Украина—Россия: перспективы газового урегулирования

Кардинальное отличие состоит в том, что в России газократия базируется на собственном ресурсе, а в Украине — на импортируемом, да еще и из единственного источника. Естественно, при этом вопрос цены становится одним из ключевых. Вероятно, по разумению киевского режима, который слепили “из того, что было в Донецке”, газократы всего мира должны проявлять солидарность и делать приятно молодой украинской газократии. Хотя бы в виде лояльной ценовой политики. Однако газократы в Москве пользуются иной логикой: за все нужно платить, причем лучше, если в двойном тарифе — денежном и политическом; российский газовый режим серьезно поиздержался, позиции его бизнеса в Европе пошатнулись, поэтому молодая украинская газократия должна обеспечить поддержку слабеющему старшему брату за счет граждан своей страны, стремительно превращаемой для этого в бантустан. А гражданам бантустана обещают дешевый “газовый рай”, не забывая при этом закручивать налоговые “гайки” и сохраняя офшорные “окна” и “двери” для себя.

Однако отложим эмоции и попытаемся объективно разобраться в ситуации. Несколько последних месяцев официальный Киев периодически заявляет о желании пересмотреть формулу определения цены газа в Контракте купли-продажи природного газа в 2009—2019 годах, заключенном между “Газпромом” и “Нафтогазом” 19 января 2009 года (далее — Газовый контракт). Примечательно, что этот вопрос остается в повестке дня, даже несмотря на подписание 21 апреля 2010 года харьковских соглашений “газ в обмен на флот”, по которым Украина получила так называемую скидку в размере 30%, или 100 долларов США за 1000 кубометров. В принципе, беспокойство украинского правительства по этому поводу понятно. После победных реляций, проанализировав полученное, новая власть поняла, что вляпалась.

Во-первых, апрельская скидка распространяется не на весь объем поставок газа в Украину, а лишь на “льготную” их часть — на объем до 30 млрд. кубометров в 2010 году и до 40 млрд. в год — с 2011-го. Все, что свыше этого объема, а это, к примеру, 6,5 млрд. кубометров в 2010 году, — оплачивается по полной цене без каких-либо скидок.

Во-вторых, и это самое главное, апрельские соглашения не меняют ценовую формулу в Газовом контракте, где неизменным осталось и условие “бери или плати”. Суть зафиксированных договоренностей заключается в том, что “Нафтогазу” предоставлена скидка на газ в размере “суммы уменьшения таможенных платежей” для “Газпрома” при условии, “если такая корректировка предусмотрена постановлением Правительства Российской Федерации, касающимся вывозных таможенных пошлин при поставках природного газа с территории Российской Федерации в Украину”. Соответствующее постановление под номером 291 принято правительством Российской Федерации 30 апреля 2010 года. Таким образом, скидка на цену газа Газовым контрактом (т.е. в корпоративных отношениях между “Нафтогазом” и “Газпромом”) напрямую не регулируется. Документ содержит лишь отсылочную норму, согласно которой и “Газпром”, и “Нафтогаз” обязались подчиняться решениям российского правительства относительно газовой цены. Это означает, среди прочего, что российское правительство в результате сделки 21 апреля 2010 года получило легальную возможность прямого влияния на определение цены газа для поставок в Украину — через изменение или отмену своего постановления №291.

Каких-либо юридических последствий в случае злоупотребления этой возможностью с российской стороны ни Газовый контракт, ни межправительственное соглашение о продлении пребывания ЧФ РФ на территории Украины не устанавливают. Важно и то, что в случае возникновения спора по поводу скидки на газ (например, в отношении ее размера или непредоставления) с участием российского правительства такой спор не сможет быть предметом разбирательства в независимых арбитражных или судебных органах (если только Кремль не даст на это своего согласия), а будет обречен увязнуть в трясине дипломатической процедуры межправительственного урегулирования.

Такой вот своеобразный “газовый крючок” для Украины и для ее газократии. Впрочем, последняя, судя по развитию событий, не очень комфортно чувствует себя в роли “газовой тушки” и стремится найти способ соскочить. Один из наиболее эффективных способов для этого — изменить ценовую формулу Газового контракта (например, путем снижения явно завышенной базовой цены в 450 долл. за 1000 кубометров, лежащей в основе формулы) и прийти к более-менее разумной и обоснованной цене газа, применяемой на постоянной основе и минимально зависящей от политических настроений Кремля.

