Владимир Путин нанес точечный ответ по Ирану

Россию представлял премьер-министр Владимир Путин, который, как сообщает специальный корреспондент “Коммерсанта” Андрей Колесников, во время пленарного заседания развенчал последние надежды иранского президента Махмуда Ахмади-Нежада на то, что итоговая резолюция Совбеза ООН, которая будет обсуждаться сегодня, может быть не принята.

До начала международной конференции по взаимодействию и мерам доверия в Азии, как и в разгар международной конференции, журналистов интересовало, по-моему, не то, что происходило во дворце, где шла встреча лидеров 20 стран, а то, что они и журналисты видели за окнами, в непосредственной и, можно сказать, опасной близости, в трех сотнях метров от дворца, в бухте Золотой Рог.

А видели они яхту Ecstasea, принадлежащую Роману Абрамовичу. Яхта на самом деле мирно покачивалась в волнах Золотого Рога под проливным дождем, который обрушился на Стамбул (больше всего от него выиграли стамбульские школьники: у них отменили занятия).

Почему-то информация про яхту просто поставила на колени турецких и иностранных журналистов. Ни о чем другом они думать больше не могли. Что делает здесь эта яхта? Действительно ли на ней были какие-то нефтяники с далеко идущими (уже по суше) намерениями?

Куда она поплывет дальше? Правда, что ли, как писали уже английские коллеги, в ЮАР, прямо на чемпионат мира по футболу, чтобы и там отвлекать журналистов от освещения праздника спорта?

Эти мучительные раздумья все-таки на какое-то время прервала ранняя пресс-конференция премьер-министров России и Турции Владимира Путина и Реджепа Эрдогана, накануне не планировавшаяся.

Она должна была начаться уже в 9.15, до пленарного заседания на конференции, но на самом деле началась примерно вместе с ним. Таким образом, господин Эрдоган придавал встрече с российским коллегой, можно сказать, преувеличенное значение.

Вначале было подписано два договора: один о безопасности туризма в РФ и Турции (второе, судя по последним сообщениям СМИ, все-таки актуальнее), другой детализировал соглашения по поводу строительства российской АЭС в Турции.

Господин Эрдоган мог бы, очевидно, рассказать о многом. Но он говорил о конфликте с Израилем по поводу “Флотилии мира”. Ни о чем другом (не считая, конечно, яхты Романа Абрамовича в Золотом Роге Стамбула) в Турции сейчас не думают.

— Во время телефонных переговоров с Владимиром Путиным я наблюдал поддержку Российской Федерации,— сказал господин Эрдоган.— Выражаю огромную благодарность Владимиру Путину. Единственная цель там была — доставка гуманитарной помощи! Не может быть оправдания этому! Поднимается голос справедливости! Мы с дорогим другом Владимиром Путиным обсуждали эту тему. Еще раз огромная благодарность!

Через некоторое время журналист агентства Bloomberg спросил российского премьера, что теперь будет с проектом “Голубой поток-2”, который предполагалось использовать для поставок российского газа через Турцию прежде всего в Израиль.

Российский премьер заявил, что “Голубой поток” предназначен для дополнительных поставок газа в Турцию и в третьи страны — Сирию, Ливан...

— Проблема в другом,— без лишней озабоченности произнес Владимир Путин,— Израиль, по имеющимся данным, нашел газ у себя на шельфе. А спекулировать на человеческих жертвах я бы не стал сейчас.

Так что история с “Флотилией мира”, хотел дать понять российский премьер, не имеет отношения к тому, что Россия не будет поставлять свой газ Израилю. Тем более что через Турцию это пока и нереально.

А плюсов от такой самоотверженной позиции можно извлечь немало. Например, решить наконец вопрос с прокладкой трубы “Южного потока” по дну Черного моря в территориальных водах Турции.

Кроме того, никаких переговоров с “Газпромом” Израиль по поводу этой ветки не вел (как рассказал мне вчера заместитель председателя правления “Газпрома” Александр Медведев, по этому поводу была только предварительная консультация), так что Владимир Путин отказал Израилю в том, чего и так не было, а выглядело как санкции против Израиля после истории с “Флотилией мира”. В этом и состоял главный эффект его выступления.

