Вдова Юрия Кравченко: “Пукач лжет. Муж Гию не заказывал”

— Татьяна Петровна, не так давно в СМИ появилось заявление Олега Мусиенко — бывшего защитника Алексея Пукача, который задержан по подозрению в убийстве Георгия Гонгадзе. Адвокат говорит о том, что якобы существуют документы, указывающие на истинного заказчика убийства журналиста и подтверждающие непричастность к этому преступлению Юрия Кравченко.

— С Мусиенко мы не знакомы, и насколько правдива обнародованная им информация мне судить трудно. Я не исключаю, что Юрий Кравченко мог располагать документами, которые намеревался предъявить в тот роковой мартовский день 2005 года журналистам и следователю прокуратуры (если вы помните, вызов на допрос был в иезуитской манере тогдашней власти озвучен по телевидению). Мой покойный муж являлся прирожденным аналитиком; в качестве министра МВД он располагал огромным массивом официальной и оперативной информации. И вполне естественно предположить, что он мог по личной инициативе вести независимую работу, исследуя причины и движущие силы самого резонансного дела в истории независимой Украины. Но Юрий Федорович был человеком чести и никогда не позволил бы себе подвергать риску близких, делясь с ними подобной информацией.

Если бы мне было что-то известно об этих материалах или об архиве супруга, за которым насколько я понимаю, сегодня развернулась настоящая охота, со мною расправились бы так же, как и с мужем.

— Вскоре начнется судебный процесс, который должен поставить точку в деле Гонгадзе. Между тем уже сегодня многие юристы обращают внимание на немаловажное обстоятельство: ряд ключевых для следствия признаний Пукача не подтверждаются ничем, кроме его слов...

— Я не собираюсь анализировать обстоятельства, способные повлиять или повлиявшие на объективность показаний бывшего “генерала от наружки” — это уже сделано в СМИ. Ситуация, на мой взгляд, достаточно прозрачна. А вот приведенные Алексеем Пукачем так называемые факты, напротив, требуют комментариев. Они не выдерживают критики и даже элементарный анализ способен быстро превратить “показания” экс-генерала в иллюзию. Я уверена и могу доказать, что многое, сказанное Пукачем, — откровенная ложь.

Например, он утверждает, что получил “преступный приказ” убить Гонгадзе от Кравченко в его служебном кабинете 13 и 14 сентября 2000 года. Я провела собственное расследование, буквально с точностью до минуты восстановив, чем занимался мой муж именно в эти дни. Это абсолютно объективные данные, которые могут подтвердить в суде десятки свидетелей — от бывших сотрудников МВД до экс-президента Украины.

Наверное, не только Пукачу будет интересно узнать, что ни 13-го, ни 14-го сентября Юрий Кравченко вообще не появлялся в своем служебном кабинете. 13-го он с утра присутствовал на заседании Кабмина. Оно длилось достаточно долго, в этот день правительство рассматривало более 60 вопросов, это легко проверить, подняв стенограмму или просто заглянув в подшивку газеты “Урядовий кур'ер”. В 18 часов министр МВД вместе с главой СБУ Радченко уже находились в Бориспольском аэропорту, где встречали президента Леонида Кучму, возвращавшегося из Днепропетровска. С аэродрома Юрий Кравченко и президент поехали в Залесье, где остались ночевать; Леонид Данилович, очевидно, может это подтвердить. Утро следующего дня, 14 сентября, они встретили в Залесье, а затем отправились в Борисполь — Леонид Кучма в 14.45 вылетал на саммит Украина — ЕС в Париж. Это, разумеется, также легко проверить, президента провожали многочисленные официальные лица.

С аэродрома Кравченко направился в Киев, но не в свой служебный кабинет, а в поликлинику МВД: после всех этих встреч-проводов он не слишком хорошо себя чувствовал. В поликлинике Юрию Федоровичу поставили капельницу. В состав медпрепарата входило снотворное, министр уснул, а когда проснулся, сразу поехал домой.

