Украина—МВФ: 25 лет одиночества или молчание “золотых ягнят”

— Остап Ибрагимович, когда мы будем делить наши деньги?

— Кто такой Козлевич? Я не знаю никакого Козлевича!

И.Ильф, Е.Петров. “Золотой теленок” 

То ли конфликт, а то ли недоразумение, случившиеся в публичной плоскости на нынешней неделе сначала в виде “побудительной” публикации главы миссии МВФ в Украине Рона ван Родена о необходимости скорейшей реализации пенсионной реформы, а затем — нелестных и явно чересчур эмоциональных высказываний по этому поводу социального вице-премьера Павла Розенко, напомнили, сколь непростыми всегда были и остаются взаимоотношения официального Киева и его главного кредитора. 

Надо сказать, что функционеров Фонда достаточно часто и, что греха таить, нередко обоснованно критикуют за слишком поверхностный и схематический подход к проблемам своих подопечных, а также негибкий и шаблонный подбор путей их решения. Причем далеко не только обитатели Печерских холмов. Однако же нельзя замалчивать и то обстоятельство, что главной причиной формирования подобных “устоев” сотрудничества остаются исповедуемые по отношению к нему самими же украинскими топ-чиновниками подходы и принципы. А точнее, отсутствие каких-либо подходов и принципов. По крайней мере, стратегических.

Много лет назад, в ноябре 1991-го, на столе одного из зампредседателей Нацбанка я случайно увидел визитку исполнительного директора МВФ Мишеля Камдессю. Уловив мой заинтересованный взгляд, хозяин кабинета небрежно пояснил: “Это руководитель одного из фондов. Их сейчас много здесь вертится…”. Год спустя, в сентябре 1992-го, на подписании в Вашингтоне от имени Украины Соглашения о МВФ наш министр финансов уже не считал МВФ “одним из фондов”: в наших кулуарных беседах он уважительно называл его “новым Политбюро”. Вот такая переоценка по принципу “кто был ничем, тот станет всем”. Хотя и в одном, и в другом случае отношения с Фондом остаются, мягко говоря, не совсем прозрачными. И в отношениях с общественностью обе стороны хранят “гордое” молчание: одни утверждая, что деньги любят тишину, другие — что они имеют дело только с властями (правительством и центробанком). Таким образом, украинская власть в настолько же “гордом” одиночестве уже четверть века ведет не столько диалог, сколько неравную борьбу с Международным валютным фондом. Но так ли это на самом деле? Или, точнее, так ли это должно быть на самом деле?

Вообще-то наши отношения с МВФ сначала как-то не заладились. Во всяком случае, представитель МВФ Г.Спенсер в 1992 г. настойчиво рекомендовал нам не покидать “единое рублевое пространство”, что радикально расходилось как с настроениями в обществе, так и с планами властей. То, что это было не просто его личной точкой зрения, косвенно подтверждалось и нежеланием МВФ даже обсуждать просьбу Украины о предоставлении “стабилизационного фонда” для будущей украинской валюты в размере 1 млрд долл. Первая финансовая программа (в размере 0,5 млрд долл.) была запущена для Украины только в 1994 г. С этого момента “Меморандум с МВФ” для многих стал ассоциироваться с понятием “приговор”. А Украина в своих отношениях с Фондом — выступать исключительно в роли просителя и заемщика. Хотя, по большому счету, МВФ — это отнюдь не банк, а финансовые перечисления от МВФ — не совсем кредиты. И уж конечно МВФ — это не “просто коммерческое учреждение, озабоченное получением прибыли и возвратом своих кредитов”, как это утверждают некоторые “эксперты” с экранов телевизоров. Начнем с того, что вообще-то МВФ — это “член семьи ООН”. И как всякая ооновская организация, преследует, прежде всего, политические цели, даже если это цели глобальной экономической политики. Да, МВФ имеет свои особенности, обусловленные, в частности, порядком оплаты и использования членских взносов (квот), а также распределением голосов (не поровну, а пропорционально взносам). Так что МВФ по своей сути — это, скорее, международная касса взаимопомощи, а Украина — ее полноправный участник с правом голоса. Во всех вопросах.

