Высокое торможение

Судя по тяжелому и натужному продвижению в нынешнем правительстве (сроки имплементации уже неоднократно откладывались, срывались и переносились), она всерьез рискует либо оказаться проваленной полностью, либо стать жертвой очередной профанации. Тем временем многомиллиардный счет взносов в капиталы госбанков продолжает увеличиваться, наращивая обязательства будущих поколений налогоплательщиков.

Давний должок

Реформа корпоративного управления госбанков (как часть реформы управления госсектором в целом) — одно из немаловажных обязательств официального Киева, касающееся сразу трех специально упомянутых в пресс-релизе МВФ приоритетов действующей программы: “укрепления банковской системы, борьбы с коррупцией и реорганизации государственных предприятий”. Соответствующий пункт под номером 17 содержится в разделе “Направления политики в финансовом секторе”.

Пункт не новый и содержатся в программе давно. Но вот сравнение его редакций в более ранних и нынешнем вариантах дает любопытную пищу для размышлений. В первую очередь речь идет об уже неоднократно переносившихся сроках выполнения обязательств. Надо сказать, что соответствующий законопроект уже подавался в Верховную Раду правительством Яценюка (№4162) в развитие утвержденных Кабинетом министров в феврале с.г. “Основ стратегического реформирования государственного банковского сектора”.

Принять законопроект, как это было ранее обещано МВФ, до конца марта с.г. не удалось — новоприбывшее правительство Гройсмана, как заведено, отозвало инициативу предшественников. Что примечательно, дата отзыва (14 февраля 2016-го), как свидетельствует официальная справка по этому законопроекту на сайте Верховной Рады, предшествует дате регистрации документа в парламенте (26 февраля).

Ну а после отзыва процесс доработки и согласования новой версии этого документа пошел еще более тяжко, чем прежде. Так, сроки его подачи в Верховную Раду тоже неоднократно переносились. Согласно нынешней версии меморандума, дедлайн установлен на конец сентября, но в парламентской базе законодательных инициатив к моменту выхода материала в печать он все еще не числился. Более того, по данным ZN.UA, даже еще не подавался на рассмотрение правительства. Из чего сам собой напрашивается вывод, что выполняются эти обязательства только из-под МВФ-ской палки. Более того, в неформальном общении представители участвующих в процессе международных финансовых организаций делятся ощущениями, что нежелание его продвигать идет с самого верха нынешней украинской пирамиды власти.

Зачем оно надо?

Как уже отмечалось выше, реформирование корпоративного управления госбанков является частью более широкого направления сотрудничества официального Киева с МВФ и другими МФО в отношении всего госсектора. Соответствующие разделы, подразделы и отдельные пункты содержатся не только в Программе расширенного финансирования, но и в других соглашениях с иностранными донорами. И надо сказать, что эта реформа — одна из ключевых и наиболее принципиальных в нынешней повестке дня, поскольку без ее реализации надежды на качественное обновление украинского государства и его институтов тщетны. Ведь распределение сфер контроля над денежными потоками госсектора, не секрет, является ключевым элементом кулуарных договоренностей при формировании парламентских и других коалиций.

Это — одно из наиболее системных проявлений тотальной отечественной коррупционной практики, искоренить которую так тщетно пытались и пытаются нынешние реформаторы и все их предшественники. Причем не меньше, чем для энергетического, она актуальна и для финансового сектора, масштабы грабежа через который государства и его граждан сопоставимы с “черными дырами” нефтегазовой сферы. И пусть до масштабов “подвигов” “Нафтогаза” действующим госбанкам все же далековато, их тоже практически во все времена с удовольствием пользовали влиятельные лица во власти. И так как особых стеснений при этом никто никогда не испытывал, масштабы прямого или косвенного обворовывания (через невозвратные кредиты) оцениваются не в один десяток (если не сотню) миллиардов.