В связи с этим следует обратить внимание на одну важную деталь. Судя по информации, озвученной высокопоставленными лицами, изменения ценовой формулы Газового контракта планируется достичь путем переговоров с российской стороной. Иными словами, на данном этапе задействован только механизм политического урегулирования. В принципе, это классический механизм для достижения договоренностей между двумя странами, тем более, если их официально связывают узы стратегического партнерства. Однако попытка политического урегулирования между Киевом и Москвой в нынешних реалиях и в столь чувствительной сфере, как газовая, несет в себе значительный риск дополнительных существенных потерь для украинской стороны в виде уступок политического и экономического характера Москве, которая, по меткому выражению А.Гальчинского (“ЗН”, №31 от 28 августа 2010 года), в отношениях с Украиной занимается не просто защитой национальных интересов, а ведет “политику на поражение” конкурента. Не нужно забывать о том, что начиная с 2005 года все попытки пересмотра газовых договоренностей с Москвой в рамках политического урегулирования заканчивались масштабными экономическими и политическими потерями для Киева, а Москвой навязывались все более кабальные условия газового “сотрудничества”. При этом стратегическое партнерство, официально провозглашенное в девяностых годах, к середине первой декады двухтысячных стало все больше походить на стратегическую зависимость, сформировавшую ассиметричное субординированное партнерство со значительным перекосом в сторону российских интересов.

Москва уже начала оглашение списка того, что она хотела бы получить взамен корректировки газовой формулы: газотранспортная система Украины, поглощение “Нафтогаза” “Газпромом”, маскируемое под “объединение” (и это — только то, что не стесняются озвучивать публично). Таким образом, доминантой отношений между двумя странами усилиями российской стороны становится меркантильное “а что Москва получит взамен?”. Заметьте при этом, что в данном случае речь идет о корректировке формулы, которая была фактически навязана “Нафтогазу” в разгар беспрецедентного газового кризиса января 2009 года, которая приводит к очевидно несправедливому результату (большей цене газа для Украины, чем для других европейских стран), которая игнорирует ряд важных факторов (среди которых, например, то, что Украина — крупнейший потребитель российского газа в Европе, а также то, что транспортные затраты на поставку газа в Украину меньше, чем в страны ЕС, т.е. действующая ценовая формула лишает Украину преимуществ ее соседства с РФ). А того, что корректировка ценовой формулы нужна для сбалансирования украинско-российских отношений в газовой сфере и, в конце концов, для восстановления условий равноправного и справедливого сотрудничества, что является самой надежной гарантией бесперебойных поставок газа на европейский рынок, — этого российская сторона в расчет не принимает, целеустановки у нее другие.

Парадокс нынешней ситуации заключается в том, что российская сторона на самом деле должна быть не менее, чем украинская, заинтересована в нахождении компромиссов в сфере украинско-российского газового сотрудничества. Это позволит “Газпрому” как минимум сохранить за собой крупнейший в Европе украинский газовый рынок в условиях, когда российскому монополисту приходится сталкиваться с серьезными вызовами на международных рынках. Вот что публично признает сам “Газпром” в своей отчетности за второй квартал 2010 года: “Повышение цен на природный газ и научно-технический прогресс в последние десятилетия обусловили рост интереса к разработке нетрадиционных ресурсов природного газа. Ожидается, что в странах Северной Америки доля добычи газа из нетрадиционных источников в долгосрочной перспективе продолжит расти. Это приводит к снижению импорта СПГ в США и перенаправлению поставщиками СПГ высвобожденных объемов на рынки Европы и Северо-Восточной Азии и, как следствие, к усилению конкуренции на этих рынках”. И далее: “По предварительным оценкам, потребление газа в европейских странах дальнего зарубежья в 2009 г. сократилось на 36 млрд. куб. м (или около 6 %) до 540 млрд. куб. м. Избыточное предложение СПГ оказывает негативное влияние на уровень цен в Европе и снижает объемы закупок трубопроводного газа, в том числе поставляемого из России… процесс восстановления рынка далек от завершения”.