Сказанное мною может подтвердить начальник соответствующего управления МВД Олег Петраш, медработники поликлиники (кабинет 501). Итак, 13 и 14 сентября Юрий Кравченко не переступал порог своего рабочего кабинета, “признания” Пукача не соответствуют действительности. А если так, то, согласитесь, я вправе подвергнуть сомнению объективность и многих других показаний Пукача. Тем более, что достаточно скрупулезно подошли к своему расследованию и намерена довести его до логического завершения. Потому что, как и, вероятно, тысячи наших сограждан, хорошо понимаю: Юрий Кравченко не имел никакого отношения к убийству Георгия Гонгадзе. Пора, наконец, отрешиться от навязываемых извне стереотипов и взглянуть правде в глаза. Юрий Кравченко — такая же жертва масштабной операции спецслужб, как и Гонгадзе. Верх цинизма — называть жертву палачом.

— Кроме того, по логике вещей такой профессионал как Юрий Кравченко (напомним, прежде чем стать министром он прошел практически по всем ступеням милицейской карьеры, — прим. Авт.) наверняка хорошо знал, о чем можно, и о чем нельзя говорить в своем служебном кабинете…

— Вы совершенно правы. Нужно быть сумасшедшим, чтобы при его уровне информированности и компетентности давать в кабинете указания кого-то убить, тем более, в присутствии третьих лиц. В их числе Пукач, кстати, упоминает заместителя министра МВД в то время Николая Джигу. Однако, как выяснилось, Николай Васильевич с 11 по 16 сентября 2000 года находился в служебной командировке в Виннице — там произошло убийство местного бизнесмена. И только вечером 16-го Джига получил от Кравченко приказ вернуться в Киев. Так что и здесь г-н Пукач дал маху, как впрочем, и следователи, с удивительной готовностью принимающие его слова на веру.

Очень многие знали, что кабинет главы МВД прослушивается. Естественно, это не было секретом и для Кравченко. Сколько раз я у него спрашивала, почему он не избавится от всех этих “жучков”. А он возражал: сегодня сниму, а ночью новые поставят... Да, что там говорить! Мужа “слушали” не только на работе, но и дома, в нашей квартире на Институтской. Мы даже такие эксперименты проводили. Юра нарочито громко говорит: “Слушай, поедем в “Токио”, попробуем суши”. “Поехали”, — соглашаюсь я. Сказали, вышли, хлопнули дверью, а сами стоим на площадке. Юра звонит по мобильному помощнику, посылает к ресторану “Токио”. Через некоторое время тот докладывает, что интересующие нас особы уже на посту — министра “вели”, в основном, одни и те же люди, их знали в лицо.

Куда бы мы не отправлялись, всюду за нами следовал “хвост”. Особенно слежка усилилась после того, как Леонид Кучма сказал, что видит Юру своим преемником, что хочет выдвинуть его в премьер-министры. Можно только представить, сколько влиятельных людей такое признание повергло в шок! Еще бы: во главе Кабмина, а затем и страны мог стать человек, обладавший колоссальным массивом информации о криминальном механизме накопления первичного капитала. Помните, однажды выступая в парламенте, Юрий Кравченко заявил, что немало депутатов связаны с криминальными структурами? И показал с трибуны документ, отражающий схемы преступных связей. Если бы эти схемы стали достоянием прессы, десятки депутатов, чиновников самого высокого ранга вплоть до министров, которые легализовали себя в политике за рэкетирские деньги, оказались бы за решеткой.

Нечто подобное в семидесятых годах прошлого столетия произошло в Италии, где таким образом практически обезглавили мафию. Но Украина — не Италия. Осуществить настолько мощный удар по сливкам отечественного криминалитета высшее руководство страны не решилось. А жест Юрия Кравченко, показавшего депутатскому залу документ, способный стать приговором для многих, автоматически сделал его врагом номер один широкого круга лиц, некоторые из которых до сих пор контролируют многие процессы в украинской политике.