Достаточно вспомнить о тех многомиллиардных вливаниях в капитал из госказны, которые уже проглотили с отменным аппетитом госбанки. Специфика банковского бизнеса состоит в том, что номинальную прибыльность он может показывать достаточно долго, скрывая до поры до времени свою реальную убыточность. Можно вспомнить, что по итогам 2013-го все три крупнейших госбанка показали очень даже внушительную прибыль на сотни миллионов гривен. Но что произошло потом? Только с 2014-го по начало 2016-го государству пришлось раскошелиться на их докапитализацию на 35,3 млрд грн — сотни миллионов былой прибыли и десятки миллиардов затрат явно несопоставимы. Как уже ранее подсчитано, на потребности их рекапитализации с 2008-го по 2016 г. было потрачено более 88 млрд грн (или 8,7 млрд долл. по курсу гривни к доллару на момент рекапитализации). Получается, что каждому из ныне учтенных Госстатом 42,7 млн украинцев содержание госбанков обошлось более чем в 200 у.е. По данным ZN.UA, это далеко не предел, так как утвержденная Нацбанком программа докапитализации по итогам прошлогоднего стресс-тестирования (постановление НБУ от 15 апреля 2015 г. №260 “Об осуществлении диагностического обследования банков”) еще далеко не выполнена в том числе и госбанками.

В официальном ответе на запрос ZN.UA пресс-служба Ощадбанка сообщила, что вслед за состоявшимся в 2016-м пополнением уставного капитал на 4,96 млрд грн планируется получение еще 3,46 млрд (из предусмотренных программой рекапитализации 8,42 млрд). При этом часть этой суммы может быть покрыта за счет полученной банком чистой прибыли, составившей за восемь месяцев текущего года 360 млн грн. Официально признанный уровень проблемных активов (NPL) банка составляет 32%.

В секрете аналогичные показатели держат в Укрэксимбанке (поживившемся в январе нынешнего года 9,3 млрд грн из госбюджета). Пресс-служба учреждения отделалась натуральной отпиской (если не сказать хуже), что, мол, “цифры “плохих” кредитов указаны в отчетности, по резервам тоже была информация в открытом доступе”, и “вряд ли мы сможем сказать что-то большее”, ведь “другие вопросы либо относятся к банковской тайне, либо зависят от решений акционера (Кабмин, Минфин)”. Что касается официальной отчетности, то в ней содержится информация об убытке банка за первое полугодие с.г. почти на 1,4 млрд грн при 40-процентном уровне официально признанных NPL. Потребность банка в дополнительном капитале очевидна, однако в ответ на дополнительные запросы в Нацбанк и Минфин по этому поводу в ZN.UA пришли пространные ответы с множеством букв, но минимумом релевантной информации. Во всяком случае, информация о потребности Укрэксимбанка на следующий год официальными источниками не раскрывается. Что же касается неофициальных, то из двух независимых источников ZN.UA получило информацию, что укрэксимовский запрос в Минфин на пополнение капитала в следующем году составил, ни много ни мало, 12 млрд грн. И хотя соответствующих строчек в поданном в ВР правительством проекте госбюджета мы пока не обнаружили, не исключено, что они там вскоре появятся.

Ведь, как очень метко заметил один из наших наблюдательных и многоопытных в госделах собеседников, в Украине уже научились урезать что угодно — от зарплат бюджетникам до выплат малоимущим (в частности путем отказа от необходимости установленной законом их индексации). Но вот госбанки — это своеобразные “священные коровы”, потребности которых в дополнительном капитале финансируются (в том числе и с подачи функционеров МВФ) беспрекословно, какие бы злоупотребления там ни вскрывались. Как уже поняли читатели, эта “песня” настолько хороша для отдельных персонажей, что начинать ее с начала они могут до бесконечности. И пусть никого не обманывает то обстоятельство, что увеличение “уставников” госбанков финансируется не за счет налоговых поступлений, а посредством согласованной с МВФ эмиссии долговых обязательств, которая в 3-процентном потолке дефицита госбюджета не учитывается.

Вопрос, сколько еще и почему “священные коровы” должны кормиться за счет налогоплательщиков, если реальные “надои” ой как сомнительны? Ведь уплаченные ими дивиденды, как и размеры налога на прибыль точно не сопоставимы с вышеуказанными затратами на пополнение капитала. Как вряд ли с ними сопоставима и польза от той политики, которую государство реализует посредством госбанков (главным образом из-за отсутствия какой-либо внятной политики как таковой).

