Украина: два года после Майдана

Как пранкеры ЛЭП подорвали

Помните, в ноябре 2015 года на Украине подорвали ЛЭП и оставили Крым без света? Все гадали: что это — игра Порошенко? Асимметричный ответ на Донбасс? 

Украинское МВД начало разбираться. Быстро выяснилось, что сделал это Ленур Ислямов — татарский лидер, мечтающий занять место Джемилева как главы меджлиса. Звонят Ленуру: “Зачем?” А тот: “Да вы же мне сами предложили”. — “?!” — “Ну как же, мне звонили Арсен Аваков и его помощник Антон Геращенко, намекали, что вот, мол, надо показать москалям....”

То есть вы понимаете, да? Крым обесточили пранкеры. И это типичная украинская история. Вся украинская политика — это помесь Майдана и пранка.

Газовое Ватерлоо

Самую большую экономическую победу одержал человек по имени Андрей Коболев.  Г-н Коболев работал в PriceWaterhouse, а сразу после Майдана возглавил “Нафтогаз Украины”. До этого “Нафтогаз” был как “Газпром” в России: царский бизнес. Злые языки намекали, что Юлия Тимошенко подписала контракт с Кремлем за откат. Злые языки опять же намекали, что посадил ее Янукович потому, что когда он пришел на царство, то решил, что откат причитается царю, а не лицу.

Объем царских откатов определялся объемом потребления. Чем больше потребление, тем больше откаты. Стимуляция потребления оправдывалась заботой о населении. Тарифы для населения и предприятий различались в 3—25 раз, а поскольку счетчиков у населения не было, то возникала замечательная возможность для арбитража.

Например, олигарх Дмитрий Фирташ контролировал одновременно и химзаводы (т.е. фабрики по переработке газа в дорогой конечный продукт), и облгазы, поставлявшие на эти заводы газ. В таких условиях всегда можно поставить на свои заводы бесплатный газ и сказать, что его сожгло население.

В итоге: Украина производила 20 млрд кубов газа, импортировала из России еще 50 млрд, сидела на газовом кукане так, что не слезть, а “Нафтогаз” имел ежегодную дыру в 100 млрд гривен. И все это из-за заботы о трудящихся.

 

Ах да, и вишенкой на торте: поскольку трудящиеся нуждались в бесплатном газе, то газовые производители Украины тоже должны были поставлять газ “Нафтогазу” практически бесплатно. Это убивало на корню национальную добычу и укрепляло зависимость от России.

И многие думали, что Украине с этой иглы не соскочить никогда. И что можно вертеть ее на трубе, как хочет. И опытным путем оказывалось, что это так: все девять лет газовой войны России с Украиной участники войны с той стороны делали все, чтобы всадить в себя трубу поглубже.

Андрей Коболев, во-первых, уравнял тарифы. Возможности для газового арбитража исчезли. Во-вторых, он сделал газовый рынок внутри страны: “Нафтогаз” теперь закупает газ у производителя по нормальным ценам, и добывать газ на Украине стало выгодно. А в-третьих, Коболев вообще перестал покупать российский газ. Он стал покупать его на газовом рынке в Европе.

Физически доставить этот газ на Украину можно было единственным способом: реверсом из Словакии. Там — между украинским Ужгородом и Велке Капушаны — лежат четыре газовые трубы. И все эти четыре трубы опечатаны “Газпромом”. “Нафтогаз” обратился к Европе с просьбой распечатать трубы. Ведь действия “Газпрома” противоречили Третьему энергопакету. В ответ он услышал от еврочиновников: “Не трогайте “Газпром”.

Тогда “Нафтогаз” взял и построил пятую трубу. Физически. 27 км.

Это было еще не все, потому что в эту трубу надо было заполучить газ. Еврочиновники снова сказали, что это невозможно. Что газ в Европе продается по долгосрочным контрактам. Что рынка газа нет. Что злить Россию не надо. Немецкая EON, которая получает газ из России, отказалась им продать газ, потому что Кремль мог обидеться. А норвежский Statoil согласился.