Правда, “право голоса” мы имеем в основном (то есть за исключением годового собрания) не напрямую, а через директора своей группы стран (constituency). Долгое время нашу группу возглавляли Нидерланды (как страна с наибольшим количеством голосов). Нельзя отрицать, что голландцы много сделали для того, чтобы обучить нас созданию валютно-финансовой системы и построению отношений с МВФ. Однако и оснований считать такой патронат идеальным с годами становилось меньше, что подталкивало к размышлениям о поиске более активного и понимающего лидера. Сделать это в любой момент невозможно, но в принципе жесткой “крепостной системы” в МВФ не существует, и время от времени появляются возможности сменить “место прописки”. Были такие возможности и у Украины. Последний раз после того, как встал вопрос о слиянии двух групп (голландской и бельгийской). Украина согласилась в ней остаться (даже проведя летом прошлого года заседания группы в Киеве). В отличие от таких стран, как Беларусь, Венгрия, Словакия, Словения, Турция или Чехия, которые создали новую группу во главе с Австрией — известным лидером центральноевропейского экономического сотрудничества.

Вопрос о том, была ли бы Австрия лучшим “адвокатом” Украины в МВФ, тем более что теперь группу возглавляет исполнительный директор от Бельгии (которая будет каждые четыре года “меняться” должностями с Нидерландами), — это только один из аспектов данной проблемы. Второй аспект касается кандидатов на должность от Украины. Традиционно это была должность заместителя исполнительного директора (Alternate Executive Director), которых теперь в группе уже двое — и, судя по всему, “первым” замом считается все-таки представитель Нидерландов (а через четыре года — Бельгии). На первый взгляд, это снижает возможность влияния на позицию своего директора. Но со второго взгляда становится понятно, что, и будучи единственным заместителем исполнительного директора, наш представитель вряд ли имел большое влияние, учитывая специфику отбора кандидатов на эту должность. Это и синекурой-то назвать нельзя: мы все время отправляли туда, в отличие от других стран, и не тех, кто являлся авторитетом в финансовых кругах (хотя бы самой Украины), и не тех, кто, вернувшись домой, мог бы занять соответствующую высокую должность, используя накопленный опыт, знания и связи. Ныне эту должность занял бывший зампредседателя Нацбанка В.Рашкован (без комментариев).

Еще одна проблема связана с кругом вопросов, которые нас интересуют в МВФ. Как уже упоминалось, традиционно они касаются получения Украиной финансовой помощи и выполнения условий сотрудничества. Вопросы решения долговой проблемы развивающихся стран, преодоления финансового кризиса в странах ЕС или реформирования мировой валютной системы нас мало интересуют. Хотя именно активная позиция Украины в их рассмотрении способствовала бы если не решению этих проблем, то хотя бы поиску союзников, способных в ответ поддержать Украину в тех вопросах, которые жизненно важны для ее экономики. Естественно, что это требует более широкого, комплексного, а не узковедомственного подхода. С вовлечением в этот вопрос украинской дипломатии. Но… финансовым органам лишний актор не нужен, а МИД и сам не рвется надеть на себя еще один “хомут”. (В свое время мои попытки проявить инициативу в данном вопросе закончились выговором, которым я до сих пор горжусь.)