Таким образом, агрессивный стиль поведения российской стороны в отношении условий газового сотрудничества с Украиной в сочетании с меркантильной риторикой (“а что мы получим взамен?”) далек от рамок конструктивного диалога двух стратегических партнеров и на самом деле обусловлен желанием Кремля “выбить” из украинской стороны побольше уступок, надолго “застолбить” за собой украинский газовый рынок и сделать из него “дойную корову” для “Газпрома” в ситуации, когда конкуренция на европейском рынке усиливается, а доля российской компании на нем сокращается (28,4% в 2008 году и 26,3% — в 2009-м). Для достижения же этой цели лучше всего подходят инструменты политического урегулирования.

Ярким примером политического урегулирования ситуации является и сама апрельская скидка на газ. Именно вследствие применения политических механизмов урегулирования выравнивание ценового сегмента украинско-российских отношений в газовой сфере, приведение его в соответствие с мировыми и европейскими тенденциями и было названо “скидкой”, убытками российского бюджета, а также применено на временной основе и взамен на политическую уступку — продление пребывания ЧФ РФ на территории Украины на 25 лет. С таким же успехом при любом (даже объективном) повышении цены газа официальный Киев может заявлять о дотировании им российского бюджета, о нанесении убытков Украине и требовать сокращения сроков пребывания ЧФ РФ.

С учетом изложенного любая попытка достичь политического урегулирования с российской стороной в части вопросов газового сотрудничества сопряжена с серьезными вызовами для экономической (в частности, энергетической) и политической безопасности Украины. Подтверждением этому являются те катастрофические экономические последствия для Украины, к которым привело политическое урегулирование газовых споров с Россией в 2006-м и 2009 году. По меньшей мере, следовало бы помнить об этом свежем историческом опыте и рассмотреть возможность альтернативных путей урегулирования, в том числе с целью корректировки (адекватного сбалансирования) ценовой формулы Газового контракта.

Такие альтернативные способы урегулирования носят юридический характер и предусмотрены самим Газовым контрактом, а также применимым к нему правом Швеции.

В частности, пункт 4.4 Газового контракта предусматривает, что в случае если “обстоятельства на рынке топливно-энергетических товаров существенно изменились по сравнению с тем, что Стороны обоснованно ожидали при заключении настоящего Контракта, и контрактная цена, указанная в пункте 4.1 настоящего Контракта, не отражает уровня цен рынка”, то стороны вступают в переговоры по пересмотру контрактной цены. Далее предусмотрено, что если договоренность о пересмотре контрактной цены не будет достигнута в течение трех месяцев с даты начала переговоров, любая из сторон вправе передать дело в Стокгольмский арбитраж для принятия окончательного решения.

Таким образом, в случае задействования юридического механизма урегулирования по пункту 4.4 Газового контракта украинской стороне нужно будет обосновать изменение обстоятельств на рынке топливно-энергетических товаров (очевидно, имеется в виду европейский рынок, поскольку ценовая формула Газового контракта ссылается на параметры цен на газойль и мазут на европейском рынке), а также продемонстрировать, что нынешняя цена по Газовому контракту (без учета предоставленной скидки) не отражает уровня цен европейского рынка. Представляется, что подготовка указанного обоснования будет сопряжена с меньшими трудностями для Украины по сравнению с усилиями по убеждению Кремля и “Газпрома” откорректировать ценовую формулу Газового контракта в справедливом формате, без экономических и политических уступок с украинской стороны. Но главное — в том, что в случае отказа российской стороны “Нафтогаз” сможет передать спор о пересмотре ценовой формулы на рассмотрение независимого международного арбитража, который сможет самостоятельно скорректировать ценовую формулу Газового контракта и решение которого будет обязательно для российской стороны.

Часть необходимых аргументов для начала процедуры юридического урегулирования с целью корректировки ценовой формулы по Газовому контракту предоставляет “Нафтогазу” сам “Газпром”. Так, в своем отчете за второй квартал 2010 года “Газпром” отмечает следующее: “В I полугодии 2010 года по сравнению с I полугодием 2009 года снижение выручки от продажи газа [в Европе] составило 18,79%, главным образом за счет снижения средней расчетной цены в связи с изменением мировых цен”. Важен и следующий пассаж из указанной ежеквартальной отчетности российского газового монополиста: “В 2009 г. компания “Э.ОН Рургаз” обратилась к ООО “Газпром экспорт” с требованиями о снижении контрактной цены и/или изменении некоторых других контрактных условий. Требования были обусловлены существенными изменениями на рынке, помимо прочего, снижением спроса на газ вследствие мирового экономического кризиса и увеличением предложения, в т.ч. на ликвидных торговых площадках, а также существенным разрывом в ценах с привязкой к нефтепродуктам по долгосрочным контрактам и на спотовых рынках”. И “Газпром” вынужден был пойти навстречу “Рургазу” и другим немецким компаниям. Используя терминологию отчета — “предусмотреть меры, которые бы обеспечивали конкурентоспособность российского газа в сложившихся условиях”.