Тогда, в конце 2014 года, “Газпром” начал против “Нафтогаза” новую войну. “Газпром” пригрозил сократить поставки газа в Словакию, которая поставляла газ Украине. Не помогло. “Газпром” ограничил подачу газа в Европу, чтоб возник дефицит газа и Европа отказалась продавать его Украине.  Не помогло. Тогда “Газпром” физически попытался воспрепятствовать поставкам газа. Чтобы занять интерконнекторы, он гонял свой газ из Германии в Чехию, из Чехии в Словакию, из Словакии в Австрию и снова в Германию.

В результате действий “Газпрома” по поднятию цен “Нафтогаз” зимой 2014—2015 гг. переплатил за газ около 300 млн долл. В противном случае он переплатил бы около 3 млрд долл. А “Газпром” за время этой газовой войны понес убытки — 6 млрд долл.

 В конце концов “Газпром” поддался.

В тот самый момент, когда под Дебальцево замыкался котел, “Нафтогаз” устроил “Газпрому” полное Ватерлоо. Чтобы было понятно: в 2015 году экспорт российского газа в Европу составил около 170 млрд кубов. Только на Украину в лучшие годы “Газпром” поставлял 50 млрд кубов по цене выше европейской. Та самая хваленая “Сила Сибири”, когда ее выстроят на 60 млрд долл., будет поставлять в Китай 40 млрд кубов.

Сейчас Украина добывает 20 млрд кубов, импортирует зимой около 10 млрд — и ей хватает. А поскольку “Нафтогаз” перешел на европейский принцип ценообразования, цена на газовый транзит для “Газпрома” возросла втрое. А что, вы думаете, Кремль так опять возбудился на тему “Южного потока”?

Масштаб этой революции трудно переоценить. Дело в том, что дербанка газа была основой экономически-социального уклада Украины.  Покупка газа на рынке в Европе покончила не с газовой зависимостью от России. Она покончила с экономической основой украинского государственного строя. Это была такая же фундаментальная реформа, как отмена крепостного права в 1861 году.

Олигархический популизм

Украинский общественный строй со времени распада СССР представляет собой олигархический популизм. Народу — низкие тарифы, олигархам — высокие прибыли.

Янукович попытался эту модель разрушить и стать единственным олигархом. После победы Майдана система олигархического популизма была восстановлена. Газовая реформа — это одна из немногих, которая проведена.

Еще проведена — силами главы МВД Арсена Авакова и импортированного грузинского реформатора Эки Згуладзе — реформа патрульной полиции. Еще: реформированы местные бюджеты, а из добровольческих батальонов создан костяк профессиональной армии.

Главная дилемма нынешней украинской политики проста: не украдешь — не будет денег на выборы. Украдешь — не будет репутации.

 

Так и живут. 

Отставка Яценюка

Причина отставки Яценюка очень проста. Каждый олигархический популист хочет стать популистом авторитарным. Каждый Порошенко хочет стать Януковичем. Власть на Украине — это бабло, а бабло — это власть. И чем больше бабла/власти у премьера, тем меньше ее у президента. Два револьвера не влазят в одну кобуру. Офшор должен быть один.

Между Порошенко и Яценюком — непреодолимые противоречия. Кто, например, будет сидеть на Одесском припортовом заводе?

 

Или — кто, например, будет поставлять на Украину уголь: люди Яценюка из Южной Африки, по цене на 15 долл. выше рыночной, или люди Порошенко из Донбасса?

Противоречия эти были неодолимы: ибо можно сделать вид, что ты согласен с реформой, предлагаемой противником, но нельзя сделать вид, что откат оказался в твоем офшоре, если он в другом офшоре.

Именно поэтому категорическими противниками отставки Яценюка были американцы: они понимали, что эта отставка — первый шаг по превращению Порошенко в полноценного Януковича. 

Корбан

Жил-был на Украине такой человек — Геннадий Корбан. Бизнесмен непростой судьбы и затейливой биографии.

“Новая газета” с Корбаном в некотором роде свойственники. Дело в том, что за несколько месяцев до убийства Анны Политковской на Корбана было совершено покушение, и организатором этого покушения был тот же самый Лом-Али Гайтукаев, который организовал убийство Анны Политковской. За Корбана его взяли, он сидел в тюрьме, и из тюрьмы он организовал убийство Анны.