Конечно, в этом месте, по идее, должно вступить в игру гражданское общество в лице независимых экспертов и различных ассоциаций и “мозговых центров”. Но их никто не приглашает. И немудрено, если даже народные депутаты не могут добиться простого предоставления им Меморандума о сотрудничестве с МВФ (не говоря уже о широком обсуждении его проекта). Время от времени слышны даже сетования по поводу того, что кредитные соглашения с международной организацией должны бы утверждаться парламентом страны. Поясним: кредитные соглашения — должны, а меморандум — не должен. А никакого иного соглашения и не подписывают, учитывая, что программы помощи (как уже упоминалось выше), строго говоря, кредитами не являются (такой термин вообще не упоминается в Соглашении). Технически это просто “своп”, то есть покупка иностранной валюты в обмен на право на собственною валюту (о чем просто выдается соответствующая расписка-вексель Минфина или Нацбанка, соответственно) с обязательством обратного выкупа (в просторечии именуемого “погашением кредита”). Причем покупается свободно конвертируемая валюта даже не у Фонда, а у стран-членов с положительным сальдо платежного баланса, а вот комиссионные проценты платятся уже Фонду (за услуги). И ратифицировали наши народные депутаты такой механизм один раз — когда утверждали Соглашение об МВФ (в третьем разделе статьи пятой которого и описан этот механизм). Так что, как говорится, после драки кулаками не машут.

Но это отнюдь не означает, что МВФ имеет дело только с правительством и центробанком, как это сказано в разделе первом пятой статьи Соглашения. На самом деле это положение относится только к финансовым операциям МВФ, но никак не касается консультационной и прочей деятельности Фонда. Я, как говорится, лично был свидетелем того, как в 2011 г. “тройка” кредиторов (МВФ, ЕЦБ и Еврокомиссия), согласовывая программу реформ с португальской стороной, поочередно встречалась и с правительством, и с оппозицией. Причем за время переговоров прошли внеочередные выборы, и переговорщики с португальской стороны успели поменяться местами, но не позициями в дискуссии, что в значительной мере и предопределило успешное выполнение программы (в отличие от других стран “южной периферии” ЕС, с которыми переговоры проводились приблизительно в то же время).

И это отнюдь не какое-либо новшество или эксперимент. Достаточно взглянуть на пособие по взаимодействию МВФ со странами-членами (изданное Офисом независимого оценивания при совете директоров Фонда), чтобы увидеть среди желательных партнеров и парламентариев, и НГО, и прессу, и бизнесменов… Другое дело, что персонал МВФ (по оценке того же Офиса независимого оценивания) не проявляет на практике особого стремления к таким контактам (во многих случаях следуя пожеланиям соответствующих, как правило, не самых демократических правительств). Тем не менее такая работа ведется. Например, не далее как в феврале этого года в Вашингтоне проводился специальный семинар для представителей организаций гражданского общества стран Ближнего Востока и Северной Африки. Как говорится, не с нашим счастьем.

А кстати, о счастье: недавно сообщалось о том, что в мировом рейтинге счастья Украина оказалась на 132-м месте, между Ганой и Угандой. Так вот, новый президент Ганы Нана Акуфо-Аддо, заняв этот пост в начале января этого года, заявил о намерении расторгнуть соглашение с МВФ (всего-то на 1 млрд долл.), которое активно критиковалось гражданским обществом этой страны. А для того чтобы ничего подобного не произошло в Уганде, в том же месяце директор-распорядитель МВФ Кристин Лагард встречалась… с местными активистами гражданского общества.

Мне, честно говоря, не приходилось слышать о подобных встречах в Украине. И не то что руководителя МВФ, но хотя бы членов специальных миссий или постоянного представителя Фонда (которым, между прочим, в специальном руководстве по сотрудничеству персонала МВФ с организациями гражданского общества делать это настоятельно рекомендуется).

Создается впечатление, что не только наши чиновники часто забывают о своих служебных обязанностях сразу после того, как расписываются в ознакомлении с ними. Полагаю, что самому гражданскому обществу (вместе с представителями законодательной власти) не мешало бы напомнить обеим “сторонам процесса”, что не они одни заинтересованы в обсуждаемых вопросах и что пора бы уже прервать затянувшееся молчание. Конечно, если им есть что нам всем сказать.

Александр ШАРОВ, доктор экономических наук, профессор