Уманский: Стросс-Кан три дня звонил Ющенко, но тот отказался общаться

- Сейчас правительство выходит на финишную прямую по подготовке бюджета на текущий год. Ключевой вопрос — какой размер дефицита предусматривать?

— Если Кабмин Николая Азарова в полном объеме учтет закон о повышении социальных стандартов и подымет минимальную зарплату и пенсию до обозначенного в законе уровня (минимальную зарплату — до 888 грн. с 1 июля.), то сумма расходов автоматически увеличивается более чем на 210 млрд. грн. в сравнении с 2009 годом. Такой расчет приводил Минфин, когда я исполнял обязанности министра. Это при условии, что минимальная зарплата будет повышена без увеличения окладов высших разрядов по тарифной сетке.

- Как можно избежать такого автоматического увеличения?

— Производя доплаты. Служащим и работникам бюджетной сферы, у которых зарплата сейчас ниже минимума, просто добавят разницу. В таком случае дополнительные расходы составят примерно 30 млрд. грн. в годовом исчислении. По прогнозам Минфина, это приведет к тому, что около 60% бюджетников будут получать одинаковую зарплату. Механизм доплат был предусмотрен в бюджете-2008 и в бюджете-2009, так что это — возврат к прошлому.

- Все-таки, какой дефицит бюджета-2010 вы прогнозируете?

— Еще в начале текущего года было понятно, что 35-40 млрд. грн. доходов, которые были предусмотрены в проекте бюджета-2010 (из общей суммы 285 млрд. грн.) — это нереальные поступления. Они не возможны по двум причинам. Во-первых, не были приняты законы, которые позволили бы повысить акцизы на нефтепродукты, рентные платежи, транспортный сбор; отменить ряд льгот по НДС и налогу на прибыль и т.д.. Остальные средства “съела” низкая макроэкономическая база. Думаю, что в таких условиях, дефицит госбюджета может быть 90-100 млрд. грн.

- Устроит ли такой дефицит МВФ?

— Если Минфину удастся обосновать реалистичность этого показателя, думаю, да. Самым важным будет, разумеется, вопрос финансирования дефицита.

- Какова вероятность, что Минфин привлечет заемные средства на внешних рынках в этом году?

— Очень высокая. Интерес у кредиторов есть. Еще в начале года мне поступили предложения от четырех инвестбанков провести закрытые размещения нот правительства.

- Что это были за банки?

— Не могу сказать, так как эта информация является конфиденциальной.

- Какие параметры займа они предлагали?

— В декабре-январе ориентировочную доходность выпуска — до 10%. Под такой процент мы могли привлечь от $300 млн. до $1 млрд.

- Как вы относитесь к идее правительства вернуться к НДС-облигациям?

— Делать это нельзя ни в коем случае. НДС-облигации — это коррупционная схема. Проблема ведь не в невозмещенном налоге на добавленную стоимость, не в том, что уже накоплено 29 млрд. грн. заявленного к возмещению НДС. А в том, что существуют налоговые “ямы”: предприятие продает “воздух” и требует, чтобы ему вернули за это НДС. Проблему нужно решать еще на стадии формирования налогового кредита, ликвидируя эти “ямы”, а не искать деньги, чтобы компенсировать “раздутый” НДС.

В 2009-м резко сократились поступления в бюджет от основных налогов и сборов: сбор налога на прибыль уменьшился по сравнению с 2008-м на 34% (15,5 млрд. грн.); налога на добавленную стоимость — на 8,1% (7,5 млрд. грн.); таможенного сбора при ввозе товаров — почти вдвое (5,6 млрд. грн.). Минфин, вероятно, оценивал, насколько увеличились бы эти поступления, если бы велась более жесткая борьба с налоговыми “ямами”?

По оценкам Минфина, в прошлом году в налоговые “ямы” попало 35-40 млрд. грн. В последние месяцы года некоторые компании применяли схемы минимизации даже акцизных платежей.

- Какие схемы использовались?

— Это предприятия, связанные с одним из крупнейших игроков на рынке нефтепродуктов (Очевидно, речь идет о компании “Укртатнафта”, подконтрольной “Привату” которая наладила производство и реализацию эксперементального топлива КБ-92 и КБ-95, — “ДЕЛО”). Продукцию, которую они реализовывали, в документации указывали как произведенную, согласно новым техническим стандартам (специально были утверждены технические условия (ТУ), которые мы трижды пытались отменить решением правительства). Ставка акцизного сбора с продажи производных нефтепродуктов намного ниже — всего 20 евро вместо 110 за тонну. Очень простая схема, которую легко доказать — хотя бы проанализировав перевозки продукции по железной дороге. По оценкам Минфина, в этой “яме” за пять месяцев ее использования исчезли средства, которые должны были пойти в казну, приблизительно на 550 млн. грн. Я не единожды обращал внимание Буряка (Сергей Буряк — бывший глава Государственной налоговой администрации.) на эту “яму”, но ее так и не ликвидировали, хотя Сергей Васильевич считал “делом чести” ее прикрыть.