В отношении того, насколько цена по Газовому контракту отражает уровень цен европейского рынка, отметим следующее. По данным отчетности “Газпрома”, средние цены на газ (за 1000 кубометров) на европейском рынке демонстрировали следующий тренд: 2007 год — 269,4 долл.; 2008-м — 407,4 долл.; 2009 год — 287,5 долл.; за первое полугодие 2010-го цены сократились еще на 18,79%. То есть начиная с 2009 года наблюдается тенденция к снижению цен на европейском рынке. Если же взять (с учетом данных Госкомстата Украины) цены, рассчитанные на основе формулы Газового контракта (без применения понижающих коэффициентов и скидок), то имеем прямо противоположный тренд: третий квартал 2009 года — 248,96 долл.; четвертый квартал 2009-го — 260,07 долл.; первый квартал 2010 года — 304,16 долл.; второй квартал 2010-го — 333,72 долл. Таким образом, результат применения ценовой формулы по Газовому контракту налицо: цены на европейском рынке стремительно падают, а на украинском — столь же стремительно повышаются. Вряд ли такая формула может считаться адекватной и справедливой. Да и сама практика применения Газового контракта говорит о несовершенстве его ценовой формулы: за 20 месяцев, в течение которых он действует, ценовая формула “в чистом виде” применялась только три месяца (первый квартал 2010 года), а все остальное время — либо с понижающим коэффициентом 0,8 (весь 2009 год), либо с апрельской скидкой (с 1 апреля 2010-го).

Вышеизложенное свидетельствует о наличии необходимых предпосылок для применения механизма юридического урегулирования по пункту 4.4 Газового контракта. Не нужно опасаться того, что передача спора о корректировке формулы цены газа на рассмотрение международного арбитража будет воспринята как недружественный шаг по отношению к российской стороне. Арбитражное/судебное разрешение споров является одним из цивилизованных способов урегулирования конфликтных ситуаций и решения наиболее острых вопросов. “Газпром” сам часто пользуется этой возможностью. На протяжении 2007—
2010 годов он неоднократно обращался в Международный коммерческий арбитражный суд при ТПП России с исками о взыскании с АО “Молдовагаз” задолженности за поставленный газ. В 2000 году аналогичные шесть исков в тот же арбитражный суд были поданы “Газпромом” против “Нафтогаза”.

Наконец, право Швеции, применимое к Газовому контракту, который нынешняя власть считает несправедливым и кабальным, предоставляет еще одну возможность для украинской стороны. Речь идет о статье 36 закона Швеции о контрактах, которая предусматривает: “Контрактное положение может быть изменено либо отменено, если такое положение является неразумным и чрезмерно обременительным с учетом содержания контракта, обстоятельств на момент его заключения, последующих обстоятельств и обстоятельств в целом; если же соответствующее контрактное положение имеет такое значение для контракта, что было бы неразумно требовать выполнения контракта с остальными неизмененными условиями, то контракт может быть изменен и в отношении других его положений или отменен”. Специалистам известно, что статья 36 закона Швеции о контрактах направлена, в первую очередь, на защиту прав явно зависимой стороны в контрактных правоотношениях (например, потребителей) и очень редко применяется в отношениях между доминирующими компаниями из одной и той же отрасли.

Тем более ценным является опыт “Нафтогаза”, полученный во время Стокгольмского арбитражного разбирательства с “РосУкрЭнерго”. “Нафтогазу” должно быть хорошо известно о том, что в споре с РУЭ Стокгольмский арбитраж применил указанную статью 36 шведского закона в связи с событиями, происходившими во время газового кризиса 2006 года. Достаточным основанием для такого применения суд посчитал то, что “Газпром” резко сократил подачу газа в трубопроводную систему Украины с 1 января 2006 года и заблокировал покупку “Нафтогазом” туркменского газа. (Стоит вспомнить события 2 января 2006 года, когда “Газпром” сообщил “Нафтогазу” о том, что, несмотря на наличие у украинской компании действующего контракта с “Туркменгазом”, весь туркменский газ с 1 января 2006 года выкупает российский монополист.) Арбитраж исходил из того, что в тех обстоятельствах “Газпром” вынудил “Туркменгаз” нарушить контракт с “Нафтогазом”. По этому поводу арбитраж недвузначно отметил то, что если сторона вмешивается в контрактные правоотношения между другими сторонами и это вмешательство ведет к нарушению контракта в ущерб одной из его сторон, то такое поведение вмешивающейся стороны может рассматриваться, в зависимости от обстоятельств, как ненадлежащее ведение бизнеса, влекущее обязательство возместить причиненный ущерб.