— Однако давайте вернемся к теме убийства Гонгадзе. Бытует мнение, что у Юрия Кравченко не было личных мотивов сводить счеты с этим журналистом…

— Это совершенно очевидно для всех, кроме следователей прокуратуры. И подтверждено многочисленными расследованиями СМИ. В частности, ваши коллеги проанализировали все выступления Георгия Гонгадзе в прессе. Выяснилось, что он упоминал имя моего мужа только в двух случаях: один раз в прямом эфире с Вячеславом Пиховшеком, задав вопрос президенту о состоянии дел в МВД, второй — в публикации “Политический стайер” (12.09.00), в которой достаточно корректно рассуждал о политическом будущем Кравченко.

Совершенно очевидно, что подобное не могло стать основанием для расправы над журналистом, тем более, что, как известно, в то время пресса изобиловала куда более острыми и агрессивными выпадами в адрес президента и министра МВД. Позднее Юра мне не раз говорил: “Я не мог этого сделать, мне это совершенно не нужно было”. Почему те, кто пытается работать по заранее отработанной (или заказанной?) схеме расследования упорно не желают воспринимать очевидное: министр на взлете своей карьеры, без пяти минут премьер, человек, считающийся вероятным преемником президента, никогда бы не стал подвергать риску свою репутацию. Я понимаю, что к экс-министру МВД можно относиться по-разному, но считать его настолько недальновидным, мягко говоря, неоправданно.

— А, вы не допускаете, что Юрий Федорович мог отдать приказ в силу служебного долга? Ведь он был бесконечно предан президенту Леониду Кучме, которого, по версии некоторых СМИ, вместе с Владимиром Литвином предлагают считать заказчиками расправы над Гонгадзе.

— О Литвине говорить не буду. Хотя, как мне кажется, объективное и независимое расследование могло бы проявить его роль в этом деле в достаточно неожиданном для многих ракурсе. Что касается Леонида Даниловича, то я не верю в его причастность к преступному заказу. Потому что, зная многие детали, в том числе и такие, о которых не принято говорить, хорошо понимаю: эта грязная спецоперация была направлена прежде всего против президента. Против Леонида Кучмы и его вероятного преемника. По большому счету — против Украины. С Леонидом Даниловичем у нашей семьи до сих пор хорошие, теплые отношения, которые, надеюсь, сохранятся и в дальнейшем. Повторяю, у Юрия Кравченко не было никаких личных мотивов сводить счеты с Гонгадзе, который был выбран лишь потому, что фигурировал в скандальных записях Мельниченко.

— Кстати, о пленках. Если верить просочившимся в СМИ данным о признаниях Пукача, 13-14 сентября 2000 года он получил от министра устный приказ на устранение Гонгадзе, а уже 17 сентября рапортовал о его исполнении. Если следовать этой версии, логично предположить, что отчет министра о выполнении заказа также должен содержаться в “диванных” записях из кабинета президента.

— В том-то и дело, что записи после 16-го сентября куда-то исчезли самым таинственным образом, и этот сакраментальный факт почему-то совершенно не обеспокоил следствие. Может быть, потому, что эти записи способны оправдать моего мужа и пролить свет на реальных заказчиков преступления?

— Татьяна Петровна, ваш адвокат имеет возможность знакомиться с материалами дела Юрия Кравченко?

— А вы уверены, что такое дело существует? У меня, например, подобной уверенности нет. Поскольку отправной точкой для уголовного дела является, как правило, допрос обвиняемого. Но Юрия Федоровича, когда он был жив, никто и ни в чем не обвинял. Сегодня, когда его нет, допрос невозможен. И если считать моего покойного мужа обвиняемым, то, согласитесь, адвокат вправе требовать очной ставки Юрия Кравченко и Алексея Пукача. Звучит абсурдно? Несомненно.