- Почему?

— Субъективный фактор. К сожалению, правительству не хватило твердости, чтобы начать “террор” по отношению к компаниям, “роющим” налоговые “ямы”. Минфин и налоговая добились отмены упомянутых ТУ решением правительства, однако пока документ “шел” к обнародованию, из номера ТУ (он весьма длинный и сложный) в тексте исчезли две цифры… Техническая ошибка, но вся наша работа пошла насмарку — удобные минимизаторам ТУ остались действовать. Пока мы поняли, в чем проблема, пока провели новое решение на Кабмине…

Я считаю, что главное наше достижение в борьбе за более жесткий контроль над недобропорядочными налогоплательщиками — это введение дополнения №5 к налоговым декларациям (в нем налогоплательщик указывает расшифровку налоговых обязательств и кредита в разрезе контрагентов). Это дополнение позволяет налоговой видеть все движения средств (обязательств) в компании перед уплатой налога. Уже на третий-четвертый день после сбора деклараций мы имели полную картину: какая компания какую фиктивную накладную выписала. На пятый день вся информация уже была сведена, и мы получали своеобразный реестр минимизаторов.

- Кто в этом реестре занимал первое место?

— Компания “Весна” (связывают с группой “Приват”), о которой уже много писали. Налоговая пробовала возбуждать уголовные дела против этой компании, привлечь к ответственности ее основателей. Но юридическими собственниками “Весны” были бомжи, которых затем находили мертвыми в канавах — застреленными или зарезанными. Однажды эта компания выписала поручение для осуществления платежа физическому лицу — субъекту предпринимательской деятельности на 2 млрд. грн. “кешэм”. Это две грузовые машины денег. Платеж был проведен через аффилированный с “Весной” банк. Разумеется, сотрудники банка не могли эту операцию не заметить. Но они ничего не видели и не слышали, а камеры отделения банка ничего не видели. Руководство налоговой регулярно докладывало на заседаниях правительства о событиях вокруг “Весны”, количестве открытых уголовных дел. Но на этом вся борьба с “Весной” закончилась.

- Почему закончилась?

— Риторический вопрос.

- В прошлом году правительство начало кампанию по переводу средств госпредприятий из банков на счета Госказначейства. Как вы относились к такой идее?

— Я выступал категорически против перевода. Я убежден, что это была ошибка: средства “вымывались” из банковской системы, которая остро нуждалась в ликвидности. Это была идея не Минфина (а, как известно “Делу”, экс-главы Госказначейства Татьяны Слюз, ставленницы бывшего первого вице-премьер-министра Александра Турчинова). Я предлагал Кабмину другой вариант использования средств госпредприятий для “латания дыр” в бюджете. Во владении государства есть ряд монополистов, которые неэффективно используют свои денежные ресурсы — например, порты. У них большие возможности инвестировать (тарифы на услуги явно завышены, при этом взимается предоплата за услуги — то есть предприятия работают в условия сверхликвидности), которые закладываются в финплан, но на какие конкретно инвестпрограммы впоследствии идут деньги и идут ли вообще — правительство не знает. Какой эффект от такого инвестирования? Я предлагал оставлять госкомпаниям капитал под четкий инвестплан, утверждаемый правительством, а затем на правах собственника, изымать часть прибыли в бюджет. Причем не взимать со всех госпредприятий дивиденды согласно единому нормативу (22 марта Кабмин утвердил постановление, которым обязал все госкомпании перечислить 30% прибыли за 2009-й в госбюджет), а рассчитывать сумму отчислений каждому предприятия отдельно, согласно формуле, в зависимости от целого ряда показателей: величины полученных инвестиций на единицу капитала, размера нераспределенной прибыли и т.п. Соответствующее распоряжение было разработано Минфином, но его даже не вынесли на рассмотрение. Оно так и осталось лежать у меня на столе в Минфине, и я надеюсь, что новый руководитель Министерства предложит Кабмину рассмотреть этот проект распоряжения.

- Кстати, о вымывании средств из банковской системы… Банки основных спонсоров БЮТ — Брокбизнесбанк, “Финансы и Кредит” помогали правительству покрывать дефицит бюджета в особо трудные времена? Минфин “подключал” их, например, к монетизации ОВГЗ, которые продавал НАК “Нафтогаз Украины”, чтобы рассчитаться с “Газпромом” за газ?

