально иная. За счёт тесного сотрудничества с Западом, Китай провёл грандиозную экономическую и социальную модернизацию, сохранив лишь очень малые элементы социализма в своей модели. По сути, страна прошла тот же путь, который в конце XIX — начале XX века прошла Япония. Ее развитие тоже пестовали Англия и США в качестве восточного противовеса России.

В итоге уже в 1920-е Вашингтон вынужден был перейти к политике активного сдерживания Японии и ограничения ее доступа к стратегическим ресурсам. Как мы помним, закончилось все участием Страны восходящего солнца во Второй Мировой войне на стороне держав Оси и ее разгрому альянсом США, Британии и СССР.

В настоящее время и в отношении КНР Вашингтон все решительнее переходит от партнерства к сдерживанию. Причины для охлаждения отношений с известными отговорками можно сравнить с историей 90-летней давности: торговая конкуренция и борьба за ресурсы. Китай устойчиво больше продаёт в США, чем покупает там.

Одновременно китайцы закрепляются в Африке и Юго-Восточной Азии, пытаясь гарантировать доступ к нефти, продовольствию и металлам. Как это делали в своё время и японцы. То, что из Пекина выглядит как забота об устойчивом росте, из Вашингтона подозрительно похоже на экспансионизм. Намывая искусственные острова в Южно-Китайском море в Поднебесной искренне настаивают, что лишь защищаются от возможной блокады и берут то, что когда-то уже принадлежало им. В Соединённых Штатах же подозревают китайцев в намерении поставить под контроль морские торговые пути, по которым провозят товаров на 5 трлн долл в год.

Плюс к этому нужно учитывать внутреннюю китайскую конъюнктуру. Коммунистичеая идеология осталась лишь фасадом. Перекосы в имущественном статусе городов и деревни, приморских провинций и глубинки, новой буржуазии и крестьянских масс — все это создаёт серьёзное напряжение. Плавный переход от западного в своих корнях марксизма к традиционному национализму Срединного государства служит укреплению существующего режима.

Но этот переход требует и более жёсткого внешнеполитического курса, и укрепления армии как символа мощи древней нации, вернувшейся в первую лигу мировой политики.

Китайское военное строительство вызывает у американцев особую обеспокоенность. Несмотря на свою многочисленность, НОА по очень многим параметрам ещё далеко отстаёт от вооружённых сил США. Но этот разрыв быстро сокращается. И в первую очередь за счёт взаимодействия с Россией.

Третий не лишний

По качеству вооружений китайская армия особо не уступает российской. КНР активно покупает у Москвы современные вооружения, а самыми передовыми разработками РФ пока не готова делиться даже с Пекином.

Китайцев больше интересует опыт развёртывания войск и их управления в условиях как локальных, так и крупных конфликтов. Такого собственного опыта у КНР нет. В последний раз НОА участвовала в боях с Вьетнамом в далёком 1979 году. Да и тогда китайцы фактически потерпели поражение. У армии РФ же один лишь сирийский опыт нанесения ракетно-бомбовых ударов заслуживает самого внимательного изучения генштабом КНР.

Плюс “Восток-2018” — это колоссальная логистическая операция, связанная с переброской, развёртыванием и снабжением войск на огромном театре военных действий в условиях максимально приближённых к боевым.

Участие в планировании и осуществлении подобной уникальной в современном мире операции ценнее для китайских офицеров, чем наличная военная техника. Побеждают не лучше вооружённые, а лучше обученные.

НОА отправила в Россию на манёвры рекордно крупный контингент: 3500 солдат и офицеров, 900 единиц военной техники и более 30 самолётов и вертолётов. Это больше, чем развёрнуто американских войск на всём восточном фланге НАТО. Плюс в отличие от учений Альянса, где отрабатываются общие принципы взаимодействия, а каждая из стран-членов выделяет для сотрудничества узкоспециализированные небольшие подразделения, в случае РФ и КНР принцип иной.

В рамках “Восток-2018” российские и китайские подразделения учились воевать плечом к плечу как армии-союзницы, используя весь спектр наличных вооружений. Иными словами, силы НАТО слажены до той степени, чтобы коллективно и под общим командованием участвовать в небольших операциях на отдалённых ТВД. В остальном, например, Бундесвер в последние несколько десятилетий не обучался “сидеть в соседних окопах”, например с итальянскими солдатами. Здесь же речь идёт о подготовке к скоординированному вступлению в большой конфликт с полным арсеналом сил и средств.

Конечно, о формировании полноценного военно-политического союза между Россией и КНР ещё весьма преждевременно. К этому не готовы ни в Москве, ни в Пекине. Как в силу взаимных противоречий и недоверия, так и из-за желания весомой части элиты обеих стран сохранять тесные деловые и личные связи с Западом. В этом ситуация кардинально отличается от времен Сталина и Мао. Те и готовились к мировой войне, и морально были на неё настроены.

Сейчас Россия и Китай лишь посылают США сигнал: наш союз возможен. Объединённые силы этих двух держав уже сегодня не уступают Соединенным Штатам и их союзникам. И динамика явно не в пользу последних.

Россия сделала прорыв в средствах неядерного удара по территории США, а КНР модернизирует ядерный арсенал и быстро строит океанский флот включительно с авианосцами. Плюс тесное партнёрство между собой позволяет обеим странам не тратить на взаимное военное сдерживание, что в года холодной войны отвлекало огромные ресурсы.

По сути, у Китая сегодня из вероятных противников только США с союзниками и Индия, активно сближающаяся с Вашингтоном, а у РФ только НАТО. Это само по себе позволяет рационализировать оборонные расходы. К тому же, как к гипотетическому российско-китайскому блоку уже сегодня могли бы примкнуть Пакистан, Монголия (ее солдаты тоже участвовали в “Восток- 2018”), Иран, КНДР, Беларусь и республики Центральной Азии. В эту же сторону постепенно дрейфует и Турция, невзирая на формальное членство в Альянсе.

В таких условиях перед США есть три варианта действий. Укреплять армию и действующие союзы, сближаться с Индией, и активнее проводить политику сдерживания и Китая, и России одновременно. Это дорого, хлопотно и потенциально грозит большой войной.

Альтернатива этому — смириться с неизбежностью становления многополярного мира и пойти на “большие сделки” с Москвой и Пекином. Такой путь кроме огромного сопротивления в американском истеблишменте и в странах-союзницах вызывает из прошлого призрак политики умиротворения и тоже не гарантирует устойчивый мир.

Наконец, третий вариант: попытаться вбить клин между Россией и Китаем. Поскольку реально претендовать на мировую гегемонию может только последний, то разумно отвернуть Кремль от помощи ему на этом пути. И именно такая политика открывает пространство для переговоров и договорённостей с Москвой по наиболее волнующим ее вопросам. От разговоров с американскими дипломатами в Киеве до серьёзной западной аналитики по итогам встречи Дональда Трампа с Владимиром Путиным в Хельсинки — у автора этих строк есть основания полагать, что Вашингтон аккуратно постарается следовать именно этим курсом. Пока Москву не удалось отвернуть даже от Ирана. Но до сих пор ей ничего по-настоящему весомого не предлагали и взамен.

Посмотрим, последует ли соответствующее предложение после ноябрьских выборов в Конгресс и ожидаемой смены власти в Киеве весной следующего года.

Олег ВОЛОШИН