Однако не менее абсурдно выглядит и позиция обвинения. В качестве иллюстрации сошлюсь на два документа. Один — письмо на мое имя от 16 августа 2010 года за подписью старшего следователя по особо важным делам Генеральной прокуратуры Украины Харченко (здесь и далее цитаты приводятся на языке оригинала):

“В ході досудового слідства у кримінальній справі № 60-1241отримана сукупність доказів згідно яких за висновками слідства доведено,що у 2000 році Міністр Внутрішніх справ України Кравченко Юрій Федорович вчинив підбурювання підлеглих працівників міліції доперевищення влади та службових повноважень при обтяжуючих обставинах стосовно громадського діяча Подольського О.І., журналіста Гонгадзе Г.Р. та підбурювання до умисного вбивства Гонгадзе Г.Р., тобто вчинив злочини, передбачені відповідно ч. 4 ст. 27, ч. 2 ст. 365, ч. 4 ст. 27,ч. З ст. 365 КК України, ч. 5 ст. 19, п. п. “и”, “і” ст. 93 КК України 1960 року. 04 березня 2005 року Кравченко Юрій Федорович помер.

Згідно вимог ст. б п. 8 КПК України кримінальна справа щодо Кравченка Ю.Ф. підлягає закриттю через його смерть в порядку,визначеному cm. 212, ч. 1 п. 1 cm. 213, ст. 214 КПК України. У зв'язку з викладеним, роз'яснюю, що згідно ч. З cm. 215 КПК України, Ви, як дружина померлого Кравченка Ю.Ф., інші його близькі родичі, а також громадські організації, вправі з метою реабілітації померлого просити про доведення досудового слідства до кінця”.

Второе письмо от 17 декабря 2010 года адресовано моему адвокату и подписано начальником отдела криминалистики Главного управления по расследованию особо важных дел Генпрокуратуры Грищенко:

“Повідомляю, що Ваша заява про допуск в якості захисника Кравченка Ю. Ф. надійшла до Головного управління з розслідування особливо важливих справ Генеральної прокуратури України 16.12.10 та розглянута. Роз'яснюю, що відповідно до ч. 1 cm. 47 КПК України, захисник запрошується підозрюваним, обвинуваченим, підсудним чи засудженим, їх законними представниками, а також іншими особами за проханням чи згодою підозрюваного, обвинуваченого, підсудного, засудженого. Оскільки Кравченко Ю. Ф. загинув 04.03.05, то він не може бути притягнутим як обвинувачений по даній справі. У зв 'язку з наведеним, Ваша заява про допуск до участі в справі в якості захисника обвинуваченого Кравченка Ю.Ф. не може бути задоволена. Крім того, 03.12.10 року слідство по справі закінчено та розпочато виконання вимог ст.ст. 218-220 КПК України, що унеможливлює на даному етапі проведення слідчих дій.

Таким чином, Ви не можете бути допущені в якості захисника свідка Кравченко Тетяни Петрівни.Тому у органа слідства відсутні підстави надавати Вам копію постанови про порушення кримінальної справи щодо Кравченка Ю. Ф. та інформацію про прийняті по справі процесуальні рішення”.

Полагаю, что ознакомление с двумя этими текстами объясняет любому, даже далекому от нюансов юриспруденции человеку причины моего пессимизма.

Но допустим, что дело Юрия Кравченко все-таки существует и попадает в суд — с перспективой закрытия дела в связи со смертью обвиняемого. У меня возникает большое сомнение, будет ли суд вообще разбираться, существуют ли основания для привлечения моего мужа к ответственности. Между тем Уголовно-процессуальный кодекс Украины (п. 8 ст. 6) предусматривает, что уголовное дело не может быть возбуждено в отношении умершего, за исключением случаев, когда это необходимо для его реабилитации или возобновления дела в отношении других лиц в связи с вновь выявленными обстоятельствами. Это общепринятая юридическая практика: мертвых судить нельзя.