— Действительно, они участвовали в монетизации, но суммы, на которые эти банки, в частности — Брокбизнесбанк, приобретали ОВГЗ, были незначительными. Вы знаете, больше Минфину помогали банки с иностранным капиталом — по разным причинам. Акционеры таких банков, возможно, давали рекомендации своим украинским “дочкам” оказывать по мере возможности содействие правительству. Впрочем, это были очень удачные вложения: при всех рисках инвестирования в Украину, доходность внутреннего рынка госзаймов была не сравнима с западными.

- Какой же банк с иностранным капиталом следует “благодарить” в первую очередь?

— Райффайзен Банк Аваль был наиболее активен.

- Какие преференции имел этот банк за помощь правительству?

— Никаких, я думаю. Разве что его руководитель имел больше шансов, чем его коллеги, быть принятым нужным лицом в “верхах” или решить проблемный вопрос с регулятором.

- В прошлом году Президент обвинял Кабмин в раздаче налево и направо госгарантий и многие соответствующие постановления правительства приостановил. Вы согласны с тем, что Кабмин увлекся этим процессом и гарантии, в основном, предоставлялись на сомнительные проекты?

— То, что правительство приняло решении о предоставлении гарантий разным предприятиям на привлечение средств за рубежом на большие суммы, еще не значит, что эти займы были осуществлены, а гарантии — выданы. Компании должны были разработать финпланы, инвестпроекты, чтобы показать: на что они собираются тратить средства, как их возвращать. Согласование этих финпланов в Минфине было далеко не безоблачным. Только к финпланам “Нафтогаза” и “Укравтодора” у нас практически не было замечаний. Поэтому я не поставил подпись под гарантиями для подавляющего большинства проектов: по закупке молоковозов “Украгролизингом”, автомобилей “Укрпротезом” у “УкрАвто” и т.п.

- Не подписывая госгарантию по закупке “Укрпротезом” автомобилей на $400 млн. у “УкрАвто”, вы сильно рисковали — с помощью этого проекта Юлия Тимошенко планировала помочь одному из финансовых спонсоров своей политической силы Тариэлу Васадзе…

— Да, наверное. Но я вынужден был занять жесткую позицию и еще на заседании правительства сказал, что госгарантию для этого проекта не подпишу. В результате госгарантии были реализованы лишь по некоторым проектам. Например, по закупке “Укрмедснабом” медицинского оборудования, но лишь частично — из двух решений на 400 и 500 млн. евро были подписаны кредитные и, соответственно, гарантийные документы лишь на 100 млн. евро.

Предоставление госгарантий — это был реальный способ запустить в прошлом году в реальный сектор экономики заемные средства. Цены на рынке недвижимости и земли сильно упали, сами рынки практически исчезли, фондовый рынок толком никогда и не работал. По сути, не было обеспечения для привлечения кредитов, и банки имели большие проблемы с оценкой залогов и рисков. Аналогом обеспечения являются гарантии. Поэтому в бюджете-2009 и была заложена такая большая сумма госгарантий — 37 млрд. грн. Но госгарантии должны предоставляться только на те проекты, которые действительно оживят экономику, предусматривают создание новых рабочих мест, так что, к сожалению, в наших реалиях эта идея была искажена. В России, к примеру, наоборот, умело воспользовались механизмом госгарантий, но там другие отношения между властью и бизнесом: не угодить государству — опасно не только для дела, но и для здоровья.

- Судя по вашим словам, у вас часто возникали разногласия с главой Кабмина по тем или иным вопросам. Почему в таком случае вы не положили заявление на стол?

— Разногласий, споров в работе не может не быть. До принятия решения. Заявление? У меня часто возникала такая мысль..., но меня и не назначали членом правительства. Чтобы подать в отставку, для начала нужно быть назначенным…

- Позвольте вас спросить: когда Украина была ближе всего к экономическому краху за время кризиса?

— Не буду отрицать: вероятность дефолта в прошлом году была очень высока. Самым сложным периодом для страны, безусловно, был апрель-май прошлого года. Скажу откровенно, если бы тогда МВФ не согласился предоставить часть II транша стабилизационного кредита в бюджет ($1,5 млрд. из $2,6 млрд.), дефолт был бы неминуем. Сейчас очень неприятно наблюдать за тем, как “щедр” по отношению к Кабмину Николая Азарова Национальный банк. Всего за 10 дней он выдал на нужды правительства 4,5 млрд. грн.: перечислил в казну 1 млрд. грн. превышения собственных сметных доходов над расходами; остальные средства были предоставлены коммерческим банкам в виде рефинансирования и для монетизации ОВГЗ в уставных фондах под выкуп размещаемых Минфином облигаций. Если бы у Кабмина Тимошенко было такое же тесное сотрудничество с НБУ, как сейчас, многих проблем в прошлом году удалось бы избежать.