Непростой Корбан был партнером еще более непростого Игоря Коломойского.

Когда случился Майдан, Корбан, как и многие горячие украинские бизнесмены, стал патриотом, и когда Игорь Коломойский стал губернатором Днепропетровска, Корбан стал его правой рукой и руководителем аппарата. На посту этом Корбан действовал со всей решительностью, обусловленной нуждами текущего момента и особенностями его биографии.

Жалуются, к примеру, Корбану на начальника ГАИ, который берет взятки. Корбан вызывает его к себе: “Что ж ты, сука, взятки берешь, а на нужды революции не делишься? В подвал его”. И начальник ГАИ едет в подвал и там делится на нужды революции.

Будучи людьми деловыми, на спасении Украины от “Новороссии” они заработали куда больше, чем вложили. Злые языки говорят, что первым делом спаситель революции Коломойский позвонил донецкому олигарху Ахметову и сказал: ну что, типа? Было твое, станет мое.

Летом прошлого года Корбан организовал партию “Укроп”, а осенью — 25 октября — Корбан со свистом продул выборы мэра Киева, набрав аж 2,6% голосов. А еще через шесть дней Корбана арестовали.

Брали Корбана с великим шумом и понтом, предъявили ему организованную преступную группировку и похищения: главы Государственного земельного агентства Сергея Рудыка и секретаря Днепропетровского городского совета Александра Величко. В офисе партии “Укроп” нашли — кто бы мог подумать! — аж пять автоматов Калашникова и миллион долларов.

Конечно, Корбан — персонаж непростой, и если бы Украина походила на рай, то очень возможно, что местный ключарь от рая Корбана бы туда не пустил или, точнее, застукал бы его с поличным при попытке вымогательства у архангела Гавриила.

Но все-таки Украина — не рай. И ни  у одного из моих собеседников, включая самых высокопоставленных соратников Порошенко, хорошего слова для этого шага президента не нашлось. “Почему начинать надо было с Корбана?” — в один голос говорили они.

И в самом деле. В нынешней Верховной раде заседает и руководит “Оппозиционным блоком” легендарный Бойко — приобретатель легендарных “вышек Бойко”, дело о который расследовала еще Татьяна Чорновол. Почему Корбан, а не Бойко?

По очень простой причине. Потому что с Бойко легко договариваться. И потому что президент, по слухам, может позвонить Бойко и сказать: “Проголосуй за отставку Яценюка”. А через несколько дней перезвонить и сказать: “Извини, не голосуй за отставку Яценюка. Штаты не хотят”.  А с “Укропом” на тот момент договариваться было нельзя.

Корбана посадили, и договариваться стало можно. И после этого Корбана перевели под домашний арест. Злые языки говорят, что в процессе Корбан еще передал активов где-то на 10 млн долл. Так сказать, в качестве штрафа за недоговороспособность. 

Сакварелидзе

На Украине всегда был доходный бизнес — незаконная добыча песка. Незаконная — потому что на Украине никто не дурак делать законно, когда можно делать незаконно. В числе прочего этот бизнес очень любили прокуроры. А еще песок мыл человек по имени Вячеслав Константиновский — персонаж широких дарований, депутат Верховной рады от “Народного фронта”, участник АТО, хороший малый и, как задушевно говорят его коллеги по фракции, — бандит.

И вот после победы Майдана, отвоевав на фронте (воевал он действительно храбро, боевой частный опыт, очевидно, сказывался), Константиновский вернулся домой мыть песок, и на него наехали прокуроры. Завели дело и потребовали 200 тыс. долл. отступных.

Константиновский сначала обратился за поддержкой к родной партии. Поддержки он не получил. Все понимали, что уважаемый прокурор Корниец — близкое лицо генпрокурора Шокина. А прокурор Шокин — это довереннейшее лицо президента Порошенко, носитель древнейших традиций украинской прокуратуры, обязанной обеспечивать неприкосновенность президента в обмен на возможность дербанить все остальное.

Коллеги не видели необходимости влезать в конфликт бандита-нардепа и кошелька генпрокурора.