Но Украина, действительно особая страна. Повязка на глазах отечественной Фемиды, очевидно, помешала ей разглядеть, как грубо попирается один из ключевых постулатов христианской морали: для живых — суд земной, для мертвых — суд Божий. У нас судят и мертвых. Напомню, что в январе прошлого года с подачи СБУ во главе с г-ном Наливайченко был создан опасный прецедент — апелляционный суд Киева вынес решение по делу тех, кого давно нет в живых — Сталина, Молотова, Кагановича и других. Не буду касаться политического аспекта этой сомнительной затеи, но разве непонятно, что в юридическом смысле это просто насмешка над принципами права. С одной стороны, суд понимает, что нельзя привлекать к ответственности умерших, с другой — приходит к выводу, что они совершили преступление. А поскольку их все-таки нет в живых, то суд удовлетворяет ходатайство прокурора о прекращении дела в связи со смертью обвиняемых.

Когда-то Украина потрясла мир феноменом Чернобыльской катастрофы. Похоже, отечественные правоохранители задались целью вновь шокировать цивилизацию, сотворив некое подобие Чернобыля в области юриспруденции. Самое страшное в том, что у нас не только судят мертвых — у нас отказывают в праве на их защиту.

“В некоторых государствах законность облекают в такую форму, что она становится ужаснее беззакония”, — писал в свое время Иоганн Зейме. Актуально звучит, не так ли? Больше всего поражает расчетливый цинизм режиссеров этого юридического театра абсурда. Обратите внимание: сначала в СМИ запустили пробную “фишку” о том, что якобы Кравченко заказчик убийства Гонгадзе. Не прошло, общественность распознала фальшивку или, как выражаются отдельные продвинутые молодые люди, “пипл не схавал”. А после этого произошло знаковое, но мало кем замеченное событие: из обвинения Пукача убрали... обвинение в заказном убийстве (!). На сегодняшний день по известной мне официальной версии прокуратуры убийство Гонгадзе — это, представьте себе, отнюдь не убийство по заказу.

— Вы в этом уверены?

— Я пользуюсь данными официального сайта Генпрокуратуры. Обвинение, видимо, рассчитывает, что в правовые тонкости никто вникать не станет.

— В заключение вопрос, который можно считать традиционным: вы верите, что когда-нибудь мы узнаем всю правду о деле Гонгадзе?

— Не думаю, хотя может быть всякое. Мне лично известна только какая-то часть правды: я убеждена и готова доказать, что мой муж Юрий Кравченко не причастен к убийству журналиста. И мне очень хотелось бы верить, что приговор по делу Пукача не станет одновременно приговором моему законному праву на защиту чести и доброго имени того, кто сам себя защитить уже не сможет.

СЕМЬЯ НЕ ВЕРИТ В САМОУБИЙСТВО

Экс-министр внутренних дел Юрий Кравченко был обнаружен мертвым 4 марта 2005 года на даче в элитном поселке “Золотые ворота” в Конча-Заспе под Киевом. В тот день он должен был прибыть на допрос в Генпрокуратуру, в связи с расследованием дела об убийстве редактора интернет-проекта “Украинская правда” Георгия Гонгадзе. Но по официальной версии следствия, покончил жизнь самоубийством, дважды выстрелив себе в голову.

Как известно, супруга, дети и друзья генерала не верят в его самоубийство. Они утверждают, что в последние месяцы жизни на Юрия Федоровича оказывалось сильнейшее психологическое давление посредством публикаций в СМИ. Но уезжать из страны, говорят они, он не желал, чтобы никто не мог посчитать это признаком вины. Тем более не стал бы стреляться. “Я ни в чем не виноват, — говорил Юрий Федорович свои близким. — Почему же я должен бежать?!” Любопытно также, что вечером третьего числа он сказал друзьям, что планирует перед поездкой в Генпрокуратуру (они, кстати, собирались прибыть туда вместе с ним, чтобы поддержать Юрия Федоровича морально) заглянуть к дочери Ирине. У нее недавно родился ребенок и он хотел еще раз посмотреть на внука. Друзья уверены: если бы Юрий Кравченко собирался свести счеты с жизнью, то наверняка побывал бы у внука раньше.

Арнольд СКОРЫХ, Инна ЗОЛОТУХИНА