- Но вы согласны с тем, что если бы Тимошенко подала в отставку в середине 2008 года, перед кризисом, сейчас она бы руководила государством и договаривалась с Владимиром Стельмахом о финансировании дефицита бюджета?

— 100%.

- В чем причина того, что бывшая глава миссии МВФ в Украине Джейла Пазарбазиоглу оставила эту должность? У меня есть информация, что Вашингтон подозревал Пазарбазиоглу в симпатиях к правительству Тимошенко. И Пол Томпсон, который приезжал в Киев в качестве заместителя Пазарбазиоглу, на самом деле выполнял функцию внутреннего контролера от МВФ и проверял деятельность Пазарбазиоглу в Украине…

— Можно сказать и так, наверное. Но, думаю, наложились ряд причин и обстоятельств. Хочу отметить, что с Пазарбазиоглу было очень легко работать: она — практик, в отличие от чинуш-теоретиков, которые сидят в офисах МВФ и сквозь стекло “аквариума” смотрят на внешний мир. Нам с ней очень повезло, а вот ей с нами… Она, чем могла, помогала. Многие ее решения в Вашингтоне не понимали, поэтому, очевидно, ее и перевели на другую должность. С другой стороны, эта должность ближе Джейле по ее профприоритетам и знаниям, наверное, ей интереснее более плотно заниматься финансовыми рынками.

Во многом благодаря ее помощи Украина могла получить четвертый транш стабилизационного кредита МВФ (приблизительно на $4 млрд.) еще в конце прошлого года. Я хорошо помню, как сидел напротив Стросс-Кана (Доминик Стросс-Кан — директор-распорядитель МВФ), а он показывал мне пачку писем от президента (речь идет о Викторе Ющенко), в которых говорилось о том, что программа сотрудничества с МВФ — это зло для Украины и продолжение сотрудничества даже не нужно обсуждать. И что он, Ющенко, будет делать все возможное, чтобы эта программа умерла в таком виде и при таком правительстве.

Это писал президент, который подписал закон о повышении социальных стандартов, вызвавший резкую критику со стороны МВФ. Более того, перед тем как Ющенко визировал этот закон, ему три дня звонил Стросс-Кан с просьбой не делать этого, но Ющенко отказался с ним общаться, чем, естественно, обидел главу МВФ. Стросс-Кан, на сколько мне известно, воспринял это как личную обиду.

- Вы согласны с тем, что сейчас, в связи со сменой власти, у Украины намного больше шансов возобновить переговоры о сотрудничестве с МВФ на выгодных условиях?

— Разумеется. Премьеру Азарову можно только позавидовать. У премьер-министра и президента есть полное взаимопонимание, набрались необходимые 226 голосов в парламенте, к тому же с правительством тесно сотрудничает Нацбанк. Так что Украина уже сейчас имеет все четыре подписи (президента, главы правительства, главы НБУ и министра финансов. — “ДЕЛО”) под меморандумом о сотрудничестве с МВФ, который сейчас пересматривается. Новая власть может делать все, что захочет, проводить все реформы, которые сочтет нужными. И оппозиции, как мне кажется, также не выгодно на данном этапе чинить препятствия, потому что у этой власти есть большой кредит доверия — как внутри страны, так и за ее пределами. Украинцы соскучились по “тяжелой руке” и даже “шоковую терапию” воспримут с пониманием.

- Была ли у вас договоренность с Юлией Владимировной о должности, в случае ее победы на президентских выборах?

— Нет. Такой договоренности не было.

- И пост министра финансов она вам не обещала?

— Во-первых, у меня немалый стаж работы в госорганах на высших должностях, поэтому я прекрасно знаю цену тому, что вы называете “обещаниями”. Обещания, которые формулируются определенным образом, всегда нужно проверять на предмет их реальности. Во-вторых, дважды Юлией Владимировной вносилось в парламент представление о назначении министром финансов Федора Ярошенко (сейчас возглавляет Минфин. — “Дело”), поэтому я не мог питать иллюзий на свой счет.

- У вас осталось чувство обиды на Тимошенко, что в Верховную Раду ни разу не было внесено представление о назначении министром финансов Игоря Уманского?