Этот пример показывает, что:

— при снятии политических и коррупционных наслоений истина в газовых спорах зачастую находится на стороне “Нафтогаза”;

— украинская сторона имела серьезные шансы на успех в случае задействования юридических механизмов (в частности, обращения в арбитраж) во время газового кризиса 2006 года.

Украинской стороне важно осознать, что использование юридических механизмов по сравнению с политическим урегулированием несет в себе значительно меньшие риски еще большего усиления зависимости от “Газпрома” и Кремля. Так, в нынешних реалиях срок действия Газового контракта (до 2019 года) с предусмотренными в нем объемами покупки газа (41—52 млрд.
кубометров в год) при условии выхода на сбалансированную и более адекватную ценовую формулу представляются более-менее оптимальными параметрами для Украины. Добиться этого позволит обращение к механизмам юридического урегулирования. В то же время реалии и тенденции на международных рынках подталкивают “Газпром” к закреплению уже на данном этапе более длительного срока действия Газового контракта с увеличенными (до 70 млрд. кубометров в год) объемами реализации газа. Достичь этой цели российская сторона может только при помощи механизмов политического урегулирования. В случае если российская сторона сможет добиться желаемого, Украина надолго утратит перспективы, связанные с разработкой нетрадиционных ресурсов природного газа (сланцевый, метановый газ) как в самой Украине, так и в соседних с ней странах (например, Польша вошла в десятку стран мира, которые имеют наиболее перспективные запасы сланцевого газа).
* * *

На минувшей неделе глава президентской администрации рассказал о том, что в директивах украинской делегации для переговоров с российской стороной — максимальное уменьшение цены импортируемого газа, увеличение оплаты за транзит газа и увеличение объемов прокачки газа.

На первый взгляд, уменьшение цены газа и увеличение транзитной ставки не очень увязываются друг с другом: в соответствии с формулой определения ставки платы за транзит, согласованной в Транзитном контракте от 19 января 2009 года, уменьшение цены газа, поставляемого в Украину, ведет к уменьшению топливной составляющей тарифа и, в результате, к уменьшению транзитной ставки.

Усилить же позицию украинской стороны может обращение к механизмам юридического урегулирования. По аналогии с пунктом 4.4 Газового контракта Транзитный контракт содержит пункт 8.7, устанавливающий, что ставка платы за услуги по транзиту подлежит пересмотру, если существенно изменились условия формирования транзитных тарифов на европейском газовом рынке и транзитная ставка по Транзитному контракту не соответствует уровню транзитных тарифов на данном рынке. При этом несоответствие между ставками платы за транзит, применяемыми в Украине и в странах ЕС, не является секретом. Если же “Нафтогазу” и “Газпрому” не удастся договориться о пересмотре транзитной ставки, она может быть определена международным коммерческим арбитражем.

* * *

Только европейский принцип верховенства права и урегулирование на его основе проблемных газовых вопросов могут обеспечить достижение разумных, добросовестных и взаимовыгодных решений. Иначе со временем газократический режим в Киеве будет чувствовать себя подобно белорусскому, загнанному в тупик безоглядной ориентацией на Москву, и искать благосклонности Тегерана с Каракасом. Обеспечение приоритетности правового принципа регулирования отношений в газовой сфере важно еще и с позиции предохранения от сценария “раскулачивания” украинского олигархата в пользу российских “кулаков”, к чему намерены приступить московские газократы после завершения “компенсационно-арбитражной” эпопеи РУЭ—“Нафтогаз”. Альтернатива — метать “коктейли Молотова” в русское посольство — вряд ли принесет желаемый результат. А вот национальное недовольство может разгореться достаточно быстро на фоне роста тарифов и цен, маховик раскрутки которых запустило правительство с молчаливого согласия президента.

Михаил ГОНЧАР, Максим АЛИНОВ (Центр НОМОС)