На вопрос, повлияет ли на поставки российского газа в Турцию соглашение, подписанное накануне между Турцией и Азербайджаном о поставках газа с месторождения Шах-Дениз-2, господин Эрдоган ответил, что из Азербайджана “и так идет газ в Турцию и это не огромная цифра”.

— У нас большая потребность в газе,— обнадеживающе добавил он.— И она все больше и больше.

Господин Путин не выразил никакого беспокойства по этому поводу:

— Объемы поставок с Шах-Дениза в Турцию,— заявил он,— несопоставимы с поставками российского газа. Мы и через Украину поставляем, и по “Голубому потоку”. Более того, мы замещаем недопоставки иранского газа в Турцию во время зимнего сезона.

Кроме того, господин Путин не упустил случая в очередной раз высказаться насчет Nabucco:

— Если кто-то просчитает экономику проекта — дай бог, пусть осуществляется, пусть живет (намек на то, что до сих пор никто не дал себе труда просчитать.— А. К.). Но одного азербайджанского газа для наполнения Nabucco не-до-ста-точ-но!

Турецких журналистов интересовало, как Россия намерена оказывать помощь Турции в истории с Израилем.

— Мы сразу выразили не только озабоченность, но и осуждение,— сказал господин Путин.— Тем более что это произошло в нейтральных водах. Это вызывает еще больше вопросов. Мы очень подробно обсудили эту тему, очень подробно.

Наконец, российский премьер высказался насчет Ирана.

Его президент Махмуд Ахмади-Нежад в этом время уже готовился выступать на пресс-конференции, прямую трансляцию с которой закрыли во время выступления президента Азербайджана, как только тот заговорил о проблеме Нагорного Карабаха.

— Господин президент Ирана здесь,— продолжил российский премьер,— мы увидимся в ходе совещания и поговорим... если у него возникнет такая необходимость.

У господина Путина, очевидно, такой необходимости нет: позиция России сформулирована, она готова к санкциям против Ирана, но с очень существенными оговорками, способными вообще-то дезавуировать эту позицию. Оговорки господин Путин тут же изложил:

— Международные резолюции не должны быть избыточными, они не должны ставить иранский народ в ложное положение, Иран имеет право на мирную ядерную программу... Более того,— неожиданно закончил российский премьер,— в августе текущего года АЭС в Бушере должна быть запущена.

Он мог бы этого и не говорить, всем было бы только спокойнее. Но разве тогда был бы повод так оживиться западным журналистам?

Еще больше журналисты оживились, когда на конференции выступил Махмуд Ахмади-Нежад. У него был последний шанс убедить членов Совбеза ООН не принимать резолюцию по поводу введения санкций. И он попытался этот шанс использовать. Поскольку позиция США слишком понятна и постоянна, президент Ирана сосредоточился на России.

Господин Ахмади-Нежад заявил, что Иран выйдет из переговоров по ядерной программе, если Совбез ООН одобрит предложенную резолюцию (строительство АЭС в Бушере не подпадает под санкции). Господина Путина президент Ирана призвал к максимальной осторожности и предложил России сделать все от нее зависящее, чтобы она не оказалась на стороне врагов Ирана. Это по всем признакам было откровенным шантажом и даже ультиматумом.

После этого шансов, что российская делегация примет его, разумеется, не было никаких.

Правда, президент Ирана не удержался и, как Владимир Путин насчет Nabucco, произнес несколько ритуальных слов насчет США.

Американцам, и прежде всего президенту Бараку Обаме, который по определению является врагом Ирана, господин Ахмади-Нежад предложил, пока не поздно, изменить свою политику, поскольку “только это может спасти администрацию США от полного политического поражения”, а “Барак Обама будет первым, кто пострадает от этого”.

Владимир Путин, выступавший после иранского президента, как и обещал на пресс-конференции с господином Эрдоганом, ответил господину Ахмади-Нежаду. Он сказал, что тому надо бы быть более коммуникабельным в отношениях с мировым сообществом.

Господин Ахмади-Нежад, видимо, все поняв насчет голосования в Совбезе ООН, не стал ждать второй части заседания.

Он даже на общий обед не остался: улетел туда, где его понимают.

То есть в Иран.

Андрей КОЛЕСНИКОВ