— Я бы мог чувствовать обиду, если бы мне обещали должность, но не дали. Но, как я уже объяснил, обещаний не было. Другое дело, что очень некомфортно было работать, понимая, что ты находишься в подвешенном состоянии. Во-первых, я исполнял обязанности министра по должности, как первый замминистра, и не имел права голоса на заседаниях Кабмина. Я мог только высказать свое несогласие с тем или иным решением, вот и все. Во-вторых, я не мог даже сформировать свою команду. Кого ты можешь пригласить на работу к себе, понимая, что сам находишься на “птичьих правах”, да и еще в Верховной Раде лежит представление о назначении министром другого человека?! Вот это привносило дискомфорт и нервозность в работу Минфина.

-  Кстати, по моей информации, сейчас в Минфине рабочая атмосфера также далека от идеальной. Между министром Ярошенко и его первым заместителем Вадимом Копыловым — серьезный конфликт, ведь эти специалисты были основными претендентами на должность министра финансов, и именно кандидатура Копылова считалась главной…

— Я слышал об этом конфликте, но не хотел бы его обсуждать, это с моей стороны было бы некорректно.

- “Дело” cообщало, что в прошлом году больше всего бюджетных средств было сэкономлено на тратах на военно-оборонный комплекс и подготовку к Евро-2012. Решение не финансировать эти расходы по максимуму принимали непосредственно вы или глава правительства?

— Во-первых, это расходы не общего фонда бюджета, а стабилизационного (который входит в спецфонд), а я в последние месяцы прошлого года старался расходы стабфонда максимально сдерживать. У меня по этой причине было много проблем, “нагоняев” от Кабмина. Из стабфонда мы выделяли деньги преимущественно на две цели: помощь шахтерам и частичное финансирование программ подготовки к Евро.

- А какой остаток средств был в стабфонде на начало года?

— Насколько я помню, около 4,5 млрд. грн., но это лишь формальная сумма, отображенная в учете. Фактически же этих денег не было — их “съел” Пенсионный фонд. Если бы дефицит Пенсионного фонда не покрывался за счет госбюджета, нам бы удалось избежать многих проблем даже в самые сложные времена. Например, на 1 февраля этого года долг Пенсионного фонда перед бюджетом составлял 25,6 млрд. грн. Представим, что Пенсионный фонд погасил бы эту задолженность и на казначейском счете правительства на 1 февраля были бы эти 25 млрд. грн. Мы бы сразу решили проблему невозмещенного налога на добавленную стоимость — ведь заявленная к возмещению и подтвержденная проверками сумма НДС на 1 февраля составляла 16-16,5 млрд. грн. И у нас бы еще осталось, по грубым подсчетам, около 10 млрд. грн. на другие нужды.

 Я надеюсь, что новое правительство наконец-то исправит досадную ошибку и будет включать дефицит Пенсионного фонда в общий алгоритм расчета госбюджета. Такое решение давно назрело.

- В прошлом году, готовя проект бюджета-2010, правительство предусмотрело на рекапитализацию банков 50 млрд. грн. Это огромные деньги, объем которых превышает даже сумму, которую Кабмин планировал истратить на участие в капитале банков в прошлом году (44 млрд. грн.). Как вы можете обосновать такое большое финансирование рекапитализации?

— Это приблизительная сумма. В конце прошлого года правительство согласилось с Международным валютным фондом, что финансирование рекапитализации в бюджете-2010 нужно сократить до 35 млрд. грн. Я считаю справедливой сумму до 30 млрд. грн. Но вы должны понимать, что в процессе подготовки бюджета расходы не сокращаются, а, наоборот, существенно возрастают — после рассмотрения заявок от министерств и ведомств, предложений Бюджетного комитета парламента. Например, когда мы готовили бюджет на этот год, в Минфин поступили предложения от парламентариев об увеличении расходной части общим объемом на 260 млрд. грн., тогда как доходы, предложенные депутатами под эти траты, составили всего 500 млн. грн. Такая же ситуация будет у Минфина сейчас. Думаю, дополнительные расходы на военный комплекс, агросектор, медицину, науку, культуру, предложенные правительству Верховной Радой, потянут на 200 млрд. грн. То есть Минфин получит запросы на увеличение бюджетных расходов на сумму, приблизительно равную всему госбюджету.

Безусловно, удовлетворение таких требований невозможно. Поэтому Минфин, понимая, что всегда будут дополнительные желания, закладывает в бюджете определенный резерв. Финансы — вообще циничная материя, и для Минфина баланс всегда будет важнее частностей: инвестпроектов, соцпомощи, наводнений, пожаров, стихийных бедствий и прочих непредвиденных расходов, под которые предлагают выделить финансирование.

Валадимир ВЕРБЯНЫЙ