Тогда Константиновский пошел к заму генпрокурора Сакварелидзе, импортированному из Грузии в рамках пиар-проекта по втиранию очков США и чтобы сделать вид, что власть на Украине собирается чистить авгиевы конюшни генпрокуратуры, которые на самом деле являются для нее питательной средой и чашкой Петри.

Давиду Сакварелидзе было плевать на моральные качества Константиновского. Ему было важно использовать Константиновского как орудие для вскрытия системы.

Это, собственно, был грузинский метод. Он же американский. Сильное государство берет за задницу урода и говорит: ты урод. Если ты сейчас признаешься и сдашь подельников, то получишь по минимуму. А если не сдашь — по максимуму.

Целью Сакварелидзе был, разумеется, не прокурор Корниец, у которого при обыске нашли банку с бриллиантами, а его шеф  — Шокин. А также все организованное преступное сообщество, которое в Украине называется генпрокуратурой.

Проблема заключалась в том, что грузинский метод не сработал. И “бриллиантовые” прокуроры Шапакин и Корниец вместо того, чтобы расколоться до задницы, сказали: знать ничего не знаем. И дело развалилось.

Да, его разваливали. Прокурор Корниец пускал информационные слюни, которые забивали пространство. Он рассказывал, что на его жизнь покушаются, что ему домой кинули гранату, что его преследуют, что все это всемирный заговор, что обыск в его кабинете был произведен с нарушение норм. Еще бы — если бы нормы соблюдать, так дичь бы вспугнули: украинская прокуратура течет, как решето.

Но факт заключался в том, что дело развалилось. Что купюры были не меченые. И что не было записи разговора о взятке. Была запись разговора, на которой А и Б договаривались отдать взятку С. 

И, конечно, это в абсолютный минус Сакварелидзе. Дело не в том, что он связался с сомнительным Константиновским. Авгиевы конюшни не чистят маникюрными ножницами. Их чистят лопатой, на которой налипло дерьмо. Эта лопата — инструмент. Вот если вы берете от лопаты деньги, то тогда в инструмент превращаетесь вы. Тогда вы используете административный ресурс, чтобы разрешить жизненные трудности лопаты. А если вы денег не берете и используете лопату для того, чтобы вычистить государство, то какое количество дерьма налипло на лопате, не представляет важности. Других лопат у нас для вас нет.

Если сидеть на берегу и ждать, пока мимо вас проплывет предприниматель, весь в белом, которого ни за что ни про что лущит проклятая система, то можно ждать очень долго, особенно на Украине.

Проблема Сакварелидзе заключалась в том, что он проиграл. Что он пришел в камеру к Корнийцу и потребовал у него показаний на Шокина. А тот, вместо того чтобы дать показания, публично заявил: ко мне в камеру пришел Сакварелидзе и потребовал оговорить любимого начальника. Беспредел!

И после этого выяснилось, что с процессуальной точки зрения у Сакварелидзе ничего нет: ни меченых купюр, ни прослушки. Он рассчитывал, что Корниец сам признается, что дважды два — четыре. А когда Корниец храбро заявил, что в украинской прокуратуре дважды два равняется триста семьдесят восемь, то процессуальных доказательств о том, что дважды два четыре, у Сакварелидзе не оказалось.

И кстати, вы будете смеяться, но бриллианты в банке были мелкие. Вся банка стоила 25 тыс. долл.

Бриллиантовый бой, а не бриллианты.

Кривой Рог

16 ноября 2015 года на Украине был второй тур выборов мэра. Действующий мэр города Юрий Вилкул, проросший корнями в каждый тендер на поставку постельного белья в детский садик, чуть не проиграл кандидату от “Самопомощи” Юрию Милобогу, которого и знать никто не знал.

Разница составила аж 687 голосов. “Самопомощь” заподозрила, что голоса эти вбросили.

Порошенко и рад был бы договориться с Вилкулом, но “Самопомощь” всех поставила на уши. Она голодала у кабинета спикера, чуть не взяла штурмом Верховную раду и, наконец, добилась перевыборов.

После чего оказалось, что кандидат Милобог готов слиться с выборов за 250 тыс. долл. в пользу Вилкула. Шокированной “Самопомощи” принесли соответствующую пленку. Милобога сняли с дистанции и заменили Семеном Семенченко, командиром батальона “Донбасс”. Вилкул поднатужился и организовал избирательную кампанию, из которой следовало, что батальон “Донбасс” жарит маленьких детей, а некоторых, для разнообразия, кушает сырыми. 