Известно, конечно, что госбанки часто используются — для поддержки валютного курса и финансирования дефицита госказны (так, только в августе, когда минфиновская касса опустела, ими было куплено “длинных” ОВГЗ на 5 млрд грн, а всего три госбанка являются держателями около 85% (!) всех ОВГЗ, числящихся за банковской системой). Или как рыночные посредники, через которых правительственные обязательства затем перекочевывают в портфель НБУ, чтобы последний не осуществлял уж слишком неприличного и запрещенного законом прямого финансирования госбюджета. Стоит вспомнить и о массированном кредитовании госбанками “Нафтогаза” и других предприятий энергосектора, когда тем необходимо где-то “перехватиться” на закупки энергоносителей. И многие другие квазифискальные операции, или, проще говоря, ситуативные полезности, осуществляемые очень часто по нерыночным курсам и ставкам. Но разве все вышеперечисленное — это элементы грамотной, взвешенной и последовательной экономической политики, приносящей адекватную реальную пользу экономике, ее развитию и в конечном итоге гражданам?

Ну разве что еще памятный проект Ощадбанка “Юлина тысяча” кто-то посчитает достойным примером адекватной реализации государственных интересов. Или из свеженького на статус успешной могла бы претендовать разве что программа по выдаче “теплых” кредитов (из которых
1,8 млрд грн, или почти 80% от общего объема, пришлось на “Ощад”), если бы крайне не вовремя (на фоне объявлений о грядущем росте тарифов на газ и электроэнергию) не было свернуто ее финансирование. Такая вот “мудрая” госполитика при всех разговорах о необходимости повышения энергоэффективности, активизации кредитования и прочих досужих “реформаторских” разговорах.

Или вот активно обсуждается вопрос создания то ли экспортно-страхового (ЭСА), то ли экспортно-кредитного агентства (ЭКА), причем аналога последнего из всех европейских стран, кроме Украины, нет только у Албании. При этом уже даже как-то неудобно вспоминать, что вообще-то сию роль должен бы уже минимум лет двадцать выполнять государственный Укрэксимбанк (после реализации в 1996 г. соответствующего проекта Всемирного банка), освоивший за эти годы на этом поприще уже ой как немало миллионов от международных доноров. Да, в нынешнем его виде украинский Exim не может выполнять функции ЭКА в полной мере, так как не имеет права заниматься страхованием (банкам запрещено это делать). Но тогда вопрос: почему уже за столько лет государство так и не сподобилось реорганизовать эту вроде бы заточенную на поддержку экспорта структуру, отделив от нее плевела непонятно для чего существующей коммерческой части? Полезность которой (как ни благозвучен термин “универсальный”) для государства и налогоплательщиков крайне сомнительна, особенно с учетом вышеупомянутой нужды в огромных госбюджетных вливаниях на покрытие проблемных кредитов, в подавляющей части коммерческих? Ведь вместо сообщений об успехах в масштабных и не очень проектах на ниве поддержки экспорта достоянием общественности все чаще (особенно в последнее время) становятся скандальные обстоятельства крайне сомнительных сделок. По финансированию то приобретения медиаактивов, то строительства торговых центров, то покупки земельных участков и прочей мути, которой в балансе учреждения накопилось не на один десяток миллиардов. В том числе и из-за гигантской проблемной задолженности.

В свое время государство профинансировало списание гигантской “проблемки” (на десятки миллиардов гривен) еще одному представителю “священной троицы” — Укргазбанку, обеспечив докапитализацию этого учреждения за счет все тех же налогоплательщиков. По итогам восьми месяцев текущего года этот банк показал 108 млн грн прибыли, полученной за счет (внимание!) огромного торгового дохода на
2,7 млрд грн. Он, очевидно, был получен в результате продажи депозитных сертификатов НБУ на 6,3 млрд грн, от которых учреждение избавилось в августе. А до этого — по итогам семи месяцев — деятельность банка была убыточной. Неужели в покупке депсертификатов НБУ государство и видит пользу от этой структуры? Вышеупомянутые “Основы стратегического реформирования государственного банковского сектора” предусматривают продажу госдоли в “Укргазе”, так и не признанном системным, уже до конца 2017-го. В связи с этим очень симптоматична давненько ведущаяся в медиапространстве кампания, что продавать банки сейчас — это далеко не лучшая затея, мол, невыгодно! При этом почему-то редко упоминается, что в тех же “Основах…” приоритетными покупателями были определены “квалифицированные инвесторы или МФО” (такие, как, например, ЕБРР), участие которых в капитале банка ему бы уж точно не повредило, означая ко всему еще и какой-то “вступительный денежный взнос”. Но кто-то что-то слышал об активизации сотрудничества “Укргаза” на этом направлении или о каких-то активных мероприятиях по предпродажной подготовке? Или таковыми надо считать заявки в тендерах на обслуживание муниципалитетов со ставками по размещению ресурсов на уровне 21—22% годовых? Очевидно, что и здесь процесс явно тормозится, и кто, кроме нынешних управляющих банка, знает, какие сюрпризы готовит деятельность с учетом подобной дороговизны привлекаемых ресурсов?