В итоге на новых выборах Вилкул получил 210 тыс. голосов избирателей, а Семенченко — 30 тыс.

И для этого они чуть не взяли штурмом Раду. 

Деньги-власть-голоса

Согласно Константинопольско-Никейскому символу веры, Бог един в трех ипостасях. Бог-Отец, Бог-Сын и Бог — Дух святой имеют единую сущность, но разные ипостаси. На Украине власть тоже едина в трех ипостасях. Власть, Бабки и Голоса — это три разные ипостаси одной сущности.

 

На Украине идут во власть, чтобы делать деньги, и делают деньги, чтобы быть во власти. На Украине олигархи подсчитывают голоса тем же тоном, каким Стив Джобс подсчитывает свои миллиарды. “Ты кто такой? У меня пятьдесят депутатов, а у тебя всего сорок три”.

Наличие голосов отличает украинскую политическую формулу от российской. У нас власть едина в двух лицах: власть и бабки. А у них — в трех: власть, бабки и голоса.

Любой политический разговор на Украине кончается вопросом: “А сколько у нас голосов?” или вопросом: “А сколько мы возьмем на выборах”?

Выборы — это центральный субъект украинской политики, даже больше, чем президент или премьер. Просто потому, что, находясь во власти, президент — это один человек, а на выборах деньги делают — или теряют — сотни людей. Это в России самая выгодная инвестиция — в чиновников. А на Украине самая выгодная инвестиция — в выборы.

Каждая власть, каждая партия, каждый член партии на Украине думают только об одном: потеряет или приобретет их партия голоса при новых выборах? Вверх пойдет stock партии на избирательной бирже — или вниз? Если вниз — партия сделает все, чтобы парламент не распускался.  Ведь в таком положении она получает прибавочную стоимость относительно настоящей рыночной стоимости фракции. Если вверх — фракция сделает все для досрочных выборов. Чтобы ликвидировать нерыночный диспаритет цен.

В нынешней Украине overvalued — переоценен — stock двух партий: БПП (“Блока Петра Порошенко”) и Народного фронта премьера Яценюка. Поэтому БПП и НФ — всеми силами за сохранение действующей Рады. Ради того, чтобы зафиксировать нынешнее положение вещей, НФ даже проделал изумительный трюк — его премьер ушел в отставку, но НФ продолжает находиться в правящей коалиции.

Наоборот, главные интересанты новых выборов — это те, кто в нынешней Раде в меньшинстве. Это Оппозиционный блок, то есть — бывшие: благо телеканал “Интер” до сих пор принадлежит экс-главе администрации Януковича Левочкину и не упускает случая пнуть Порошенко, даже если можно не пнуть.

Это тот же “Укроп”, даром что Порошенко только что договорился с Коломойским: на Украине политические договоренности стоят не больше, чем клятвы в вечной любви, произнесенные в борделе.

Но самое главное — это популисты. Популисты на Украине делятся на два лагеря — правые и левые. Левые популисты — это Тимошенко, которая обещает снизить тарифы. Правые популисты — это Саакашвили, который снизить тарифы не обещает, а обещает бороться с коррупцией.

Украинская политическая элита вся — до дрожи в коленях, до рези в глазах — боится Саакашвили. 

Саакашвили

При упоминании имени Саакашвили у каждого украинского политика уши становятся торчком, а шерсть — дыбом. Его ненавидят. Его боятся заранее — так, как его уже по факту боялась коррумпированная грузинская элита.

Саакашвили — это паровой каток. В этой стране договорняков и компромиссов этот каток сначала проедет, а потом будет спрашивать. Договориться с ним невозможно — не в том смысле, что он не способен к политическому маневру, — вовсе наоборот, очень долго Саакашвили играл роль почти послушного инструмента в руках президента Порошенко, и  когда, например, мочил Одесский припортовый завод, то он склонял на все стороны имя Мартыненко (который работает кошельком у премьера Яценюка) и обходил стороной имя Кононенко, выполнявшего на заводе аналогичную функцию для президента Порошенко.