Вообще данные о выданных госбанками невозвратных кредитах на сотни миллионов долларов (в общей сумме счет идет уже не на один миллиард) структурам, так или иначе связанным с теми или иными представителями власти, просачиваются в СМИ регулярно. Правда, практически всегда это касается “папєредніков”, на злоупотребления которых (как и на потерю территорий и войну) принято списывать убытки. Впрочем, надлежащей уголовной ответственности за “былые заслуги” так до сих пор ни одна из птиц высокого полета не понесла. Это же в подавляющем большинстве касается и “птиц” помельче, которые должны были бы отвечать за непосредственное исполнение преступных сделок и подписи под соответствующими документами. Более того, многие из ставленников “злочинної влади” продолжают успешно трудиться в правлениях госфинструктур, сохраняя не только должности, но и принципиальное влияние на принимаемые там решения. Что, как не безнаказанность, провоцирует на новые преступления? Этот вопрос не только со страниц ZN.UA задавался бесчисленное множество раз с такой же безуспешностью, как и все остальные призывы привлечь к ответственности за хищения в финансовом секторе, счет которым уже давно пошел на сотни миллиардов.

Отсюда следует логичный вопрос: способно ли украинское государство хоть как-то защищать свои вложения и интересы своих граждан (и в частности налогоплательщиков)? В противном случае его сложно назвать дееспособным и полностью правомочным.

О чем, собственно, речь?

Хотя бы частично исправить ситуацию призван вышеупомянутый раздел недавно пересмотренной программы МВФ, в соответствии с которой разрабатываемый закон должен:

— предусмотреть формирование наблюдательных советов (НС) из семи человек: пяти независимых директоров плюс по одному представителю от президента и КМУ (на замену действующему квотному принципу, по которому он формируется из трех “пятерок” — президентской, кабминовской и парламентской);

— переместить линию подотчетности госбанков от КМУ к наблюдательным советам и правлениям;

— обеспечить возможность подбора и назначения независимых директоров международно-признанной компанией по подбору персонала.

Одна из последних версий разрабатываемого при участии экспертов МФО законопроекта, с которой удалось ознакомиться ZN.UA, в числе прочего предусматривает следующее:

— уголовную(!) ответственность за влияние в любой форме на членов НС и правлений госбанков (если в этом уличается должностное лицо, то предусмотрен штраф на 200—345 тыс. грн или лишение свободы сроком до трех лет) — новая норма, которой не было в законопроекте №4162;

— к государственным относятся только банки, в которых государству принадлежит 100% капитала (весьма примечательно с учетом того, что “Основами стратегического реформирования государственного банковского сектора” предусмотрена уже в 2018-м частичная приватизация госбанков путем продажи их пакетов МФО; получается, что закон пишется и готовится дольше, чем реально будет работать?);

— госбанки освобождаются от необходимости включения акций в биржевой реестр и обязанности выполнять годовой финансовый план (как госпредприятия);

— орган, управляющий долей государства, определяет КМУ (в предыдущей версии законопроекта исполнителем этой функции был определен исключительно сам Кабмин);

— государство как высший орган управления (”общее собрание”) имеет исключительные права только на определение стратегических направлений банков, утверждение стратегии (подается набсовету), устава, изменение капитала, утверждение дивидендов, выкуп акций и т.п., но не имеет права на решения в отношении управления банком;

— исключительную компетенцию на назначение/увольнение правления банка, утверждение стратегии (на основании стратегических приоритетов государства), назначение внешнего аудитора получает наблюдательный совет;

— на членство в НС госбанков вводятся достаточно жесткие квалификационные требования и ограничения и специально расписаны конфликты интересов (также новшество по сравнению с предыдущей версией);

— кворум правомочного заседания НС — пять членов, а срок его полномочий — три года (в предыдущей версии законопроекта срок полномочий определял КМУ, что автоматически означало его право определять это и другие положения о набсовете);

— порядок отбора членов НС и требования к конкурсной комиссии определяет КМУ.