Проблема в том, что Саакашвили не будет частью системы, он ее замочит. Если Саакашвили придет к власти, будет Ночь Длинных Галстуков.

 

Хорошо ли это? Не знаю. До выборов в Грузии 2012 года мне казалось, что хорошо, а теперь я понимаю, что не знаю. Реформы в демократическом обществе предполагают консенсус общества по поводу этих реформ, а консенсус в обществе, прежде всего, предполагает одобрение хотя бы части элиты.

Придет ли, впрочем, Саакашвили к власти? Сомнительно. Рейтинг его партии (еще не созданной) растет как на дрожжах, однако украинская политическая ситуация крайне фрагментирована. Только на поле популизма у Саакашвили есть два мощных конкурента — Тимошенко и Ляшко, а обещания понизить тарифы любезней сердцу обывателя, чем обещания бороться с коррупцией.

Саакашвили никогда не получит на Украине того ошеломляющего 90%-ного мандата доверия, который он получил в Грузии в 2004 году и который позволил ему ломать Грузию через колено.

К тому же есть еще один — важный — момент. Осенью предстоят парламентские выборы в Грузии. Разочарование грузинского плебса в выбранной им партии “Грузинская мечта” неописуемо и огромно — цены на бензин не упали, пенсии не поднялись, и вообще, кто бы мог подумать! — грузинского избирателя цинично кинули. 

Разочарование это, однако, не означает триумфального возвращения националов во власть. Все их главные лидеры сидят в тюрьме или убежали за пределы страны; их бывшие сторонники сдались на милость победителей или потеряли бизнес. “Грузинская мечта” сделала все, в чем она обвиняла своих врагов, и власть она так просто не отдаст.

К тому же и избирателю, которого развели, как лоха, вовсе не улыбается признавать себя лохом. Если он проголосует за националов — то получится, что вроде как это он дурак. Гораздо приятнее повторять себе, что националы были плохие и что все про них “мечтатели” говорили правильно, вот только — какая незадача — и сами “мечтатели” оказались так себе.

А ведь денег у “националов”, напомню, нет. Деньги есть у “мечтателей”. Потому что, когда ты берешь бизнесмена и отдаешь ему лакомый подряд, ты, конечно, ухудшаешь состояние общества. Но при этом ты делаешь бизнесмена обязанным себе, и часть денег от этого подряда он без всяких просьб потратит на выборы, чтобы сохранить существующее положение дел. И чем беднее будет при этом избиратель, тем больше он будет благодарен бизнесмену за 100 лари или 500 гривен. Это правило, которое равно действует и в Сицилии, и в Кахетии, и в Кривом Роге.

В этих условиях победа на выборах в Грузии возможна. Но она требует максимальной концентрации сил всей команды Саакашвили. Нельзя вести две избирательных кампании с максимальной отдачей в максимально неблагоприятной среде. Какая-то из них будет проиграна, а согласитесь: если Саакашвили продует на выборах в Грузии, вряд ли это улучшит его электоральные перспективы на Украине.

В итоге, скорее всего, дело закончится созданием крупной фракции в парламенте, то есть появлением еще одной корпорации на избирательном рынке страны. Другое дело, что в парламенте Саакашвили будет действовать в качестве стрекала, подгоняя страну в правильном направлении.

Но самое поразительное, что она и так движется в правильном направлении: куда медленнее, чем хотелось бы участникам Майдана, но куда быстрее, чем можно было бы ожидать, и главной причиной этого является беспощадная дарвиновская конкуренция.

На Украине власть есть деньги, а деньги есть голоса, но на Украине нет единого центра голосов, власти и денег. На Украине нет рынка в экономике, но есть рынок в политике. При рынке в политике каждый политик, который мочит своего конкурента, действует в собственных интересах, но в результате увеличивает степень общей свободы.

 

Порошенко и Путин очень похожи в своем отношении к бабловласти, но так как они находятся в совершенно разных условиях, это дает разные результаты. На Украине слишком много центров влияния, чтобы Порошенко сосредоточил в своих руках все бабло и всю власть. Это покамест и есть главное достоинство Украины.

Юлия ЛАТЫНИНА