И вот здесь мы подбираемся к наиболее любопытным нюансам, в которых, как известно, и скрываются главные подвохи процесса, позволившие, например, в случае с конкурсным назначением главы ГФС победить такой личности, как господин Насиров.

Согласно последней версии законопроекта свои кандидатуры на независимых членов НС могут подавать только те, кто отобран на открытом конкурсе компанией по подбору персонала, имеющей не менее чем десятилетний международный опыт предоставления услуг по подбору руководящего состава ведущих мировых банков. По данным ZN.UA, такая структура уже выбрана (ею стала компания Amrop), но она не может приступить к работе без принятия закона.

Следующий важный пункт, измененный после отзыва законопроекта из парламента: в конкурсную комиссию по отбору членов НС будут входить по три представителя от КМУ и президента.

Вообще следует отметить, что нынешняя версия законопроекта весьма значительно сдвинулась в сторону президентских полномочий — ранее вопросы управления госбанками относились исключительно к прерогативе Кабмина, а президентские представители в их набсоветах не были предусмотрены. Ранее предполагалось, что все семь директоров в НС будут независимыми, но правила конкурса для всех определял КМУ.

Государство может досрочно прекратить полномочия любых членов НС на основании:

— невыполнения стратегии (поэтому очень важно, как именно будет выписан договор с набсоветом и как четко установлены ключевые показатели эффективности его работы);

— решения других пяти членов НС этого банка или НБУ.

В последнем пункте, кстати, “зашит” еще один мощный, но невидимый на первый взгляд рычаг президентского влияния. Поскольку у Нацбанка нет наблюдательного совета (а только совет), этот пункт может трактоваться как “по требованию НБУ”. Что оставляет, благодаря нечеткости нормы, правовую дыру для легитимации увольнения обычным постановлением банковского регулятора, глава которого, как известно, числится в президентской вертикали власти.

Откуда ноги растут

И все же, несмотря на явное усиление своих позиций в обновленном законопроекте, Петр Алексеевич (или его окружение), получается, боится этой реформы. Почему? Неужели правы злые языки, утверждающие, что в госбанках хранится слишком много финансовых “скелетов в шкафу” нынешнего главы украинского государства? Как известно, при разделе сфер влияния с экс-премьером Яценюком (назначившего своих ставленников в правление и набсовет “Ощада”) под президентское крыло в свое время отошел Укрэксимбанк. Именно из-под президентского крыла выпорхнул на должность предправления этого банка Александр Гриценко, которому приписывают не просто доверительные, но даже родственные отношения с президентской семьей. Неужели его главная миссия действительно ограничивается ролью “смотрителя за скелетами”? Иначе чем предопределяется его, мягко говоря, явная пассивность:

— в разгребании существующих завалов (в частности в работе с крупнейшими проблемными должниками);

— в обновлении кадрового состава (ряд представителей “домайданной команды” сохранили не только должности в составе правления, но и ключевое влияние на принятие его решений и, по сути, управляют банком);

— в выдвижении предложений по дальнейшему развитию Укрэксимбанка (по крайней мере за более чем 2,5 года широкая общественность так ничего пока и не услышала о новой рыночной стратегии этого учреждения)?

И крайне симптоматично, что отсутствие значимых результатов на всех вышеозначенных ключевых направлениях деятельности за более чем два года работы в должности особо не беспокоит президентское окружение. По крайней мере никаких не то что надлежащих оргвыводов, но даже “имитационных волн” оттуда по этому поводу не исходит. Ну разве что завалы все-таки разгребаются, просто тихо и незаметно для лишних глаз. Однако, судя по просачивающимся из “Эксима” наружу обрывочным сведениям, происходит все как раз с точностью до наоборот. И если это так, то вышеописанная реформа просто обречена либо на саботаж, либо на профанацию. Так что, дорогие налогоплательщики, придется снова раскошелиться.

Юрий СКОЛОТЯНЫЙ